Я или Человек Без Тела

СВ. Судниченко, Прохоров, АКМ и Саша Пономарь в обычном. Нормально.

Утром завтра в Климу будем.

–  Шесть человек? Не слишком ли представительная делегация для такой клиента? Водоканальцы загордятся.

–  Не слишком. На "Водопаде" будут работать Прохоров, Судниченко и

Мурашкин. Ты будешь решать вопросы с руководством "Водоканала". Если возникнет такая необходимость. Саша - твой телохранитель, по штату положено. А у меня свои дела в Климу.

Я почесал макушку, спорить с Готлибом было бесполезно.

От двери послышался приглушенный шум голосов.

–  Николай Петрович занят. У него совещание. Как освободится, я вас приглашу, Алексей Константинович.

–  Мне назначено на одиннадцать!
– возмущался АКМ.
– На одиннадцать, повторяю! А не на одиннадцать с чем-то! Я уже не в том возрасте, чтобы в приемной штаны просиживать! И я привык бережно относиться к своему времени. Я - человек творческий!

Я взглянул на часы - было ровно одиннадцать часов. Нажал кнопку вызова секретаря. Марго открыла дверь и буквально пулей влетела в кабинет, подтолкнутая объемным животом изобретателя вечных двигателей.

–  Безобразие!
– возмутилась Марго, едва удержавшись на ногах.
–

Солидный человек, а ведете себя, как хулиган какой-то!

Я улыбнулся.

–  Марго, принеси нам с Алексеем Константиновичем завтрак и большой кофейник с кофе. Вы будете завтракать, Алексей Константинович?

–  Не откажусь, - с достоинством произнес Мурашкин.
– Я так торопился на встречу с вами, уважаемый Николай Петрович, что почти ничего не съел. Только чаю бокал выпил, да пяток бутербродов с колбаской на ходу заглотил… Не откажусь от вашего угощения.

–  А вы, Отто Генрихович?
– я повернулся к Готлибу.

–  Спасибо, нет. Много дел.
– Начальник службы безопасности выразительно взглянул на часы.

Я сделал ему жест задержаться еще на минуту и провел изобретателя в свою комнату отдыха. Впрочем, Алексей Константинович и без меня знал, в какой стене открывается дверь, замаскированная под дверцу встроенного шкафа. Когда Мурашкин исчез в стене, а Марго ушла за завтраком, я вернулся к Готлибу.

–  Хорошо. Пусть Марго закажет билеты на сегодняшний поезд и сообщит Судниченко с Прохоровым о сегодняшнем выезде. С АКМом я сам решу вопрос. Слушай, Отто… - я слегка замялся.
– Ты не мог бы для меня добыть кое-какую информацию. Это касается одного человека. Мы учились с ним в одной школе. Давно, как ты понимаешь.

–  Как срочно это надо сделать?

–  Не очень срочно, но…

–  Хорошо, я поручу это детективу Миронову. Это по его части.

Фамилия? Имя? Отчество? Год рождения? Хотя бы, примерно.
– Готлиб достал свою электронную записную книжку и приготовился вносить данные.

–  Мы с ним одногодки. Учились в одном классе. Фамилия Пупынин, звать Павлом, отчества не знаю.

–  Решил возобновить знакомство?

–  Да нет. Просто хочу знать, жив он или нет.

–  И все?

–  Все. Хотя, нет. Пусть твой детектив то же самое узнает о преподавателе математики. Елена Аркадьевна. Фамилия не то Мальцева, не то Малышева, точно уже не помню. Семнадцатая средняя школа города

Полыноградска. Она там точно работала с тысяча девятьсот шестьдесят шестого по семьдесят шестой. После семьдесят шестого не знаю, а

Пашка еще раньше из школы ушел, они куда-то переехали.

–  Разберемся, - пообещал Готлиб и вышел.

Я вернулся к изобретателю. Он уже включил телевизор и смотрел местные новости.

–  Никому нет дела, - сообщил он мне.

–  Вы о чем, Алексей Константинович?

–  Сосульки никто не отламывает, не оббивает, - показал АКМ на телевизор.
– Тойоту какую-то покалечило. Напрочь! Тойота, бог с ней!

А человека убьет? И убивает ведь! Каждую весну смертельные случаи. И никому нет дела. Я придумал установку, распыляющую любую наледь за полчаса. Ее включать нужно раз в сутки. Лучше ночью, под утро.

Включил и никаких сосулек. Все основано на принципе генерирования…

–  Алексей Константинович! О чем вы?
– как можно более мягко прервал я его монолог возмущенного изобретателя, потому, что хорошо знал его, знал, что если он заведется, то это надолго.
– Кто купит вашу установку? ЖЭУ? Мэрия? МЧС? Нет у них денег на вашу установку.

–  У них ни на что нет денег!
– фыркнул АКМ и замолчал, потому что вошла Марго с подносом, на котором стояли две чашки, кофейник с дымящимся ароматным кофе и огромная тарелка, не тарелка, а блюдо, наполнение которого толстяка крайне заинтересовало.

–  Спасибо, Марго, - поблагодарил я секретаршу, и сам стал наливать кофе в чашечки.

–  Чем на завтрак питаются бизнесмены?
– заинтересованно спросил

АКМ и принялся руками ворошить содержимое блюда.
– О! Ветчина? Сыр с плесенью. Зелень какая-то. А хлебцы зачем? Они же не вкусные. Слава богу, про хлеб не забыла секретутка твоя. А это что в пиалке?

Червячки какие-то!

–  Это проросшие зерна пшеницы, - объяснил я.
– Их готовят особым способом. Очень вкусно и полезно.

–  Я это не ем, - отрицательно покрутил головой АКМ, словно пытался выкрутить ее из складок подбородка и могучей шеи.

–  Ешьте ветчину и сыр, Алексей Константинович, берите хлеб. А я буду хлебцы, зелень и пшеницу.

–  Истязаешь ты себя, Николаша, - как установленный факт, объявил мне Мурашкин, шлепая сразу несколько ломтей ветчины на кусок белого пшеничного хлеба.
– Плоть свою истязаешь своим вегетарианством. Так нельзя! Нельзя без мяса.

–  Я не вегетарианец, - возразил я.
– Мясо я ем, но только на обед.

–  А вечером?

–  На ужин ем рыбу. Или морепродукты. С овощами.

–  А я вот без мяса не могу, - сообщил мне АКМ.
– Мне без мяса не думается. Для того, чтобы мозг активно работал, белок просто необходим.

–  А вы знаете, сколько белка содержится…, ну, скажем, в зернах проросшей пшеницы? Или в сое?

–  Барахло это, а не белок, - заявил АКМ, заталкивая остатки своего бутерброда в рот.
– Белок, правильный белок, содержится только в мясе. Соя - эрзац. Проросшая пшеница - испорченный продукт.

Ее выбрасывать надо, а не в пищу употреблять. Да и вид у твоей пшеницы! Вот, посмотри на ветчину.
– Мурашкин взял с блюда предпоследний кусок ветчины и, подняв его на уровень глаз, приблизил к окну. Ветчина, пропустив через себя солнечный свет, розово засветилась.
– Ты только посмотри, как она светится. Ты обрати внимание на цвет, на этот прекрасный оттенок. А запах?
– АКМ нюхнул ароматный ломтик и, зажмурившись, отправил его в рот.
– С таким запахом, вкусом и цветом, - говорил он, пережевывая ветчину, - продукт не может быть неполезным. И белок в нем самый, что ни есть легкоусваиваемый.