Я нарисую тебя
Шрифт:
Пообещав себе вести себя завтра учтиво и ласково с графом, я успокоилась, и сама не заметила, как уснула. Ночью я даже не почувствовала, как Лайон встал, подошел ко мне, взял на руки и отнес в теплую кровать, накрыв мехом. Я, оказавшись в тепле, потянулась к нему, и Лайон обнял меня, прижимая к своему телу, зарылся лицом в мои волосы.
Проснулась я оттого, что по шее скользят теплые губы, а рука властно сжимает мою грудь, зажав меж пальцами сосок. В копчик мне упирался красноречивый в своем желании, твердый член Лайона. Моя рубашка сбилась в районе груди, и вторая его рука вольно гладила меня между ног, слегка сжимая и почти касаясь чувствительного бугорка. Мои ноги невольно раздвинулись, и Лайон сразу воспользовался этим, чтобы провести своими пальцами, раскрывая
– Нам пора, моя ведьмочка, – прошептал он после того, как крепко поцеловал меня, почти заглушив остатки моего сопротивления. – Вставай, мы выезжаем!
Лайон оторвался от меня и легко вскочил с кровати, направляясь к камину. Разгреб кочергой потухшие угли и подложил дров. Маленький огонек занялся и начал разгораться, освещая лицо и фигуру графа. Лайон взял с кресла тяжелый темно-синий бархатный халат, и посмотрел на меня.
– У тебя мало времени, чтобы собраться и поесть, мы выезжаем до рассвета. Одевайся! – приказал он и вышел из комнаты.
ГЛАВА 14. В путь
Я откинулась на подушки, пытаясь успокоить страсть внутри. Лайон наказал меня, заставив возжелать его, я понимала это. С одной стороны, мои чувства к графу были непонятными, я относилась к нему, как к призраку из Средневековья, ожидая, что в любой момент Лайон растворится вместе с замком, со своим временем и просто исчезнет в прахе веков. Проснувшись на своем диване у себя в комнате, я буду помнить все это, как удивительный сон, не более. С другой стороны, близость с Лайоном, его ласки и поцелуи становились все более реальными и острое желание, которое вызывал у меня граф, постепенно захватывало меня полностью, оставляя крупицы сопротивления.
В комнату вошла полусонная Адель и поставила на столик небольшой поднос с неизменной серой кашей, кружкой молока и парой вареных яиц. Я поковыряла для приличия в твердом комке оловянной ложкой, кашу даже не спасли две добрые ложки меда, она была мерзкая и холодная. Сейчас все бы отдала за чашку свежезаваренного кофе с молоком или сливками, а лучше капучино. Но пришлось съесть два яйца, запивая молоком – так себе еда, без соли и сахара.
Адель принесла мне новое теплое платье и плащ из толстой колючей шерсти, подбитый волчьим мехом. Если к платью я уже привыкла, то плащ вызвал у меня удивление своим весом и сходством с брезентовой палаткой: жесткий, непромокаемый, будто чем-то пропитанный, тяжелый. На ноги я надела шерстяные толстые чулки и высокие ботинки со шнуровкой. Только сейчас я начала догадываться, что мне предстоит: средневековая дорога в карете по рытвинам и ухабам, в холоде и, возможно, сырости, если пойдет дождь. А ночью? Скорее всего, я буду спать в карете, как-нибудь умещаясь на диванчике. Я помнила по фильмам, что кареты достаточно вместительны на вид, на сундуке я спала, что мне какая-то карета. Но все мои мечты оказались намного лучше суровой реальности.
Выйдя во двор, куда меня проводила зевающая Адель, что торопилась прикорнуть еще на пару часов до рассвета, я не увидела ничего похожего на карету или повозку. Лайон в широком черном плаще сидел на гнедой лошади в доспехах и кожаных перчатках на руках, держа поводья. Я невольно залюбовалась им, таким могучим и неотразимым. Граф протянул мне руку, нагнувшись в седле, и я помотала головой: нет, нет! Только не на лошадь! Я не поддамся снова на уговоры даже сесть на этих животных, не то что ехать на них.
Лайон вздохнул, и, сделав знак рукой, подозвал двух рыцарей. Воины легко подхватили меня, несмотря на мое яростное сопротивление, подняли и закинули на лошадь впереди Лайона. Граф покрепче прижал меня к себе одной рукой, а второй тронул поводья, направляя лошадь. В этот раз ехать было намного комфортнее, учитывая, что я не лежала поперек лошади, а сидела на куче юбок и своем же плаще.
Но все равно, казалось, что я чувствую каждое движение, каждую ямку, куда ступали копыта лошади. Стараясь не думать о высоте и неудобстве, я заставила себя отвлечься и с интересом принялась разглядывать замок и постройки, мимо которых мы проезжали.Наш большой отряд выглядел довольно красочно, начиная с коней в броне и самих рыцарей. На всех лошадях рыцарей, исключая коней для слуг, было полное боевое вооружение; с одной стороны седла висел длинный огромный меч с богатой рукоятью, украшенной драгоценными камнями, с другой – шлем хозяина с тонким рисунком серебра. Другой оруженосец вез, подняв, копье своего хозяина; на острие копья развевался небольшой флаг с изображением такого же льва, какой был нашит на плаще. Тот же оруженосец держал небольшой треугольный щит, широкий вверху, чтобы прикрывать всю грудь, а книзу заостренный. Щит был в чехле из черного сукна, а поэтому нельзя было увидеть начертанный на нем девиз. Мне бы хотелось посмотреть на этот щит.
Вслед за этими двумя оруженосцами ехали еще шесть рыцарей, выстроившись попарно. Далее следовали слуги с походными одеялами и кожаными сумками. «Никакой кареты» – тяжело вздохнула я и попыталась внимательно осмотреть сам замок. До этого дня я его не видела, пребывая все время внутри, но сейчас мне стало интересно рассмотреть его, пока Лайон двигался медленно, ожидая, когда подтянутся за ним рыцари и слуги.
Сам донжон был достаточно высокий, ниже окна были узкие, а чуть выше, ближе к чердачным помещениям – широкие. Стены достаточно большие судя по внутренним, примерно метра два или даже три. Мы проехали по внутренней площади, выложенной камнем, и въехали в широкие ворота, обитые железом, за которыми оказался еще один двор с постройками и следующей каменной стеной. Наверху ходили стражи с копьями и лучники, а внизу обычные люди, занимались своими делами. Тут же располагались, как я поняла, и кузницы.
На улице было достаточно холодно, дул порывистый ветер и я оценила свой плащ, закутавшись в него по самый нос. Лайон заставил меня откинуться ему на грудь, я устроилась поудобней, начиная привыкать к движению лошади и ее медленному шагу. Мне даже нравилось ехать и смотреть, как люди снимают шапки, кланяются своему господину и его рыцарям. Со стороны наш отряд выглядел весьма внушительно со всеми копьями и знаменами.
Миновав последнюю крепостную стену и еще одни ворота, выехали из замка по подвесному мосту с огромными цепями по бокам. Внизу замок огибал широкий ров, и я заметила кончики острых палок или бревен, торчащих из воды. Только сейчас я начала понимать, что окружало меня, какое время, и, судя по всему, здесь велись когда-то, а может и постоянно боевые действия. Замок был настолько сильно укреплен, что вызывал уважение и гордость за его владельца, но и настораживал – для чего такая защита? Мне не хотелось думать о том, сколько вооруженных нападений и осад случалось и еще произойдет здесь.
После того как мы миновали мост, наш отряд въехал в растянувшуюся у дороги деревню, и тут я смогла рассмотреть весь быт Средневековья. Низкие деревянные лачуги, обмазанные глиной, были покрыты соломой. На дороге вдоль домов непросохшая грязь, там стояли одетые в серые одежды люди, играли какие-то чумазые дети, провожая отряд радостными криками. В центре располагалась деревянная часовня с золоченым крестом, около нее очень широкий колодец. Я бы не сказала, что меня окружала бедность, нет, все было достаточно чисто, не считая навозных куч у дороги и копошащихся в них кур.
За деревней раскинулись поля, на них я заметила женщин и детей, которые что-то собирали, а далее Лайон пришпорил лошадь, и вот тут мне стало не до любования красивыми окрестностями. Я постаралась вцепиться в седло, но мешали юбки и плащ, заерзала и, наконец, устроилась поудобней, теперь я хотя бы не подпрыгивала в седле, приземляясь на свою пятую точку. Лайон уверенно правил лошадью и вскоре пустил ее медленней. Движения стали плавными, и я начала получать удовольствие от поездки, любуясь горным пейзажем и чудесным голубым небом с белыми облаками.