Я родила от друга мужа

– Не одни они, - задумчиво тяну, - я тоже все никак не пойму. Думала, он хочет денег, но как? Сам не выпрашивает, решил, что мы предложим, чтобы отстал?

– Возможно. Голова у недалеких людей работает непонятно для нормальных. Но в Евгении проснулась-таки совесть, или мозг заработал, не берусь судить. Аннет Павловна сообщила, что он приходил и просил убрать его из свидетельства о рождении мальчика.

– Да ладно! – смотрю в шоке на Моисеевича, но он остается серьезен, а Иван улыбается и кивает, подтверждая, что это правда. – Почему мне сразу не сказали?!

– Ты бы сомневалась, если бы я сказал. А так – и Георгий подтвердил, и после обеда отправимся в суд, услышать все от Аннет Павловны.

– То есть можно радоваться, верно? Это точно? Никаких подводных камней больше не предвидится?

– Они всегда могут всплыть, на то они и подводные. Но я не думаю.

– Мне нужно присесть, - возвращаюсь к своему стулу. – Это вторая лучшая новость в этом году!

– Первая - твой развод? – с любопытством интересуется Иван.

– Да, - киваю, - а, нет, эта новость третья. Не посчитала информацию, что Паша не от Жени, это тоже очень радостно.

– А как же то, что ты теперь живешь с лучшим мужчиной на свете? – ухмыляется Никольский, а я краснею.

Кто такие вещи при посторонних обсуждает?

– Этот год вообще богат на хорошие новости. И закончим с этим. Поехали к Аннет Павловне.

– Рано, только десять утра. Я заскочил вас обрадовать и о времени предупредить, и пока прощаюсь, - Георгий Моисеевич выходит из кабинета.

– Таинственный он какой-то? Ему точно можно доверять? – провожаю адвоката подозрительным взглядом.

– На столько на сколько вообще можно доверять людям его профессии, - Иван флегматично пожимает плечами. – Ты лучше дверь закрой на замок.

– Зачем? Сильно занят работой, да? Отвлекают тебя все, - сочувствующе киваю и выполняю просьбу.

– Сильно занят, ага, но не работой, - Никольский подходит сзади и обхватывает за талию, - а чем-то в разы интереснее, - целует в шею и с силой прижимает к стене.

– Ого, а если кто-то услышит? – румянец покрывает мои щеки, и внизу живота расползается предвкушение.

Мы еще не делали это в его кабинете.

– Пусть слышат, я им достаточно плачу, - Иван, не отрывается ни на секунду, опускается с поцелуями ниже по позвоночнику, задрав кофту. – Давай-ка снимем, - раздевает меня до белья, а сам лишь ослабляет галстук. – Да, так мне нравится.

На секунду отходит назад, жадно поедая глазами. И мой внутренний измеритель уверенности в себе взлетает до небес. Ведь это я нужна Никольскому, а не светская львица типа Анжелики.

Все случается быстрее и резче, чем дома, и я теперь знаю, зачем в кабинете диванчик. Долго буду краснеть, глядя на него.

– Замечательно, а теперь можно и поработать, - Иван бодрячком, а я лежу разомлевшая.

– Откуда только силы у тебя берутся, - беззлобно ворчу.

Заходим в здание суда ровно без пяти два. По нам можно часы сверять, сегодня не опоздаем.

– Точно все хорошо, и нервничать не надо? Женя не мог передумать и пойти в атаку? В прошлый раз мы его совсем не ждали, а он появился и нанес удар.

– Точно. Сегодня не тот случай, - Георгий Моисеевич категоричен. – Аннет Павловна, день добрый. Прекрасно выглядите!

– Жора, не подмазывайся, - кривится судья, - иди, забирай бумажки. Родители поставьте у меня несколько подписей, и все свободны.

Так быстро? Неужели?

Мое сердце радостно бьется. Наконец, еще одна проблема решится. Фактически, последняя. Можно будет вздохнуть свободно.

Спустя полчаса выходим полным составом из здания суда.

– Ощущение, что мне дали долгожданную свободу, - вдыхаю полной грудью и раскрываю в стороны руки. – Небо, как я по тебе скучала!

– Да, дорогая, здесь гораздо лучше, чем там, - смеется Иван, заметив, как на мои слова реагируют люди. – Пойдем, наколку тебе сделаем, раз не успела.

– Обязательно, ты прав, - киваю с серьезным лицом. – Георгий Моисеевич, вы с нами? Вам тоже татуировочку подберем.

– Спасибо, Светлана, но я как-нибудь без этого обойдусь. Лучше подкиньте старика до дома.

– На старика не тянешь, Жора. Аннет Павловне виднее, - усмехается Никольский.

– Все бы вам хиханьки да хаханьки, - адвокат закатывает глаза к небу.

Быстро отвозим Моисеевича и подъезжаем к дому Ивана.

– Я тоже на работу сегодня не пойду, пошли праздновать мое отцовство.

Но у входа в подъезд нас поджидает сюрприз.

– Привет, - опустив глаза на асфальт, тихо здоровается Женя. – Только не бейте!

Он выставляет руки перед собой.

– Что надо? – спрашивает Никольский недовольно. Его кулаки напряжены, а меня Ваня задвинул себе за спину.

– Извиниться, - выдыхает Евгений, - перед вами двумя. – Не стоило разводить скандал, к журналистам я зря обратился.

– Все? За остальное совесть не мучает?

– Прости, Света, я не хотел ставить тебе синяк, это случайно получилось. А за Пашку извиняться не буду. У меня взыграли отцовские чувства. Все-таки пять лет пацана растил, я ж не знал, что с Катей совместимость получится.

Качаю головой, горбатого могила исправит.

– Ладно, прощен, - произношу неожиданно даже для себя самой. – Иди с миром, расти свою дочь. Тебе понадобится много сил и нервов, я ее мать видела.

Женя кривится, но ничего не говорит. С правдой сложно спорить.

– Действительно пойду. Спасибо! – и он суетливо разворачивается и быстро уходит в сторону остановки.

– Что это было? – спрашивает Никольский.

– Точно не знаю, но я рада, что он пришел. Отпустить прошлое с миром никогда не лишне.

– Добрая ты слишком, не находишь?

– Нет, это не доброта, а здоровый эгоизм. Мне же самой будет легче, зная, что злобу никто не таит.

– Это пока Моисеевич квартиру не разделил, - Иван опускает с небес на землю.

– Значит, я слишком добрая, ты прав, - недовольно хмурюсь.

34

Всю ночь ловлю рыбу, как не в себе. Просыпаюсь в холодном поту. Это вообще к чему?

Воспаленный с ночи мозг призывает скорее залезть в интернет.