Я сделаю это сама
Шрифт:
– Бежать, что ли? Труса праздновать? – спросил ещё кто-то сзади.
– Стоять насмерть имеет смысл там, где это может помочь кому-то ещё. В нашем случае – не может. Вас съедят с потрохами прямо на месте, и всё. А потом закусят вашими ближними, - сказал Анри как можно более весомо. – Если вы не маг – не связывайтесь.
– Как же, а огонь? – спросил подтянутый молодой человек с явной военной выправкой.
– В одиночку не справитесь и огнём, - покачал головой Асканио. – Разве что отпугнёте.
– И то хлеб.
– Бойтесь, молитесь, будьте осторожны и не сомневайтесь – звать ли
С ним согласились, и понемногу потянулись на выход, прощаясь с маркизой, та кланялась в ответ. Впрочем, им с Асканио тоже кланялись, но – издали, осторожно.
Подошёл тот самый дед, оглядел Асканио.
– Ну-ну, хорош, хорош. Как же вас к нам-то сюда занесло, такого бравого, - покачал он головой.
– Последовал за другом, - ответил Асканио без малейшего сомнения.
Наверное, дед бы ещё о чём-то спросил, но те, кто вышел первыми, забежали обратно с воплями.
– Там! Там! Идите смотрите, господа маги!
– Что стряслось-то? – спросил святой отец.
– Там Алёнушка! И Валерьян!
34. Нежить нежити рознь
34. Нежить нежити рознь
Я ещё от магического урока не успела опомниться, как в мою залу набилась толпа. Следом за генералом и отцом Вольдемаром подтянулась половина деревни, и ещё подождали тех, кто шёл из дальних распадков.
Правда, гости вели себя прилично. Заходили, постучавшись, грязь с ног обтаптывали на крыльце, а войдя – снимали шапки и кланялись.
– Смотри, Женевьева, кто приехал! – радостно сообщила вошедшая Ульяна, а за ней стоял и поглядывал на меня её однажды виденный родственник – купец Васильчиков.
– Доброго вечера, матушка Женевьева Ивановна. Вижу, вижу, как развернулась, - кланялся он.
– И тебе доброго вечера, Демьян Васильич, если он добрый, конечно.
– Слышал про напасть. Но напасть напастью, а жизнь жизнью. Если дозволишь – завтра загляну, парой слов с тобой надо бы перекинуться.
– Так и заходи, - кивнула я.
Ко мне тут кто только уже не заходит – и живые, и не очень. А если этот купец так хорош, как о себе полагает, то мне тоже есть, о чём с ним перемолвиться.
– Уговорились, - кивнул он и прошёл.
А Ульяна уже тащила ко мне следующего.
– Смотри, вот она. Женевьева Ивановна, стало быть.
Парень, ладно, молодой человек, был одет с претензией – не в штаны и рубаху, с жилеткой или курткой поверх, а прямо в вышитый камзол, с шейным платком и его штаны были заправлены в высокие хорошие сапоги, и с головы он снял не шапку, а треуголку с какими-то перьями и серебристой тесёмкой по краю.
– Честь имею представиться – поручик Преображенского полка Платон Ильин, - парень сверкнул голубыми глазами и изящно поклонился, шляпой помахал, прямо подмёл своими перьями мой уже не слишком чистый пол.
– Женевьев дю Трамбле, - кивнула я, в последний момент сообразив, что нужно сказать именно это, а вовсе не «Евгения Белохвост».
Правда, руку подала, и он воспринял,
поцеловал и вернул на место. Смотрел восхищёнными глазами. Льняные волосы под шляпой оказались собраны в хвост примерно до середины спины, и перевязаны чёрной ленточкой. В общем, я тут у вас не рыбак и земледелец.– А по батюшке как? – осведомилась у молодого человека.
– Александрович, - немного смутился он.
– Позвольте, госпожа маркиза, выразить вам своё восхищение. Даже и помыслить не мог, что удастся увидеть воочию столь знаменитую особу.
– Какими судьбами сюда, поручик?
– Несчасливыми, полагал я, - откликнулся он тут же с улыбкой. – Но ныне я увидел вас и подумал, что это знак перемены в моей судьбе.
Так, это, наверное, нормальный светский разговор ни о чём, примета времени. Нашел кого-то, с кем можно практиковать? Или как?
– Что-то не очень верится в перемены, - усмехнулась я. – Но проходите же, сейчас нам будут рассказывать про нашу нежить. Послушаем.
Вообще генерал молодец, что затеял всё это – потому что нужно знать, против кого стоять, а стоять придётся, чует моё сердце.
Дальше сплошным потоком шли ещё гости, некоторые знакомые, некоторые нет. Всех незнакомых мне называли честь по чести, но я вскоре потерялась в именах и лицах. Запомнила только деда – лет под восемьдесят, наверное, а то и поболее, но крепок, пришёл сам своими ногами, одет был тоже не как местный рыболов, а с претензией, и на голове у него – парик, и сапоги начищены, и пуговицы серебряные блестят.
– Госпожа маркиза, - сверкнул тёмными глазами под кустистыми седыми бровями, повел мясистым носом. – Алексей Лосев, к вашим услугам.
Это не тот ли, что в Косом распадке главный? Косой распадок, я слышала, был меньше, и дома стояли не по берегу, а на склонах, и туда ещё пойди заберись. И этот, гм, дедушка, очевидно, забирается.
– Пойдёмте, Алексей Кириллыч, с барыней потом покалякаете, - ещё один дедок, если и младше, то ненамного, потащил первого за стол, на лавку у стены.
– Вот ещё, Венедикт, раскомандовался тут! – задрал нос барин, но на лавку сел.
Пришли и Дормидонт с Севостьяном, и Васька Камень, и ещё знакомые личности. Все вежливые и воспитанные, надо же. Прямо показывают себя с самой лучшей стороны.
А дальше господин генерал и господин учёный маг при участии отца Вольдемара достаточно доходчиво и организованно провели совещание по вопросу о нежити вообще и тёмных тварях в частности. Я же слушала и мотала на ус – вот оно как здесь, оказывается. Если ты вдруг маньяк-убийца, то не миновать тебе стать тёмной тварью. И после смерти тоже пакостить, если управы на тебя не найдётся. Мы все очень хотели, чтоб управа нашлась.
Правда, молодёжи не понравились слова о том, что нужно разумно опасаться и звать магов на помощь. Кажется, они были готовы пойти ловить нежить прямо сейчас. С топорами и вилами, наверное. Или с сетями – что у них тут в хозяйстве есть? И я не исключаю, что попробовали бы. И никто не знает, чем бы оно всё закончилось, но отец Вольдемар объявил сборище закрытым и отправил всех по домам. И если не первые вышедшие, то вторые точно тут же с воплями вернулись обратно, наперебой крича про Валерьяна и Алёнушку. Обоих разом.