Я приду плюнуть на ваши могилы

– О, вот и вы, – сказала она. Казалось, она в восторге от того, что видит нас.

– Идемте, выпейте чего-нибудь. Я взглянул на Декстера, он – на меня, и мы оба согласно кивнули.

– Где Лу? – спросил Декс.

– Она уже поднялась к себе, – сказала Джин. – Ей надо переодеться.

– О! – сказал я подозрительно. – У вас переодеваются к бриджу?

Джин разразилась смехом.

– Я хочу сказать – переодеть шорты. Идите, наденьте чтонибудь более удобное и возвращайтесь. Вам покажут ваши комнаты.

– Надеюсь, вы тоже переоденете шорты, – насмешливо сказал я.

– Уже не менее часа прошло, как на вас все те же. И получил ракеткой по пальцам.

– Я не потею! – заявила Джин. – Я не в том уже возрасте.

– И вы, конечно, проиграли эту партию?

– Да!.. Она опять рассмеялась. Она знала, что смеется хорошо.

– Тогда я рискну предложить вам сет, – сказал Декс. – Не сразу, конечно. Завтра утром.

– Ну конечно, – сказала Джин.

Не знаю, может быть, я ошибался, но у меня сложилось впечатление, что она предпочла бы, чтобы это был я.

– Ладно, – сказал я. – Если у вас два корта, я сыграю с Лу, и проигравшие сыграют потом друг с другом. Постарайтесь проиграть, Джин, и тогда у нас с вами будет шанс сыграть друг с другом.

– О’кей, – резюмировал Декс, – поскольку все плутуют, проигравшим буду я.

Мы рассмеялись все трое. Было не очень смешно, но обстановка была несколько напряженной, и надо было ее разрядить. А потом мы с Дексом последовали за Джин в дом, и она препоручила нас чернокожей горничной – очень худой женщине с маленьким накрахмаленным чепцом на голове.

XII

Я переоделся в своей комнате и присоединился к Дексу и остальным внизу. Там было еще двое парней и две девушки – поровну, – и Джин играла с одной из девиц и обоими парнями в бридж. Лу была там. Я оставил Декса в компании другой девицы и включил радио, подыскивая танцевальную музыку. Нашарил Стэна Кентона и оставил его. Лучше так, чем ничего. От Лу пахло в этот раз другими духами, которые мне понравились больше, но я захотел подшутить над ней.

– Вы поменяли духи, Лу.

– Да. Эти вам не нравятся?

– Нет, они приятные. Но вы же знаете, что так не делают.

– Как?

– Менять духи не принято. По-настоящему элегантная женщина остается верна своим духам.

– Где вы этого набрались?

– Все это знают. Это старинное французское правило.

– Мы не во Франции.

– Тогда почему же вы пользуетесь французскими духами?

– Это лучшие духи.

– Конечно; однако, если вы уважаете одно правило, это надо распространить и на все остальные.

– Да скажите же мне, Ли Андерсон, где вы всего этого набрались?

– Это блага образования, – насмешливо проговорил я.

– В каком колледже вы учились?

– Ни в одном из тех, что известны вам.

– То есть?

– Я учился в Англии и Ирландии, прежде чем вернуться в США.

– Почему вы занимаетесь тем, чем сейчас занимаетесь? Вы могли бы зарабатывать больше денег.

– Я зарабатываю достаточно для того, что мне нужно, – сказал я.

– А какая у вас семья?

– У меня было два брата.

– И?

– Младший умер. Несчастный случай.

– А другой?

– Жив. Он в Нью-Йорке.

– Я хотела бы с ним познакомиться, – сказала она.

Казалось, она рассталась с той грубостью, которую демонстрировала у Декстера и у Джики, и забыла, что я делал там с нею.

– Я предпочитаю, чтобы вы его не знали, – сказал я. Я и вправду так думал. Но я ошибался, думая, что она все забыла.

– У вас забавные друзья, – сказала она, резко переходя от одной темы к другой.

Мы продолжали танцевать. Между одной вещью и другой практически не было пауз, и это помогло мне избежать ответа.

– Что вы сделали с Джин, в тот раз? – сказала она. – Она сама не своя.

– Ничего я с ней не сделал. Я только помог ей протрезветь. Есть известный набор приемов.

– Не знаю, может быть, вы мне морочите голову. С вами трудно это понять.

– Да я прозрачен, как хрусталь!.. – заверил я ее.

Теперь была ее очередь не отвечать, и в течениенескольких минут она целиком предавалась танцу. Она расслабилась в моих руках и, казалось, ни о чем не думала.

– Хотела бы я быть там, – сделала она заключение.

– И я хотел бы того же, – сказал я. – Тогда бы вы сейчас были спокойны.

От этой фразы у меня самого загорелись уши. Я вспомнил тело Джин. Взять их обеих и одновременно прикончить, предварительно все сказав им. Невозможно…

– Я не верю, что вы думаете так же, как говорите.

– Не знаю, что я должен сказать, чтобы вы поверили, что я так и думаю.

Она горячо запротестовала, заявила, что я педант, а потом обвинила меня в том, что я говорю, как автрийский психиатр. Это было слегка чересчур.

– Я хочу сказать – в какие моменты вы верите, что я говорю правду?

– Мне больше нравится, когда вы ничего вообще не говорите.

– И когда я вообще ничего не делаю?

Я сжал ее покрепче. Она, без сомнения, поняла, на что я намекал, и опустила глаза. Но я не собирался оставить ее так легко. К тому же она сказала:

– Это зависит от того, что вы делаете…

– ВЫ одобряете не все, что я делаю?

– Должно быть скучно, если вы это делаете со всеми.

Я чувствовал, что понемногу продвигаюсь вперед. Она почти дозрела. Еще несколько усилий. Я хотел понять, действительно ли дело на мази.

– Вы говорите загадками, – сказал я. – Что вы имеете в виду?

На сей раз она опустила не только глаза, но и голову. Она на самом деле была гораздо ниже меня ростом. В волосах у нее я увидел большую гвоздику. Она ответила:

– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. О том, что вы делали со мной в тот день на диване.

– И что же?

– Вы делаете это со всеми женщинами, которых встречаете в своей жизни?

Я громко рассмеялся, и она ущипнула меня за руку.

– Не смейтесь надо мной, я не идиотка.