Я просто тебя люблю

Да и как не есть, когда под нос суют? Одеяние мужчин-ифоветов очень напоминали наряды шаверок. Нет, феридже тут никто не носил. А вот лёгкие, но узкие, будто прилипшие к рельефным мускулам, штаны и приталенные безрукавки на голое тело были представлены в изобилии. Кроме них местные демоны носили ещё короткие сапожки и ювелирные изделия всех мыслимых, а иногда и совсем уж невообразимых видов.

Кстати, декоративной косметикой ифоветы тоже не пренебрегали.

Шай на фоне своих вассалов смотрелся грубым, не изящным и даже почему-то грязноватым типом. Может, поэтому он особого уважения не вызывал? Ему, конечно, кланялись, но без почтительность, а так, по необходимости. Арха удостоилась гораздо большего и совсем недвусмысленного интереса, что, конечно, смущало. Но и льстило.

— Не обольщайся, — тихо посоветовала Ирда, когда ведунья всё же решилась кивнуть в ответ на откровенно восхищённый оскал золотоволосого юноши. — Ты для них, во-первых, экзотика. Во-вторых, запретный плод. В-третьих, ещё не опробованная женщина. Хотя нет, это как раз, во-первых, а то, что во-первых — это в-третьих.

— Смотрю, ты высокого мнения о местных, — буркнула лекарка.

— Я тоже местная, — едва заметно пожала плечами рыжая, — а вот ты нет. Отбивные любишь?

— Ну… в общем, — озадачилась ведунья.

— Так вот и представь: хороший такой кусок мяса, с тоненькой прослоечкой почти прозрачного сала, с румяной корочкой и поджаренными сухариками. Надрежешь — сок, как слеза. А сверху ещё веточка зелени и рядышком ма-аленькие картофеленки, на которых масло тает. Красиво?

— Допустим, — осторожно кивнула ведунья, сообразившая, что в последний раз ела сутки назад.

— Ну вот ты для них как эта отбивная, — спокойно заключила ифоветка. — Никакой романтики, сплошное удовольствие.

Образ жаренного мяса мгновенно померк. Правда, есть от этого меньше хотеться не стало.

Свернув в пару десятков арок, проехав штук пять крытых галерей и пересеча несчитано закрытых, полуоткрытых и подставленных всем ветрам двориков, Шай, наконец, на землю спрыгнул, бросив поводья невесть откуда материализовавшемуся ифовету. Другой демон галантно помог Архе спешиться. И эдак однозначно по бедру провёл, ухмыльнувшись нагло. Правда, пока лекарка соображала, что в данном случае уместнее: сразу по морде дать, возмущённо заорать или промолчать, красавец уже куда-то подевался, прихватив с собой Ведьму.

Дальше пошли всё теми же коридорами-переходами-арками, в которых ведунья окончательно запуталась. Нет, ифоветская архитектура однозначно восхищала. Но с ней дела обстояли примерно так же, как и с местными демонами: когда много — подташнивать начинает от видов и красот.

Наверное, поэтому зальчик, в который они притопали, Арху не восхитил совершенно: ну, мрамор. Ну, колонны с позолотой. Ну, огромные стрельчатые окна-арки, а за ними сады. Так тут всюду то же самое. Да и размеры у помещения так себе, кулуарные почти, даже рота гвардейцев и то не поместится, лошадям места не хватит.

А вот демон, с абсолютно императорским видом восседающий на самом настоящем троне, ведунью заинтересовал. Этот ифовет, в отличие от всех ранее увиденных, был уже совсем не молод: и второй подбородок заметен, сколько его высоким и чересчур пышным воротником не прикрывай. И морщины даже из-под стратегически продуманной чёлки виднелись. Тело, наверное, время тоже не пощадило, потому что демон предпочитал не брючки-безрукавки, а сверкающее от обилия вышивки и камушков одеяние, напоминающее профессорскую мантию.

Шай вышел вперёд, но к трону подходить не стал. Застыл на месте, даже спиной умудряясь демонстрировать нерешительность. Потом всё же поклонился. Правда, не слишком низко.

— Приветствую тебя, отец!

— Вижу, что годы, проведённые вдали от дома, плохо повлияли на тебя, — и голос у ифовета оказался очень царственным: значительным и гулким, как гонг. — Ты забыл приличия. Но прощение будет дано, если ты поприветствуешь своего родителя, как подобает.

Арха нервно дёрнула ушами, за что заслужила от Ирды неодобрительный взгляд. Лекарка едва заметно, старательно, как и велели, за шаевской спиной прячась, развела руками. А что поделаешь, если чувство «уже было» преследует, как приклеенное? Все-то вокруг недовольны влиянием столицы! И все, как один, попрекают забывчивостью.

— Я и приветствую, как подобает, — ответил Шай и даже гордо подбородок вздёрнул. Только вот голос блондина подвёл. Тон у него был непривычный, ему не свойственный совершенно: как у дерзящего подростка. — Новые времена, новые нравы, новые правила, отец. А падать перед родителями ниц, да ещё и ботинки им целовать нынче не модно.

— В тебе нет никакого почтения! — разгневался «император». — Даже к тому, кто тебе жизнь подарил!

На лице его ни один мускул не дрогнул. На руках, величественно на подлокотниках лежащих, палец не дёрнулся, а всё равно понятно — гневаться изволит. Вот где высший класс!

— Ну, это мы давно выяснили, — Шай, будто в смущение, почесал кончик носа. — Собственно, ничего не изменилось. Ни почтения, ни уважения, ни желания твоим требованиям подчиняться у меня не прибавилось, пап.

— Тогда зачем припёрся? — как-то очень по-простому поинтересовался ифовет и даже вперёд подался. Хотя, может и не подавался, а просто шевельнулся в своей негнущейся от золотого шитья мантии. — Если ума в тебе не прибавилось, вали туда, откуда приехал. Тебе тут не рады.

Вот то, что в цитадели Шаррахов их с распростёртыми объятиями не примут, Арха в расчёт не брала. И Дан, кажется, тоже, хотя раньше непредусмотрительность в недостатках лорда Харрата не числилась. Но, видимо, порой и самые светлые умы способны ошибаться.

***

— Не переживай, у них всегда не простые отношения были. Ты тут абсолютно не при чём, — попыталась утешить ведунью Ирда.

Сказала-то она не громко, но вполне могла и в полный голос проорать, всё равно ифоветы её бы не услышали. Отец с сыном очень заняты были. Они лаялись: громко, эмоционально и в выражениях явно не стесняясь. Не то чтобы Арха начала понимать местный язык, но когда поминают друг друга по матери, отцу, всем предкам до седьмого колена с заходом во Тьму, всё ясно и без переводчика.

Дожидаться, пока демоны по-родственному разберутся, рыжая не стала. Взяла ведунью под локоток, отвела к стрельчатому окну, у которого мраморная скамейка стояла, да и усадила на подушечку. А вот теперь утешала.

— Да я понимаю, что не при чём, — пробормотала Арха. — Но всё равно приятного мало. Может, уйти стоит, а? Ну чего мы, действительно, как бедные родственники? Словно нам податься некуда.

— А вот об этом ты даже и не думай! — нахмурилась ифоветка. — Шай знаешь сколько дома не появлялся?