Я сделаю это сама

Тьфу ты, картошка есть у Пелагеи, сынки её привезли. Но они картошку не любят, видимо – просто так привезли, продать кому или обменять. Нужно срочно придумать что-то, что у меня есть, а у них – нет, но им надо. Давай, Женя, или ты не продажник? Не продажник, конечно, но – кое-что умеешь. Давай уже, вспоминай.

Стук в дверь известил о приходе Дуни, мы с Ульяной переглянулись – и рассмеялись.

– Долго жить будешь, - сказала Ульяна, - только что тебя вспоминали.

– Ой, спасибо, - усмехнулась Дуня. – Женевьева, там солдаты сверху пришли, спрашивают – что делать.

О, отлично. Сейчас займём.

– А Дормидонт там не пришёл часом?

– Не видела пока.

– Дунь, садись чай пить. А я схожу да гляну, что там, - я поднялась и пошла через чёрный ход наружу.

– И Дарью мне позови, глянуть на неё нужно, - сказала вслед Дуня.

Я отправила Дарью на врачебный осмотр, а сама выглянула наружу. На крыльце Настёна гладила котов. Коты подставляли брюшки и мурлыкали. На солнце было видно, что Вася чуток покрупнее, а Муся поизящнее. Наверное, я научусь их с ходу различать.

А за оградой спешивалась десятка с горы – но не та, что два дня перед тем, другая.

– И кто это к нам пожаловал? – в последний момент я догадалась сменить язык.

– Госпожа маркиза, капитан Плюи к вашим услугам, - молодой человек лет тридцати раскланялся.

А куда делся сержант? Я к нему уже привыкла.

– Куда вы дели сержанта Леклера? – поинтересовалась я.

– Сегодня его очередь дежурить на стенах, - улыбнулся парень. – А наша – спуститься вниз.

Им что, нравится? А вот, дошло до меня. Наверное, там, в крепости, жизнь настолько однообразна, что даже строительство забора сходит за развлечение. И два с лишком часа в одну сторону, если я не ошибаюсь.

– А как поживает ваш генерал?

– Сегодня лучше, выходил утром на построение. Господин Асканио говорит – идёт на поправку.

– Это хорошо, что на поправку. Налить вам чаю перед работой? – спросила я, спохватившись.

– Лучше после, госпожа маркиза. Будем благодарны. А вам вот, велено передать, - и он с поклоном выдал мне завёрнутую в тряпицу миску, в миске что-то было, я подумала – успею ещё посмотреть.

После-то и покормить надо, не отпускать же людей, которые тут на тебя работали, в гору голодными!

– Значит, так, - начала было я, но по дороге прибежал Дормидонт.

– Матушка-барыня! Прости, задержался. И Севостьян сейчас будет. У него сынок свина упустил, всеми соседями ловили.

– Поймали хотя бы? – я живо представила погоню за тем свином по пересеченной местности и рассмеялась.

– Чего вы смеётесь, свин хороший, жирный, в воду бы свалился – и поминай, как звали. А так вскоре, как мороз ударит, будет и окорок, и рулька, и сало! И вам принесём, поклонимся.

О как. А я не откажусь, мне людей кормить надо.

Прибежал и запыхавшийся Севостьян, сказал только – поймали и заперли. И хорошо.

Дальше отряд, ведомый двумя местным победителями свинов, отправился в лес за дровами, а я вернулась в дом.

– Дуня, тебе рассказали, что у нас тут грядёт новоселье?

– Да, уж слышала. Ничего, сделаем новоселье. Столов у тебя тут достаточно, лавки хорошие, поместимся.

– Только чем-то кормить нужно.

– Ничего, будешь звать – так и скажи, не робей. Приехала недавно, ещё не обжилась. Жду с гостинцами.

Еда ваша, концерт наш, ага. Впрочем, я подозревала, что с концертом тоже без меня справятся.

– Знаешь, как захотят повеселиться в этом доме? – подхватила Ульяна. – Почитай три с лишком года, как Старый Лис-то помер, так сюда и не заходили особо. Кроме некоторых свыше одарённых. Будут рады.

Возможность приобщиться к чему-то? Ладно, подумаем.

И мы бы ещё думали, но наши неспешные думы прервал истошный визг Настёны со двора. И разом с ним – кошачий рёв, я такого, наверное, даже и не слышала.

Мы разом все ломанулись через коридор и кухню на улицу. В трёх шагах от крыльца стоял Валерьян, и страшен же он сегодня был, просто жуть. Весь какой-то чёрный, бородища всклокоченная, одни глаза и видны. Он тянул руки к перепуганной плачущей Настёнке, а его самого с двух сторон драли с воплями оба кота – и Вася, и Муся.

По одежде ловко забрались на плечи, да как вцепятся – один в рожу, другой в затылок. Но из глубоких царапин не шла кровь, плоть будто распадалась, и внутри виднелось что-то тёмное.

Вася прицельно заехал ему лапой в глаз, после чего уже тот завалился на бок, ударившись головой об угол крыльца, и исчез, словно растворился – как его и не было.

29. И вдруг собралась вся деревня

29. И вдруг собралась вся деревня

Солнце светит, как и светило, где-то внизу плещет вода. В небе орёт чайка. Всё, как и было, будто никаких вам тёмных тварей.

Настёна словно отмерла, замолчала и побежала к матери, и тихонько всхлипывала, обхватив её и уткнувшись носом в передник. А оба героя дня встряхнулись, как коты умеют делать, и как ни в чём не бывало подошли ко мне - потереться об ноги и помурлыкать.

Из-за забора голосила соседка Маруся, та самая, которая прибрала ванну, чтоб капусту в ней солить, и у которой много детей.

– Да что ж делается-то такое, средь бела дня!

– Маруся, уймись, - глянула на неё Дуня, и та мгновенно замолкла.

Отдышалась, глянула на нас.

– Чем помочь-то?

– Я бы знала, - я и вправду не понимала.

А дальше Дуня спокойно расспрашивала Настёну – что случилось.

– Батюшка из-за забора позвал, - сказала та. – Спросил, почему мы с матушкой не дома. Потом попросил пустить его в калитку, я и пустила. Он сказал, пойдём домой, а мамка нас потом догонит. Но я забоялась и не пошла. Он сказал, чтобы я шла немедленно, и хотел за руку взять, но котик опередил его, и кошечка тоже.

– Молодцы котики, - кивнула я, - им бы сливок, а не молока, но у нас у самих нет. Так что – будем, как есть.

Я пошла в дом, разыскала в шкатулке второй выданный полковником Трюшоном кристалл, вернулась и надела на шею Настёне.

– Не снимай, поняла? Тогда никто за тобой не придёт.

– А как же? Это же мой батюшка?

Я вздохнула. Глянула на Дарью, но та стоит столбом, слёзы текут, дочь к себе прижимает, да и всё.

– Нет, Настёна, это не твой батюшка. Нет твоего батюшки больше. А это тёмная тварь, жестокая и страшная. Если бы наши коты его не порвали, он бы увёл тебя во тьму.