Я Распутин

– А фальшивки печатать не грех???

Тут уж я засмеялся. Да и печатники наши хихикать начали, а через минуту все в голос хохотали. Одни городовые усы топорщили и грозным видом пытались на нас подействовать.

– Маааалчать! – рявкнул взбешенный Филиппов.

– Ох… – я вытер слезы с глаз.

Да, нервная разрядка она такая.

– Это деньги из игры «Мироед», что мы печатаем. Весь Питер в нее играет!

– А герб почему?

– Поставщики двора, по всемилостивейшему разрешению. А в чем дело-то?

– Да в том, вашими деньгами расплачиваются! И сидельцы в нескольких лавках их приняли!

– Так за чужую дурь мы не ответчики!

Филиппов сделал фейспалм. А я подумал фига себе уровень культуры, это что получается, можно любую бумажку напечатать и ее будут за деньги принимать?

– А сделаем вот что. Впредь на денежках наших герб печатать не будем, закажу художнику рисунок попроще, вроде как у Шустова на коньяке. И название на них поменяем, вместо рубля пущай будет гривна. По рукам?

– Смотри, Григорий Ефимович! – Филиппов погрозил мне пальцем, развернулся и махнул рукой городовым – Сворачиваемся.

Глава 12

Скандал с фальшивой газетой имел последствия. Сначала местного характера, связанного с усилением контроля за печатными СМИ – например, все издания заставили сделать тестовый оттиск всех типографских литер и сдать его в МВД на хранение. Такое же распоряжение пришло по печатным машинкам.

Мигом возник черный рынок перепродажи нашей фальшивки. Экземпляр газеты из под полы шел по двадцать и даже по тридцать рублей. Полиция гоняла спекулянтов, но какое там… Эх… знать бы заранее – заначили бы пару тысяч экземпляров.

Были, так сказать, и глобальные последствия. Оскорбленный Георгий Максимилианович, 6-й герцог Лейхтенбергский, подал на развод. Его прошение Синод мигом удовлетворил, Стану выслали в Черногорию, ее сестре Милице – за попытки интриговать при дворе – было указано уехать в имение Дюльбер в Крыму с запретом являться в столицу. При этом, что удивительно, на место НикНика, главой гвардии был назначен его брат и супруг Милицы – Великий Князь Пётр Николаевич.

Я сначала не понял смысла этой рокировки, но познакомившись с приехавшим из Европы Петром Николаевичем понял в чем «цимес» подобного решения.

Во-первых, брат НикНика – пожалуй, единственный среди Великих Князей имел репутацию порядочного и кристально честного человека. Он не унижал подчиненных как НикНик. Не воровал как генерал-адмирал Алексей Александрович. Ни в чем плохом замазаться не успел.

Во-вторых, характера он был крайне спокойного, можно даже сказать меланхоличного. Отличился на поприще инженерного дела, увлекался живописью и архитектурой. Совсем не опасный для Николая человек.

Насколько он был способен руководить гвардией – вопрос был открытый. Также было не ясно насчет Милицы – супруги уже давно не жили вместе, но поддерживали общение по переписке.

Что удивительно, Петр Николаевич первым изъявил желание познакомиться со мной – подошел в Царском, сначала завел беседу «ни о чем». Погода, то, се… Окружающие смотрели на нас с удивлением и я понял, что мои акции при дворе еще больше выросли. Предыдущий глава гвардии чуть ли не матом орал на «мужика», новый – ищет совета. Эх… высоко я залетел, низко падать…

Петра Николаевича беспокоил вопрос авторитета царской семьи в обществе.

Интрижки с балеринами, скандальные, морганатические и близкородственные браки, которые осуждались не только народом, но и Церковью – все это наносило моральный ущерб императорской фамилии.

Смысл заходов «инженера» – так я решил про себя называть Петра Николаевича – был очевиден. Он хотел вернуть в Россию двух важных родственников.

Во-первых, Великого Князя Кирилла Владимировича, который состоял в близкородственном браке с Викторией Мелитой. Николай II не признавал данный брак, во многом под влиянием жены и ее личной неприязни к Виктории. Тут я обещал помочь, повлиять на Аликс. Кирилл Владимирович мне был симпатичен. Единственный из всех князей награждён в ходе русско-японской войны золотым оружием с надписью «За храбрость», хлебнул слегонца «окопной» правды в виде купания в море после подрыва «Петропавловска». Явно не бесполезный человек в армии, особенно на флоте.

Вторый зарубежный «сиделец», которого «инженер» хотел вернуть в страну был Великий Князь Михаил Михайлович. По кличке Миш Миш. Этот тоже отчудил – самовольно женился в свое время на Софье Николаевне, старшей дочери принца Николая Вильгельма Нассауского, был подвергнут Александром III остракизму, жил то на Лазурном Берегу, то в Лондоне. Имел обширные связи среди европейского истеблишмента.

– Пора вам собраться всем, по-родственному – посоветовал я Петру Николаевичу – Да учредить собрание Великих Князей. Кто в семье самый больший вес имеет?

«Инженер» поморщился, но ответил:

– Безусловно, Великий Князь Владимир Александрович.

Ага, это тот самый бывший «хозяин Питера», начальник гвардии до НикНика, третий сын императора Александра II. Когда он умрет? Я попытался вспомнить и не смог. Но явно не в этом году и не в следующем. Прожил он долго, успел отметиться во всяких исторических событиях. Мощный мужик.

Понятен мне был и смысл этой интриги. Владимир Александрович как раз и был отцом Князя Кирилла. Раньше все его инициативы вернуться в большую политику после отставки блокировались НикНиком и вдовствующей императрицей, но теперь путь был открыт. Что ж… Не самый плохой вариант, надо признать.

Мария Федоровна еще не успела вернуться из Дании, Аликс я скручу в бараний рог – а через нее и Николая. Только тут надо хорошо подумать, что попросить взамен.

– Мыслю так – я отвел в сторону «инженера» – Народу треба, чтобы закон был и для царской фамилии також. Чтобы все в России подчинялись единому уложению. Набедовал – отвечай! Не так, как ваш хенерал-адмирал… хапнул и в Париж. Ищи – свищи.

Петр Николаевич побледнел, но смолчал. Ага, вот так – привыкай. Теперь правду-матку тебе будут резать прямо в глаза и во дворце.

– Закон нужен. Вам же легше будет – я решил дать князьям и морковку – Пропишите в законе, что можно жениться на ком хошь, ежели это не родственник и по согласию.

– На простолюдинках??

– Как там царь-батюшка Александр III графу Витте написал? «Да хоть на козе!» Да и нет нынче простолюдинов – развел я руками – После Манифесту 17-го числа подданые равные права имеют. Но выходит, что некоторые то – я кивнул на парадный портрет НикНика на стене Александровского дворца – Равнее других.