Я садовником родился

– Хотел. И это странно, что не убил. Извините, конечно.

Алексей еще раз понюхал листок из конверта. Потом подошел к Флоре, и тоже потянул носом.

– Извините. Поближе можно?

Она засмущалась, но кивнула.

– Что за духи у вас? – спросил Алексей, приблизившись и почувствовав от одежды Флоры незнакомый тонкий аромат.

– Ну, какие там духи? Очень дешевая туалетная вода. «Цветы России» называется. Фиалка.

– Фиалка?

– Муж подарил. К Восьмому марта.

– Хороший подарок. Может быть, он вам жизнь спас. До свидания, Флора!

– Что ж, поймаете вы его? – спросила маленькая, суетливая женщина.

– Обязательно…

… Они ехали быстро, не обращая внимания на возмущение водителей, знаками и сердитыми гудками показывающих свое недовольство.

– И все-таки не понимаю, - пытался рассуждать Серега Барышев, – почему он ждал столько времени, чтобы поджечь павильон? А?

– Неизвестно, как долго они разговаривали с Розой. И о чем. Быть может, она сказала только, в каком районе работает, и он начал методично обходить все цветочные павильоны, чтобы узнать, в котором из них работает женщина по имени Флора. Очень редкое имя, между прочим! О, черт! Надо было ее об этом спросить! Не обращался ли кто к ней с пошлым вопросом: «Девушка, как вас зовут?»

– Она могла и не ответить.

– Флора? Вряд ли. Не похоже, что она может огрызнуться в ответ: «А вам-то что?» Или просто откровенно послать. Тем более, что кроме имени он ничего и не спрашивал. И приставать к женщине не собирался. Ему важно было только знать, что именно здесь, в этом павильоне работает Флора, которая должна передать милиции опасные записи.

– Приехали. Вон, видишь, почерневшее здание?

Они подъехали к обгоревшему павильону и поспешно вылезли из машины. Возле пострадавшего от огня цветочного магазинчика уже не было ни пожарных, ни Лейкина, ни зевак. Разбитые стекла, и почерневшие стены портили общее впечатление в ряду чистеньких, ухоженных павильончиков. Барышев задумчиво сказал:

– Ты был прав: пожарные приехали быстро. Разрушения не слишком большие. Снаружи, по крайней мере.

– Зато внутри, кажется, ничего почти не осталось.

Алексей заглянул в павильон, потом нырнул внутрь. Подошедшему милиционеру Барышев протянул раскрытое удостоверение:

– Свои.

– Уголовный розыск, что ли? Криминал ищете?

– Вроде того.

– Ну, успехов следствию, - козырнул патрульный.

Алексей в это время уже вышел, вытирая грязные руки:

– Бесполезно. Можешь не заходить, все равно того, что нам нужно, здесь нет. Он, видимо, бумаги поджег и убежал.

– Но зачем? Не проще ли было взять из ящика стола тетрадь, запереть дверь и уйти? Или сигнализация сработала?

– Видимо, он ее отключил. И времени найти тетрадь у него было достаточно.

– Но тогда зачем, Леша?

– Я и сам все время об этом думаю. И у меня есть по этому поводу одна замечательная идея. Знаешь, куда нам с тобой надо сейчас поехать?

– Куда?

– К матери Лилии.

– Это еще зачем?

– Там узнаешь.

– Хорошо. Я только позвоню.

Алексей сидел в машине и думал. Долго думал. О платке в машине у Николая Самсонова, о сумке Виктории Воробьевой. Все это были ее вещи. И духи. «Турбуленс». Он хотел срочно проверить одну догадку.

Барышев вернулся минут через десять, довольно сказал:

– Порядок.

– Жена сказала, что тебя любит? – усмехнулся Алексей, заводя мотор и выруливая с обочины на дорогу.

– Иди ты со своими шуточками! Того ублюдка, что магнитолы воровал, мужики задержали. Привели в отделение, а там он во всем признался. Можешь теперь снова свой «Пассат» у дома оставлять.

– Ну, уж нет! Береженого бог бережет.

– Надо бы поехать, с ним побеседовать.

– Сначала к Лилии домой. Или боишься, что не на тебя запишут раскрытое преступление?

– Надо же отчеты для начальства писать. Что не зря зарплату получаю. А чего ты так всполошился?

– А то, что я дурак. Надо было с самого начала догадаться. Я же всегда говорил, что одна из женщин была лишней. Вот мы сейчас и узнаем наверняка, которая …

…Мать убитой девушки Полина Михайловна визиту очень удивилась. Но посторонилась, тем не менее, грустным голосом сказала:

– Что ж, проходите. А я сегодня как раз к гадалке собралась. Назначено у меня. А вы надолго?

– Зачем же к гадалке? – удивился Алексей.

– Есть, говорят, предсказательница Тамара, так она по фотографии может того злодея отыскать, что дочку мою убил.

– По чьей фотографии?

– Как по чьей? Дочки.

– Я тоже могу. У меня есть некоторые магические способности. Только мне не фотография нужна, а вещи покойной.

– Конечно-конечно, - засуетилась Полина Михайловна и прошла торопливо вперед, в маленькую комнату.

– Когда это у тебя вдруг проявились магические способности? – прошипел Барышев, толкнув в спину Алексея.

– Полчаса назад. У сгоревшего павильона. Как посмотрел на него, понял: открылось шестое чувство. Вижу свет в конце тоннеля.

В маленькой комнате Полина Михайловна с готовностью распахнула перед гостями гардероб:

– Вот. Дочкины вещи. Сохранила все, как при ней было.

Алексей заглянул во внутренности старого шкафа, удушливо пахнущие лавандой:

– Полина Михайловна, меня вообще-то интересуют те вещи, которые Лилии подарила Виктория Воробьева. Вы же сами говорили: духи, платок. Мол, на полке все лежит.

– Да-да.

Полина Михайловна выдвинула самый нижний ящик шкафа, заглянула туда:

– Не понимаю. Вот здесь все было.

Она переложила с места на место несколько тряпок.

– Давно уже не заглядывала, - виновато сказала она. – Ни к чему.

– Может быть, Лилия их кому-нибудь отдала? – спросил Алексей.

– Кому ж? Если только подружке. Была у нее такая. Маргаритой звали. Только ее тоже убили, - всхлипнула Полина Михайловна.

– А сумка кожаная тоже среди вещей была?

– Какая сумка? Ах, сумка. Была. Черная, кожаная, с пряжкой. Но Лилия сразу сказала, что вещь не для нее. Подруге, мол, отдам. Той подойдет. Значит, и другие вещи тоже отдала. А платок-то новый был. И пузырек с духами полный, нераспечатанный.

– Вот тебе и решение проблемы, - вздохнул Алексей. – Спасибо, Полина Михайловна. Мы, пожалуй, пойдем.

– А вещи-то? Вещи?

– Я уже их посмотрел. Убийца вашей дочери скоро предстанет перед судом.

Алексей сказал это торжественно, и подтолкнул Барышева к дверям. Тот все еще не мог прийти в себя от удивления.