Я (не) ваша Лия!

Я выскакиваю из-за выступа, еле вырвавшись из цепких рук Амалии. Подбегаю к затихшей служительнице и рубящими движениями бью ее по плечам, отчего они обвисают и девушка начинает заваливаться в сторону пропасти. Подхватываю ее подмышками и оттаскиваю подальше. Пока тащу понимаю: она не дышит. Прикладываю ухо к груди — сердце не бьется. От ужаса холодеет в груди. Неужели она умерла? Не насовсем же? Не окончательно?

Она всего лишь несколько часов назад мне смущенно улыбалась, оживленно рассказывала местные новости, пыталась подарить шнурок, ей ничуть не лишний, а сейчас…

Упираю руки ей в грудь, одна ладонь поверх тыльной стороны кисти, и начинаю непрямой массаж сердца. Раз — всем весом тела наваливаюсь на грудину и быстро отстраняюсь. Два. Три. Четыре. Повторяю одно и то же под вслух произносимый отсчет.

Нетерпение зашкаливает, отчаяние обессиливает. Хочется закричать, все бросить и грубо встряхнуть ее за грудки, лишь бы пробудить от беспамятства! Двадцать пять. Двадцать шесть. Девушка не двигается, но сдаваться еще рано

— Я хочу, чтоб ты жила! — рычу упрямо, надавливая на грудину. Острое желание ее спасти целиком заполняет меня и бьется через край, протекает по рукам, брызжет из моих пальцев, из ладоней устремляется прямо к ее легким и сердцу. Моя сила убегает в девушку, журчит живительным ручейком, пронизывает собой каждую ее клеточку до тех пор, пока та не делает, встрепенувшись всем телом, первый вздох. Как только понимаю: она будет жить, валюсь на пол рядом без сил.

Мелисса открывает мутные глаза и глядит сквозь меня. Шепчет:

— Он истощен. Он отдал все, что было.

— Кто истощен, Мелисса? — бормочу, еле ворочая языком. Мне кажется, Мелисса запуталась в местоимениях. Не он, а я сейчас истощена до предела.

— Источник.

— Поспи, дорогая. Тебе надо отдохнуть.

Источник истощен? Что за бред? Наверно, девушка еще от клинической смерти не очухалась, вот и несет всякую ерунду! Мелисса послушно закрывает глаза и рядом раздается голос Амалии:

— Он пришел. Наконец-то!

Задрав голову, вижу перед собой служителя. Не с первого, и даже не со второго взгляда понимаю, что передо мной стоит Сандер. На себя прежнего он похож очень мало. Один глаз заплыл, лицо опухло и окрасилось в разноцветные, сине-багровые тона. Идет, сильно прихрамывая. Бедняга! Что с ним стряслось? От ужаса и тревоги за него я получаю такой всплеск адреналина, что подскакиваю с пола бодрой пружинкой. Подхожу к нему и тянусь рукой к его лицу, но Амалия хватает меня за запястье и решительно отводит его в сторону.

— Нет. На сегодня достаточно исцелений. Ты и так еле дышишь. Отдохни, пока я загримирую Сандера в шуйца.

Я киваю и охотно сползаю на пол. В шоке от увиденного спрашиваю:

— Кто тебя так?

Сандер кидает на меня мрачный взгляд:

— Черные стражи.

— Ничего не понимаю. Почему?

— Я был в месте разлома.

— Но и я ведь была. Сир Крез со мной любезно поговорил и отстал. Почему к тебе прицепились?

— С главной звездой Храма разговор иной, чем с простым служителем… Неважно. Это мой последний день в Храме. Помогу тебе сбежать — и назад, в Левию, дороги мне не видать. Так что нечего мне врать! Тому, кто ради тебя жертвует собой, врать подло.

Сандер сверлит меня единственным здоровым глазом. Столько в нем укоризны, что становится стыдно — он ведь в точку попал. Совесть гложет, противно свербит где-то под ложечкой. Но в то же время во мне просыпается злость. Не надо меня зажимать в угол. Я и так всю последнюю неделю живу, как загнанный бракорьерами зверек, уж от союзников-лесников давления терпеть не собираюсь.

— Уходи, — требую, указав на выход. — Оставайся в Храме, не нужно жертв. Я не пропаду без тебя, не бойся.

— Не пропадаешь, как же… Первый же встречный шуец тебя утащит в свой дом и сделает главной рабыней или пятой женой, — ворчит Сандер, ойкая от неосторожного нажатия Амалии на его лицо. Оно сейчас все больше теряет сходство с самим собой. Сурьма покрыла треть кожи и парень выглядит устрашающе. Особенно, учитывая распухшие от побоев участки. Но Амалия утверждает, что побитое лицо среди шуйских самцов — такая же норма, как и ливень в сезон дождей. Чтобы усилить и без того жутковатое впечатление, женщина надевает ему на глаз повязку. Теперь, одетый в невообразимое тряпье и загримированный Сандер выглядит стопроцентным разбойником. К такому даже подойти побоишься, не то что наехать.

— Ну все. Вы готовы, — Амалия с удовлетворенной улыбкой разглядывает нас с левийцем, немного отойдя подальше. — Кочевник и его жена. Самая правдоподобная ложь. Осталась самая малость, — она с улыбкой обращается ко мне, — Договорись с энергиусом, чтобы он перенес вас в Шую.

Вот черт! Еле удерживаюсь от стона. Самое простое, говоришь?

Моя последняя встреча с этой мощной стихией закончилась местной больничкой. Это нечто только что на моих глазах убило Мелиссу, а теперь от меня ожидают вежливых с ней бесед. Я ведь так и не знаю, как ставить в этих беседах последнюю точку!

— Будь любезна, подскажи, как завершить общение с энергиусом!

— Ох, девочка ты моя! Как же много ты забыла! — охает Амалия. — Все очень просто. Говоришь ему: «Ты — это ты, я — это я», и мысленно выставляешь барьер между ним и собой.

Киваю и нерешительно присаживаюсь. Вспоминаю, как беспомощно барахталась, захлебнувшись в потоке сшибающей с ног силы и почему-то сомневаюсь, что проблеяв свое: «ты — не я», получу свободу.

Сажусь на краю пропасти, читаю стих. Знакомые слова горькой оскоминой застревают во рту. Когда последняя фраза озвучена, я чувствую, с какой жадностью устремляется ко мне энергиус. Лишь на миг притворяюсь уязвимой. Но, стоит подземной стихии обрушиться на меня, как я выхватываю бразды правления над ситуацией из ее рук.

Вместо того, чтобы дать энергиусу протекать сквозь меня, как и предполагается, представляю между собой и эпишаром огромное, толстое зеркало. Стукнувшись об ментальное препятствие, поток устремляется через меня обратно в пропасть, образуя двойную лавину немыслимой мощи. Наблюдаю, как горькое, беспомощное разочарование заполняет разумную, как оказалось, стихию.

— Презренная оболочка! Как смеешь ты противиться мне?

Его мысли сильной эмоциональной, колючей волной захлестывают мой разум, погружают в жуткий дискомфорт. В ответ лишь молчаливо терплю, пока он смирится с новым поворотом вещей.

— Отпусти меня, — наконец требует он. — Дай мне уйти!

С моих губ уже готова сорваться просьба о телепортации меня и Сандера в Шую, но перед глазами до сих пор стоит бледное лицо бездыханной Мелиссы, а в ушах звучат странные слова, произнесенные перед отключкой, и я выдыхаю совсем другой вопрос:

— Зачем ты убил Мелиссу?

— Кто ты, жалкое ничтожество? Еда, предназначенная меня насытить. К чему мне беседы с едой?

— Как видишь, твой ужин вцепился в тебя зубами и не отпустит тебя, пока не ответишь на его вопросы.

В ответ ощущаю новый удар по сознанию. Настолько болезненный, что морщусь от боли. Сил осталось немного, большую их часть я потратила на оживление девушки. Но во мне кипит столько возмущения, что даже тех мизерных остатков должно хватить. Поэтому нечто, застрявшее во мне, никуда отпускать не собираюсь, что бы оно не вытворяло в моей голове.

— Отвечай, — требую я.

— Хорошо, — шипит поток, еще сильнее вибрируя от гнева. — Я расскажу. И тогда ты меня отпустишь.

<