Я обязательно спасу Тот

Майкл, к слову, на похоронах здорово надрался на пару с Диланом. Они чуть не разнесли шатер, но их увезли домой.

Больше в Доме ничего не происходит, наверное, несколько дней. Пока Аларик не узнает, какой именно снайпер застрелил беднягу Габриэля. Он назначает собрание и большая половина голосует за то, чтобы убирать по одному человеку Мартинов, не привлекая лишнего внимания. А как можно добиться такого результата?

"Очень просто!" - говорит Аларик, набирая нужный номер.

Дальше для меня всё идет своим чередом, но ко всему прочему в мои обязанности входит молчание, когда Рашель, будто она трижды проклята, начинает намеренно меня цеплять. В любой момент, когда это уместно или нет.

– Слушай, Дженкин!
– говорит Рашель, отвлекая меня от нарезания мяса на обед. Я закатываю глаза, раздраженно фыркаю и обращаю на девушку уставший, озлобленный взгляд. Она приподнимает уголок губ в ухмылке.
– Я здесь притащила наши с Диланом вещи. Те, которые с нашей поездки в столицу.
– она медленно, по-змеиному проводит языком по нижней губе, улыбается и игриво поводит плечом, прислоняясь спиной в дверной проем.
– Если найдешь на них пятна, не удивляйся - их оставляют только большие мальчики и девочки.

Я опускаю бесстрастный взгляд на досточку.

– Недержание лечится, не волнуйся.
– тихо замечаю я. Рыжеволосая хмыкает.

– Тебе бы пустить свой язычок в дело. Хотя... прости, забыла, ты ведь и так без устали...

– Заткнись.

– ... с Бьянкой...

– Хва-атит.

– Или это она тебе?
– наемница разводит указательный и средний палец, хихикает и недвусмысленно высовывает язык. Я морщусь.

– Давай помечтаем?
– продолжает хихикать она, не взирая на мой отвращенный вид.
– Чисто теоретически, я могу тебе понравится? Тебе же нравятся девочки...

Внезапно Рашель разворачивает меня к себе лицом, обхватывая меня за талию и шею своими мерзкими белыми щупальцами, скалится и облизывает мои губы. Я со всей силы толкаю её в грудь, вытирая рот рукавом.

– Ты - чокнутая лесбийская сучка!
– раздается её сумасшедший смех в полной тишине.

Я заглядываю в её мутные глаза и про себя отмечаю то, насколько расширены зрачки.

– Прекращай нюхать всякую дрянь.
– говорю я.
– Задолбала.

– Я слышала, как она кричит, когда вы трахаетесь. Оглохнуть можно! Так что, вы третесь друг о друга, м-м-м? Или как? Наверное, по настроению.

Я, в какой-то момент не выдержав, хватаю нож и быстро приближаюсь к рыжеволосой, намереваясь вцепиться ей в патлы и перерезать это тонкое гадкое горло, но чья-то рука перехватывает мою, совершенно нетренированную, и больно сдавливает.

Серые, практически бесцветные глаза, золотистый локон, ненароком падающий на лицо, и мягко изогнутые, теплые губы.

Хватка становится куда легче, даже нежней. Я опускаю нож.

– Не стоит выводить эту девочку из себя, Роберте.
– не поворачиваясь к Рашель, говорит девушка.

Меня уводят наверх, а нам вслед доносится дикий крик: "Потрахайтесь там хорошенько!". Бьянка захлопывает дверь и поворачивает ключ, когда я отхожу назад.

– Слушай, не обращай внимания на неё внимания, гребанную гомофобку...

Мы стоим посреди её спальни с ужасно серьезными лицами, пока кое-что не происходит.

Я рывком притягиваю Бьянку к себе, безумно долгие пару секунд смотрю ей в глаза, а затем с нами происходит что-то невероятное - мы будто боремся, разрывая друг на друге одежду, кусаясь и царапаясь, но на самом деле...

Я стягиваю футболку через голову, после чего Бьянка припадает к моей шее, прикусывает кожу, зализывает отметину и поднимается к скуле. Я прикрываю веки, сцепляю зубы и запускаю ладонь в её восхитительные, пахнущие солнцем волосы.

– Боже...
– стонет девушка между поцелуями.
– Как же я тебя хочу!

Я что-то невнятно бормочу в ответ, второй рукой задирая её юбку и грубо сжимая упругие ягодицы. Блондинка расстегивает мои джинсы и, пихнув меня на кровать, забирается на постель следом.

И в постели наши действия больше напоминают борьбу. Мы не сговариваемся, однако стоны и крики становятся в несколько раз громче, чтобы без слов показать Рашель насколько нам хорошо и как бессмысленна и глупа её нелюбовь к парам, подобным нам.

Нам плевать на эту идиотку. Нам плевать на всех. Мы любим удовольствие и доставляем его друг-другу. Снова и снова, снова и снова. Оставляя на коже алеющие отметины.

***

– Детка, - шепчет Бьянка, нежно касаясь губами моих губ.
– Я ни на что не намекаю, но мне нужно, чтобы ты кое-что знала.

– Что же?

Мы лежим на кровати лицом друг к другу. Сцепляем руки, вглядываемся в глаза и медленно, лениво целуемся.

– Я никогда не причиню тебе зла. Никогда, знай. И я всегда буду рядом.

Я слегка улыбаюсь и убираю с её лица несколько прядей.

Мне безумно нравится вот такая Бьянка - настоящая, без тонн яркого макияжа и совсем без одежды.

– Я знаю.

– И еще одно...
– она закусывает губу, хмурится и принимается вырисовывать какие-то замысловатые узоры на моей груди.
– Я в этом не мастер, но... Похоже, я тебя люблю. То есть, не так. Я тебя люблю, Брук. Правда люблю. У меня с девушками еще никогда такого не было. И когда я с Диланом... Я расстроилась, когда ты ушла с Мел, и мы с ним... Ты не сердишься?

У меня нет сил даже нервничать, вот честно, поэтому я только отрицательно качаю головой.

– Что у вас с Мел?
– задает она давно интересующий каждого в Доме вопрос.
– Вы были парой? Или сейчас... В общем, что у вас?

Я замираю на месте. Губы дергаются, но я не улыбаюсь.

– Нет, Бьянка.
– вкрадчиво говорю я.
– Это не то. Мы с Мел только друзья.

– Да?
– девушка выглядит очень удивленной.
– Никогда бы не подумала.

Я хлопаю себя ладонью по лбу, а блондинка смеется.

– Прости.

– Да ничего.
– мирно улыбаюсь я.

– Но ты со мной и это главное.

– Ты права.
– я почему-то чувствую себя очень виноватой за то, что не могу ответить взаимностью на слова Бьянки. Вероятно, я испытываю к ней сильную симпатию, но не более того.
– Это главное.

– И ничто нас не разлучит.
– делает она весьма наивный прогноз.

Сейчас в Бьянке играет детство. Наверное, у неё его и вовсе не было, так что мне не жалко дать ей возможность расслабиться и довериться кому-то одному.