Я (не) ведьма

После прочтения в комнате воцарилась тишина. Я еще раз пробегала глазами текст, Чед замер у моих ног, настороженно подергивая ухом, свекровь в глубине кресла казалась задумчивой карлицей, Рэндел мрачно смотрел перед собой.

— Это не Манила, — медленно сказала я, барабаня пальцами по столешнице. — Это — Мелисента. Синезубая Невеста. Вовсе не гнилые были у нее зубы, а губительные. Стелла правильно заметила — сто лет назад все здесь говорили на наречии вестфальдов, а в их языке «синий» и «смерть» обозначаются одним словом — «bla». Когда произошло завоевание северян, мы стали говорить, как франки. Вот аббат Амброзий и назвал Мелисенту Синезубой, именно так переведя старинное слово «Blatanta». А вернее было бы сказать — Смертельнозубая. Это объясняет такую трогательную заботу сэра Балдреда о несостоявшейся невесте. Он построил надгробие из камня, поставил часовню, чтобы постоянно звонили колокола, и даже двери обил серебром. Ведь всем известно, что упыри боятся серебра и колокольного звона. Но Манила… Мелисента как-то выбралась из склепа. И даже попала в часовню, минуя серебро. Но потом вдруг исчезла. Почему она не отомстила обидчику и где пропадала столько времени? Почему объявилась только сейчас? Почему ее цель — Чед? Вы уверены, что эта история не имеет к вам никакого отношения?

Я посмотрела на Варлу, потому что волк все равно не смог бы мне ответить, но свекровь молчала, погрузившись в мрачные размышления.

— Если Мелисента хочет вернуть земли, принадлежащие ее предкам, ей легче было бы убить Чеда, — продолжала я размышлять вслух. — Зачем все эти интриги, колдовство?.. И хотелось бы мне знать, что из себя представляла праведная Тридуна.

— Она была святой, — немедленно ответила Варла. — У нее не было детей, все ее богатства перешли леди Сомарец и ее сыну, они стали основателями очередной королевской династии.

— Леди Сомарец была ее родственницей?

— Нет. Праведная Тридуана оказывала ей покровительство.

— Правда? Хм… — я покачала головой, подобная щедрость была мне не понятна. Чем же так очаровала святую леди Сомарец? Своей набожностью и праведностью?

— Но настоящее имя наследницы было не Сомарец. Это — искаженное Сан-Морис, — глухо ответила свекровь.

— Сан-Морис? Но ведь так называют тех, кто пришел из святой земли? — я уставилась на Варлу широко распахнутыми глазами. — Святая земля! Мелисента отправилась в Святую землю вслед за третьим сыном сэра Балдреда. А может, они сбежали туда вместе. Так… — я быстро сосчитала по пальцам, — значит, сын леди, которая унаследовала Тридуане, мог быть праправнуком сэра Балдреда! Ты об этом?

— Более того, — Варла говорила нехотя, — у моей свекрови был при себе перстень, который мы звали «Ворон». На агате — изображение ворона. Это герб герцога Балдреда. Сомарец взял гербом волка, потому что прославился, как непревзойденный охотник на волков.

— Значит, — я вскочила и в волнении заходила по комнате, — леди Сан-Морис была не просто сторонней в этой истории. Она приехала в Баллиштейн, но что-то заставило ее скрывать имя и искать покровительства у Тридуаны. И Тридуана попросила аббата Амбросия записать историю о Синезубой Невесте. В назидание потомкам! Хотя у нее не было потомков, это мы точно знаем. Похоже, она старалась для сына леди Сан-Морис. И теперь понятно поведение Мелисенты. Она мстит всему роду Балдреда вот уже второе столетие. Что же произошло в Святой земле? Ясно, что леди спасала сына от мести, — я остановилась, припоминая всё, что говорила мне Манила. — Она ненавидит Балдреда до сих пор. И всех его потомков… Она не успокоится, пока не отомстит всем им.

— И она уже близка в победе, — сказал Варла с нехорошей усмешкой. — Мой сын — последний из Сомарецов. И у него нет наследника.

— Есть еще Рэндел, — напомнила я ей. — Их двое. Сомарецов.

— Мой муж не признал бастарда, — заявила Варла, и мне стоило огромных трудов, чтобы не надавать ей пощечин за такое высокомерие.

Но Рэндел пропустил слова старухи мимо ушей.

— Если Манила и Мелисента — одно лицо, — сказал он, — то мы знаем, где ее искать?

— Где? — спросила я, и все трое посмотрели на меня с насмешливым удивлением.

— В Мерсингтонских болотах, конечно, — ответила свекровь. — Там, где был склеп Мелисенты, возле Вороньей крепости. Скорее всего, там она и прячется сейчас. Пока зализывает раны.

— Пойдем туда сейчас же, — объявил Рэндел, хлопнув себя по коленям и поднимаясь из кресла. — Доберемся за два часа, если поедем по объездной дороге, мимо церкви.

Чед поддержал его решительным рычанием, но Варла приказала:

— Ты остаешься здесь. Мы не имеем права рисковать королем. Волк вздыбил шерсть, но свекровь даже глазом не моргнула.

Зато я посмотрела на нее, стискивая зубы. Рэнделом она решила рискнуть от души, а он был этому только рад — вон, сколько воодушевления на физиономии.

— Давайте-ка выпьем вина и все спокойно обсудим, — предложила я, стараясь улыбнуться как можно милее. — Дорога предстоит неблизкая, по полбокала фалернского нам всем не повредит.

Я подала бокалы Рэнделу и свекрови, плеснула в чашку Чеду, и взяла бокал сама.

— За удачу, — объявила я, поднимая бокал. — Она нам очень понадобится.

Рэндел осушил бокал до дна, Чед вылакал всё до последней капли и попросил еще. Свекровь нахмурилась, но я налила волку еще, потрепав по загривку.

— Итак, — сказала я негромко, — думаю, нам понадобятся колья, серебро и святая вода. Говорят, против упырей помогает еще и чеснок, но кол надежнее.

— Понадобится нам? — хмыкнул Рэндел. — Вы, миледи, остаетесь здесь, и ждете меня.

— Как скажете, сэр Эдейл, — проворковала я. — Позвольте, хотя бы, собрать вам сумку. Провиант не повредит в пути.

— Не повредит, — Рэндел зевнул в кулак. — Только не тяните со сборами. Я хочу добраться до Вороньей крепости засветло. Воевать с упырями ночью — не самое приятое занятие.

— Обязательно, — заверила я его, даже не двигаясь с места.

Волк удивленно поднял морду, но потом сонно мигнул и улегся у моих ног, закрывая глаза. Не прошло и четверти часа, как оба брата крепко спали.

— Меня-то, надеюсь, не усыпила? — проворчала свекровь, отставляя чуть початый бокал.

— Конечно, нет, — ответила я. — Кто-то же должен показывать мне дорогу.

Мы со свекровью отправились в путь вдвоем, не озаботившись даже охраной. Нас провожали с удивлением, но никто не осмелился спрашивать, куда мы отправляемся. Я ехала верхом на лошади, закутанная в плащ и шарф по самые уши, но все равно мерзла. Солнце спряталось в снежную тучу, но даже зимний жемчужный свет резал глаза.

Впереди на мохнатом муле трусила свекровь. На ее седле лежала красная подушка, и этот цвет резал мне глаза еще сильнее, чем небесный свет.

— Ты правильно сделала, что усыпила Чеда, — сказала свекровь, когда мы остановились, чтобы дать лошади отдохнуть. — Если кто и сможет справиться с Манилой, то только ты. Говорят, упыри сильнее обычных людей. В этом случае ядовитая кровь сыграет тебе на руку. И держи осиновые колья рукавицами. Иначе, боюсь, до Манилы не доберешься.

Я промолчала, прекрасно понимая, что хитрая старуха снова рада принести меня в жертву, спасая сыночка. Я была уверена, что и на случай моей победы, и в случае моей гибели от зубов Манилы-Мелисенты, у свекрови уже был заготовлен план. Вряд ли она бы потащилась со мной, просто чтобы показать дорогу.

Болота подмерзли, но без провожатого я не смогла бы проехать хитрой тропкой между трясин, затянутых тонкой корочкой льда. Время от времени лед с треском лопался, и начинало омерзительно вонять тухлыми яйцами.