Я (не) ведьма

Первое, что я увидела, открыв глаза, были ангелочки. Пухленькие розовощекие детишки с крылышками, резвящиеся на облаках. Лица у них были застывшие, как нарисованные. Я долго и внимательно рассматривала их, прежде чем поняла, что они, и правда, были нарисованы — на потолке в моей спальне.

В моей спальне?!

Я рывком села в постели и тут же рухнула обратно, потому что каждая частичка тела отозвалась мучительной болью. Но главное я уже увидела и тут же успокоилась — возле моей кровати на ковре лежал Рэндел. Лежал на боку, подсунув кулак под щеку, и сладко спал. И пусть лицо Рэндела по-прежнему было осунувшимся, он уже не казался мертвенно-бледным.

Значит, все хорошо. Рэндел спасен, мы оба в замке Флёр. Значит, проклятая колдунья побеждена. Я смотрела на пухленьких ангелочков и чувствовала, как по вискам катятся слезы. Значит, все закончилось. Теперь можно насладиться покоем.

В комнате было прохладно, хотя огонь в камине потрескивал вовсю, и я поплотнее закуталась в одеяло, чтобы согреться, и закрыла глаза, собираясь спать дальше. Но уснуть не получилось. Слишком много радости, чтобы спать. Свесившись с кровати, я разглядывала спящего Рэндела, перебирая в памяти события прошедшего дня. Сколько ужасов мне пришлось пережить… Да, сестричкам Ольрун и Стелле такого не расскажешь. Разве только как страшную сказку. О том, что однажды случилось с некой принцессой…

Словно почувствовав мой взгляд, Рэндел открыл глаза. Я улыбнулась, а он уже вскочил, и в следующее мгновение сгреб меня в охапку вместе с одеялом, прижимая к себе, целуя в висок. Потом он поцеловал меня в щеку, в уголок губ, а потом поцеловал по-настоящему — горячо, жадно, постепенно подчиняя меня себе, заставляя ответить.

Потом увидел мои слезы и принялся утешать — нежно, ласково. Нашептывал, что все закончилось, что все страшное уже позади.

— Я так испугалась, что потеряла тебя, — ответила я тоже шепотом.

— Но теперь мы вместе, и я никуда не уйду, — пообещал он. — И не оставлю тебя никогда.

— Клятвы сэра Эдейла! — усмехнулась я, вытирая слезы, которые всё катились. — Расскажи, как ты попался Маниле? Я ведь просила тебя не уходить…

Рэндел тоже усмехнулся, не сводя с меня глаз.

— Эрик, гаденыш, выманил меня из замка, а там так огрел по затылку, что у меня до сих пор шишка.

— Предатель! — я закипела, едва вспомнила о Годвинсоне. — А сэра Раскела и его спутников убила Манила!

— Да, жаль старика, — лицо Рэндела омрачилось.

— Не очень, — отрезала я.

— Он пошел спасать тебя. Но ты жива — это главное.

— Как твоя рука, я ведь не успела снять швы, — я схватила его за правую руку, но на месте раны увидела уже затянувшийся шрам.

— Варла дала особую мазь, — объяснил Рэндел, — зажило за два дня, как на собаке.

— За два дня?..

— Мы уже три дня, как вернулись, — подтвердил он. — Ты лежала без сознания, мы все страшно волновались. Варла отпаивала тебя травами, и вот… подействовало.

— Но на коврике возле моей кровати она не спала, — не удержалась я от колкости. Мне было неприятно чувствовать, что я чем-то обязана свекрови. Я посмотрела на руку, за которую меня укусила Манила, но там виднелись два бледно-розовых полукружья — все, что осталось от раны. Варла и в самом деле знала свое дело.

— Так она притащилась сюда? — спросила я недовольно. — Варла? Она же боялась Манилы

— Но благодаря кое-кому Манила сейчас не опасна, — Рэндел взял меня за подбородок, заставляя поднять голову.

— Правильно говорят, что все рыжие — опасные люди.

— Просто она очень меня разозлила, — пошутила я.

— Ты — смелая, — сказал он и посмотрел на мои губы, — и ты — огонь. И ты свела меня с ума. Кирия…

Он почти поцеловал меня, почти коснулся моих губ, но в последний момент я заметила кое-кого, кто стоял у порога комнаты и смотрел на нас. Это был волк. Одноухий волк. Тот, в котором, если верить ведьме Маниле, находилась душа моего мужа — Чеда Сомареца.

Я отшатнулась от Рэндела так, что ему пришлось опереться локтем о постель, чтобы не упасть.

— Кирия? — позвал он, удивленно. — Что случилось?

— Сэр Эдейл, — сказала я медленно, потому что было ясно, что радость помахала мне рукой, прежде чем истаять без следа. — Немедленно позовите госпожу Варлу. Мне срочно нужно ее видеть.

— Зачем? — встревожился он. — Ты плохо себя чувствуешь? Эх, я дурак… не спросил сразу, как ты… Может, тебе что-то нужно? Поесть, выпить?

— Приведите Варлу! Немедленно! — я почти прикрикнула на Рэндела, и он попятился, а потом торопливо вышел из спальни.

Я откинулась на подушки и сказала очень спокойно, глядя в потолок, где резвились амурчики:

— Здравствуйте, милорд Сомарец. Надеюсь, с вами обходились почтительно, пока я спала. Волк фыркнул и протопал к камину.

— Вы все видели? — спросила я без обиняков. Он снова фыркнул.

— А ведь кроме меня и Манилы никто не знает, что с вами случилось, — продолжала я. — Все уверены, что она наслала на вас безумие, и никто не знает, как вас расколдовать, — тут я посмотрела на зверя, и наши взгляды встретились.

Волк замер, и только бока его поднимались и опускались от быстрого и взволнованного дыхания.

— Никто не знает, как вас расколдовать, — повторила я, глядя в янтарные глаза, не отрываясь, — и Нобара больше нет — а значит, нет и препятствий, чтобы посадить на трон вашего брата. Король Альфред, узнав, что ваши люди обманом заставили меня выйти замуж за безумца, признает брак недействительным, а сэра Эдейла — наследником Баллиштейна. Заманчивая перспектива для неверной жены, так ведь?

Разумеется, волк мне не ответил, да и не мог ответить. Мы все еще смотрели друг другу в глаза, когда вернулся Рэндел, а вместе с ним явилась Варла — уже не в поношенном домотканом платье, а в шелковом. Волосы ее были убраны в золотую сетку, а в ушах и на шее алели рубины — темно-карсные, как капли крови.

— Надеюсь, камешки не заколдованные, — спросила я насмешливо. — Странно, что ты не провернула свой фокус, пока я лежала без сознания.

— Ты звала меня только для этого? — спросила свекровь надменно. — Я думала, ты при смерти — столько переполоха. А ты всего лишь решила немного поязвить? Как себя чувствуешь? — она подошла к моей постели, покосившись на волка. — Дай руку, послушаю живчик.

Она взяла меня за запястье, нащупывая пальцем место, где кровь билась в жилке, но я забрала руку и для верности сунула руки под мышки.