Я их всех убил

– Вы его сохранили? – спросил синерголог.

– Разумеется, – ответил интерн. – Ключ был вымыт и опечатан; побудьте здесь, я сейчас заберу его у медсестры.

Он уже готов был исчезнуть в коридоре, но обернулся:

– Э-э… вы хотите взять рентгеновские снимки?

– Достаточно будет ключа, – распорядился Павловски не терпящим возражений тоном.

Распашные створки еще покачивались туда-сюда несколько секунд после того, как интерн умчался, оставив копов посреди приемного покоя. Время зависло. До возвращения интерна ни один не сказал ни слова.

– Вот этот ключ. – Интерн протянул им пластиковый пакетик.

– Хорошо, спасибо. А где наш субъект? – спросил Борис.

– В послеоперационной палате, приходит в себя после наркоза.

– Наши коллеги подъедут и подождут, пока он очнется; потом надо будет переместить его в отдельную палату. Они вам все объяснят.

– Договорились, – снова откликнулся будущий врач торжественным тоном.

– И еще одно: когда он сможет покинуть больницу?

– Всего через несколько часов, как после аппендэктомии.

– Ладно, большое спасибо.

Парочка попрощалась с интерном и направилась к выходу.

Запахи эфира и профессиональных моющих средств навели Максима на скверные воспоминания. Он терпеть не мог больниц, но, как ни спешил покинуть это отвратительное здание, замедлил шаг и наконец остановился.

– Будьте добры, – окликнул он интерна, когда тот уже готов был раствориться в чреве отделения хирургии.

– Да?

– Вы ведь делали ему анализ крови, верно?

– Да, анестезиолог потребовал перед операцией.

– Что-то можете сказать?

– Ничего. Не то чтобы по всем показателям он отличался прекрасным здоровьем, но ничего внушающего тревогу.

– Ни следа наркотиков, психотропов?

– Ничего подобного, господин агент, – неловко ответил интерн.

Максим повернулся, не поблагодарив, и поспешил наружу.

Когда оба жандарма усаживались в машину, он позволил себе замечание:

– Версия про нарика приказала долго жить.

При звуке голоса коллеги Борис удивленно распахнул глаза.

– Под наркотой или без, вряд ли кто-то станет проглатывать ключ? – ответил он, хлопая вышеозначенным предметом по центральному подлокотнику.

Коллега взял пакетик и начал сквозь пластик рассматривать ключ под всеми углами.

– Осталось найти, что он открывает, – прошептал он.

9

В окнах следственной бригады развертывалась грандиозная сцена. Ливень омыл кроны деревьев, сгибавшихся под порывами ветра, вдали солнце переваливалось через гору. В небе между двумя угольно-черными грозными тучами в переливчатых красках сумерек проступал светлеющий горизонт, возвращавший надежду на ясную погоду.

Если бы не собачий холод, после работы многие отправились бы расслабиться в бары и ресторанчики на берегу озера. Но первый день весны уже опускал занавес в наэлектризованной грозовой атмосфере, не сулившей ничего хорошего. Когда же схлынет эта волна холода?

Последние часы оказались богаты событиями, которые предстояло обдумать, а потому Ассия пришла к выводу, что работа опергрупп будет эффективнее, если дать всем как следует выспаться. Она назначила общий сбор на рассвете, жандармы распрощались и потянулись в казарму.

Только Максим направился к парковке, меряя медленными шагами блестящий асфальт. Запах после дождя мгновенно воскресил в памяти давние воспоминания. Конечно, его детство было иным, чем у большинства людей; но он сумел выстроить собственный мир. Еще совсем маленьким он полюбил природу и животных, и всякий раз, когда ему разрешали выйти наружу, он придумывал множество волнующих приключений среди высоких трав, покрытых мхом скал и зарослей молодого орешника.

Щелкнув пультом, он отпер свою машину, и тут знакомый голос, окликнувший его издалека, заставил его вздрогнуть. Внутренности завязались в узел; Максим машинально потянулся к упаковке с транквилизатором, валявшейся среди россыпи желтых монеток в отделении для мелочей.

– Ты не сможешь вечно меня избегать.

Это была Ассия.

Голос у нее был ледяной. И все же Максим отметил, что она первой решила вскрыть нарыв.

Весь день они вели себя как незнакомцы. Но теперь он не мог отступать.

– Не тут, Ассия, не вот так, посреди паркинга, – ответил он почти смущенно.

– Ладно. Тогда пригласи меня что-нибудь выпить.

Это прозвучало как приказ. В конце концов, лейтенант Ларше была старшей по званию.

Он подчинился и открыл ей дверцу с пассажирской стороны. Потом обошел машину и забрался внутрь.

Красавица-мулатка, в которой боролись ярость и жалость, пристально следила за каждым его движением. А он всматривался в какую-то точку на горизонте, словно запретив себе любой с ней контакт. Максим Монсо во всем своем великолепии, неспособный вести себя как прочие люди.

Машина двинулась меж мокрых платанов по улице вдоль озера. Черная туча заволокла небо, снова зарядил дождь. В напряженной тишине к рокоту мотора добавилось мерное шуршание дворников по ветровому стеклу.

– Стой, вон там «Мажестик»! – вдруг воскликнула Ассия, указывая на перекресток.

Максим молча кивнул и свернул на парковку.

Прежде чем выйти из машины, он бросил взгляд на спасительные лекарства и медленно прикрыл глаза. Несколько секунд сосредоточенно дышал, потом последовал за Ассией, которая уже бежала к кафе под дождем.

Худшего места для встречи выбрать было невозможно. Холодное пространство было оформлено в серо-коричневых тонах, которыми так любят козырять провинциальные рестораны и бары, уверенные, что престиж их заведения повысится, если выбрать колорит, восхваляемый в телепередачах по дизайну.

Официант предложил им занять столик в углу. Ни серые банкетки по бокам, ни слишком яркое освещение не добавляли залу привлекательности.

– По-прежнему никакого алкоголя? – усаживаясь, спросила Ассия.

Он кивнул.

– Принесите мне спритц [13] , пожалуйста, – сказала она молоденькому официанту.

– А для мсье?

– Перье.

Она взглянула на Максима и прочла в его лице только страдание и подавленность. Тени под запавшими глазами, заострившиеся скулы; кажется, он немного похудел. Все такой же бледный, и черные как смоль волосы лишь подчеркивали это.

13

Спритц – аперитив, состоящий из игристого вина (обычно просекко), горького ликера и содовой.