Я их всех убил

Но Максим пришел сюда не за этим. Понаблюдав несколько минут за необычной сценой, он почувствовал, что чье-то горячее дыхание коснулось его шеи. По телу прокатилась темная волна.

– Наконец-то ты вернулся, – голос мог принадлежать и мужчине, и женщине.

Словно сработал условный рефлекс, Максим тут же разделся, оставив только маску, уже столько лет гарантировавшую ему анонимность, и растянулся на полу.

Существо неопределенного пола, с длинными гладкими черными волосами и затянутой в алый винил грудью, начало мягко топтать его спину. Головокружительной высоты шпильки лаковых лодочек на платформе, того же кровавого цвета, что и белье, погружались в кожу молодого человека, давя мускулы и сухожилия, зажимая нервы и буравя плоть.

Боль помогала ему воссоединиться с миром, которого он больше не понимал, и в едва переносимом страдании ему порой удавалось получить ответ на свои вопросы.

10

Брюно Коста сдержал слово. Он по доброй воле явился в отделение жандармерии Анси. Капрал любезно предложил ему кофе в ожидании, пока освободятся Борис и Максим, но тот отказался.

Это был маленький, робкий человечек с сальными каштановыми волосами и лоснящимся лицом. Он держался замкнуто и, казалось, готов был в любой момент спрятаться в невидимый панцирь. Он беспрерывно вертелся на стуле, стараясь при этом стать как можно незаметнее. Пытаясь оглядеться, он до упора косил влево и вправо глазами, как очумевший хамелеон.

Когда Борис басом окликнул его, Брюно чуть не подпрыгнул.

– Господин Коста? – повторил тот, становясь перед ним. – Пожалуйста, пройдите с нами.

На лбу у человечка тотчас выступила испарина, он покорно последовал за жандармами в кабинет для допроса.

Максим протянул руку, указывая ему на стул.

Губы обвисли, веки слегка напряжены, глаза чуть вытаращены, брови приподняты: Коста явно испытывал страх. От него несло дешевым парфюмом – попытка преодолеть болезненный страх смерти.

Синерголог не спускал глаз с рук и лица допрашиваемого, подстерегая мельчайшие знаки. Этот тип был открытой книгой.

Когда зачитывали его данные, он украдкой почесал мочку левого уха – бессознательное подтверждение, что речь идет именно о нем.

– Говорит ли вам о чем-нибудь имя Нины Грокис-Стейнер?

– Нет, ни о чем не говорит, – робко ответил тот.

Его зрачки на мгновение расширились, он опустил руки на колени – очевидно, солгал.

– Вы уверены, что ее не знаете? Возможно, не по фамилии, а просто как Нину? – упорствовал Павловски.

При повторном упоминании этого имени Брюно почесал верхнюю губу – лук Купидона.

– Нет, я не знаю никакой Нины, – категорически заявил он.

Борис шевельнулся на своем стуле и вздохнул, прежде чем продолжить:

– Господин Коста, в нашем распоряжении имеются сведения, позволяющие утверждать, что вы знакомы с некой Ниной Грокис-Стейнер.

И снова человечек скользнул указательным пальцем по philtrum – желобку между верхней губой и носом – и почесал его основание. Сомнений больше не оставалось: между ним и девушкой существовали некие сексуальные отношения. Если Нина была проституткой, в чем уверена вся бригада, установить эту связь можно в два счета.

Брюно также неоднократно отводил лицо влево, потупившись. Субъект безотчетно выражал стыд.

Максиму не потребовалось много времени, чтобы набросать эмоциональный и коммуникативный профиль этого человека, что позволило ему взять допрос в свои руки.

– Господин Коста, – начал он спокойно и доброжелательно, – я буду играть с вами в открытую. У нас есть все основания полагать, что с Ниной произошло нечто серьезное. Нам неизвестно, где она, и мы пытаемся сделать все возможное, чтобы ее отыскать. Мне совершенно неинтересно знать, чем она занималась в жизни и чем с ней занимались вы.

Он сделал паузу, чтобы понаблюдать, какой эффект произвела его тирада. Черты лица допрашиваемого начали медленно расслабляться, его руки перестали судорожно сжиматься: мало-помалу он проникался к ним доверием.

– Если Нина спала с вами за деньги, это не наша проблема, вы здесь не из-за этого. Но мы считаем, что вы располагаете сведениями, жизненно важными для нашего расследования.

Снова молчание. Максим продолжил:

– Вы же клиент Нины, господин Коста?

Брюно наполнил легкие воздухом и поднял голову.

– Да, – ответил он дрожащим голосом. – Но это не то, что вы думаете, мы не… ну… это не сексуальное.

– П-пэшница? [15] – тут же уточнил Максим, сознательно употребив жаргонный термин, который был в ходу на сайтах онлайн-проституции.

– Да, именно.

Сам того не ведая, Брюно Коста только что сообщил им новую деталь, которую Максим поспешил использовать.

– Какой сайт?

– А?

– Ты же наверняка нашел Нину на эскорт-сайте, верно?

15

П-пэшница – сокращение от «профессиональная подружка» (GFE, Girl Friend Experience – «опыт с девушкой-подружкой», англ.).

Стоило ему подцепить рыбку, и синерголог сразу переходил на «ты», что приносило двойную пользу: ставило его на одну доску с собеседником, а главное – усиливало давление. Мужчина утер блестевший лоб.

– Э-э-э… да.

– Ну так дай нам адрес, пожалуйста.

Коста сделал вид, что роется в памяти, чтобы вспомнить интернет-сайт, на который заходил по многу раз в неделю на протяжении долгих лет.

– Хм… escort-models.com.

Борис чиркнул адрес в блокноте и в свой черед взял слово:

– И на этом сайте можно найти Нину?

– Да, – сказал Брюно, опустив глаза.

– Когда вы видели Нину в последний раз?

– В тот вторник.

Максим вспомнил о ежедневнике, найденном у девушки, и букву Б, отмеченную на странице каждого вторника. Весь язык тела допрашиваемого доказывал, что тот говорит правду, но жандарм заметил, что Брюно непроизвольно косится влево, а его веки трусливо приспущены. Что-то здесь не стыковалось.

Два долгих часа напарники разделывали Брюно Коста под орех. Все важное для расследования он выложил еще в самом начале, и по ходу допроса все, что удавалось из него извлечь, становилось банальнее и банальнее.

В конечном счете ничего особо нового они не узнали. Ничего, что позволяло бы отыскать Нину Грокис-Стейнер живой или мертвой. Брюно признал: она была проституткой и он каждый вторник отправлялся к ней. Она вроде бы никогда сама не ездила по клиентам, а он из этих ее клиентов никого не знал. Иногда они ужинали в пиццерии прямо внизу, что, безусловно, подтвердят служащие заведения.

Отпустив клиента, Павловски и Максим присоединились к общей бригадной коловерти. Эмма, зажав под мышкой выпуск головоломок, подошла к ним, расплывшись в улыбке: