Я садовником родился
Шрифт:
– Но к Марго ходили?
– Ну и что тут такого?
– Да все нормально, Петр Александрович, все нормально. Естественно, я бы сказал. Вас Лилия познакомила, ведь так?
– Да.
– Случайная встреча, да?
– Вовсе нет. Видите ли, у меня проблемы со зрением.
– Да, я заметил.
– Я много раз говорил об этом жене, но Виктории было все равно. Она каждый раз отмахивалась: «Сходи к врачу!». Я сходил. Ну, выписали мне очки. Все равно и в очках вижу плохо. В глазах все словно двоится. Посоветовали сделать операцию. А я боюсь. Тогда для поддержания зрительной функции глаза мне выписали уколы. Витамины. Рибофлавин.
– Что, Марго делала уколы?
– Представьте себе. Правда, всегда почему-то резиновые перчатки надевала. В больницах, кажется, так не делают?
– У нее ж не было медицинского образования!
– Ну, чтобы элементарный укол, извиняюсь, в попу сделать, университетов заканчивать не надо. Ну, вот, я к ней пришел. Первый раз с Лилей. И, знаете, это было удивительное чувство! Я не испытывал с Марго никакого стеснения. Она одинаково воспринимала, что голых мужчин, что одетых. Равнодушно.
– Еще бы! У нее их столько было! – не удержался Алексей.
– Вот вы иронизируете. А хотите знать, зачем я к ней ходил!
– Ну, об этом не трудно догадаться. Началось все с уколов, а закончилось…
– Это вы так думаете. И Вика тоже подумала, что у меня появилась любовница… Да, я ей платил! Как за визит. Но мы ничего такого не делали.
– Что же вы делали?
– Разговаривали.
– Чушь, какая! И сколько вы ей платили?
– Как положено. Сто долларов.
– Ого! Это что, Марго была вашим личным психотерапевтом, что ли?
– Представьте себе! – гордо сказал Воробьев. – Вот почему я не испугался, когда этот ваш… Ну, который психованный после Чечни, сказал, что у Марго СПИД. Я же с ней ничего такого…
– И о чем вы разговаривали?
– Обо мне. Человек должен кому-то исповедоваться. Я, знаете, не верующий. То есть, верующий, но тайно. И к попам давно не хожу. Это все как-то… Ну, словом, не располагает. Люди вокруг толпятся, накрывают чем-то, крестят. И, опять же, поп. Мужчина. Разве поймет? А мне очень тяжело. То есть, при Вике было тяжело. Она мне изменяла. Я знаю, что изменяла. Я должен был бы тоже это сделать. В отместку. Но не мог. Даже деньги платил Марго, и она была бы не против, но… Не мог. Вы не думайте, я пробовал. Но я все время ее боялся. Вики. Даже когда ее не было рядом, когда я точно знал, что жена на работе, все равно боялся. Мне казалось, что в любой момент может открыться дверь, и она войдет. И будет так сильно кричать. Она очень громко кричала. Она только и делала, что портила мне жизнь.
– Почему вы не развелись?
– Но куда же я пойду? К кому? К ее маме? И Вика никогда не говорила о разводе. Она не могла жить одна, ей надо было кого-то мучить. Я не думаю, чтобы кто-то еще захотел на ней жениться. Хотя она, без сомнения, была женщиной красивой. Но характер… Она все время жаловалась Лиле. Она смеялась. Она покушалась на мой цикламен.
– Хорошо, оставим цикламен, Петр Александрович. В тот день, когда убили вашу жену, вы уходили из дома? Вечером?
– Уходил. За хлебом. Вика же никогда не покупала нормальных продуктов.
– Ну да. Бутылка «Пепси-колы», мороженое, чипсы.
– Да-да, что-то вроде этого. Но никогда не покупала хлеб, или, скажем, мясо для первого.
– Значит, это все-таки был ее пакет, - заметил Леонидов.
–
Что?– Все нормально. А в тот день, когда убили Марго, вы ходили на стоянку за документами?
– Да.
– И во сколько вернулись? Тело Марго уже нашли?
– Нет, никого не было.
– Как же так? И Анашкина не видели?
– Нет, не видел. Ждал его весь вечер, но он так и не пришел.
– Вы на лифте поднимались?
– На лифте.
– А он, значит, спускался пешком. Ну а когда Лилю убили? В понедельник, около двенадцати ночи?
– Дома был.
– Кто это может подтвердить?
– Вика. Ах, да… Никто. Младшая девочка спала, а старшая отпросилась ночевать к подружке. В соседний подъезд. Там день рождения, что ли, был. Но… Как можно? Я бы никогда не посмел… Вика…
– Ну, хорошо. А о чем вам рассказывала Маргарита?
– Марго? Ни о чем, - пожал плечами Воробьев. – Мы сидели, пили чай. Она больше молчала, я жаловался на Вику. На свою жизнь. О цветах говорил.
– А ей дарили цветы?
– Цветы? Да, конечно. Знаете, маленькие такие букетики. Из комнатных растений. Совсем маленькие.
– Зачем?
– Ну, она была так несчастна.
– Значит, все-таки, несчастна?
– Она знала, что такое несчастная любовь.
– Все женщины это знают.
– По-разному.
– Что?
– По-разному знают. Одни прошли, как нелюбимый предмет в школе, и забыли. А другие всю жизнь повторяют, как «Отче наш». И утром, и перед сном.
– И она никогда не говорила, что хочет, например, этого человека найти? Может, отомстить вдруг захотела?
– Нет. Ничего такого не говорила.
– Ну а вы кого-нибудь не встречали у нее? Случайно? Ну, пришли, например, без звонка, а там мужчина.
– Нет. Хотя…
– Кто?
– Я видел у нее как-то раз одного мужчину, - шепотом сказал Воробьев. – Молодого. Лет двадцати с небольшим.
– Молодого?
– Ну да.
– Случайный любовник?
– Послушайте, я не лез в ее дела.
– Ну а про маньяка Марго никогда не говорила?
– Про какого еще маньяка?
– Который ее преследовал?
– Никто ее не преследовал.
– Что, разве она не нервничала?
– Нет, представьте себе.
– А когда вы ее видели в последний раз?
– Еще перед тем, как убили Лилю. Потому что Вика уж очень сильно начала переживать по поводу тех денег, что я тратил на Марго. Конечно, она не знала, куда уходят эти деньги. Но я испугался. Очень сильно испугался. И ходить к Марго перестал. А потом началось это. Ну, их всех начали убивать.
– Как выглядел этот молодой мужчина?
– Да зачем вам?
– Как?
– Ну, обычно выглядел. Я плохо вижу.
– Волосы темные, светлые? – Спросил Алексей, припоминая, что одноклассник Марго Коля Суханов был блондином.
– Темные. Очень молодой, я же говорю. Я видел-то его всего один раз. В воскресенье. Зашел случайно, когда Вика в магазин уехала с девочками. А его увидел – сказал, что за солью зашел. По-соседски. Мол, не охота из-за пустяка в магазин бежать. Соврал, да. Чтобы не мешать. Я же понимаю, что она зарабатывала, как могла. Потому и сам деньги давал. Потому что это было ее время, а она его на меня тратила. На мои жалобы. Да, вспомнил. Когда я сказал, что зашел за солью, Марго послала меня на кухню. Мол, там, на столе солонка. Я вошел, а рядом с ней какой-то предмет. Я же близорукий. Ну, взял, машинально в руки, глянул.