Я тебе (не) принадлежу
Шрифт:
– А что взамен?
– знаю, что у него может быть свое дерзкое условие.
– Лишь некая малость, - облизывает губы, цинично усмехаясь.
– Будешь мне принадлежать. Навеки вечные, - все внутри сжимается от этой фразы.
– Помнишь, ты так мне когда-то говорила, милая… невеста?
Перед глазами тут же мелькают кадры из прошлого.
Мы с Феликсом отдыхаем в его маленькой, захудалой квартирке. Где-то на окраине города. Лежим на диване после изнурительного секса, смотрим какую-то глупую комедию и наслаждаемся нашим единением. Нашим маленьким раем.
– Ты всегда будешь моей?
–
– Навеки вечные, - шептала в до боли любимые губы, которые в порыве страсти все искусала.
– Феликс, я…
– Завтра твой чертов суд. Тебя посадят, Инна. На двадцать пять лет. Или дадут пожизненное, - так чертовски больно, что все внутренности скручиваются в тугой узел.
– Твой ребенок не увидит тебя. Будешь вечность его искать, а он…
– Нет! Нет!
– ору так сильно, что у самой уши закладывает.
– Не смей этого говорить!
– на ноги поднимаюсь, от чего голова кружится и ноги ватными становятся.
– Мы уже с адвокатом все обговорили, - пусть знает нашу стратегию, утру ему нос.
– Я пошла на сделку. Мне дадут минимальный из возможного срок. Да и ребенок будет в надежных руках. Никогда не забудет о своей мамочке.
Говорю это таким твердым голосом, что сама уже верю во все эти слова. Сомнения нет места. Ничего плохого со мной не случится.
– Глупая дура, - качает разочарованно головой, поднимаясь на ноги и поправляя пиджак.
– Помяни мое слово. Ты глубоко ошибаешься. И скоро сама в этом убедишься, - уже около двери.
– Уходи!
– слез не сдерживаю.
– Мы еще обязательно увидимся, любовь моя, - нахально подмигивает, выходя из кабинета.
– Не дай Бог, - шепчу в пустоту, еще не зная, что следующая наша встреча произойдет уже буквально на днях… при очень ужасных событиях.
На грани жизни и смерти.
Глава 6
Инна
«Инна Голубева, вы арестованы за убийство своего мужа - Клима Голубева».
«Куча свидетелей, которые слышали вашу грандиозную ссору. В номере сплошной бардак. Вы проснулись с лужей крови на кровати».
«Инна, а вы вообще в здравом уме? Сами же пару дней назад перевели бОльшую часть своего наследства в разные благотворительные фонды. Даже вложились в какие-то преуспевающие компании».
«Инна Ивановна, сегодня был найден труп вашего мужа».
«Суд признает вас виновной по «Статье 105 УК РФ. Убийство» и приговаривает к двадцати пяти годам в женской колонии строго режима».
«Вы ошибаетесь. Я не виновна. Я его не убивала!»
«Покойтесь с миром, Инна Голубева!»
«Аааааа!»
Кричу. Беззвучно. Буквы застревают где-то в горле. Рта раскрыть не могу. Губы не шевелятся.
Тело как дерево. Ни одного движения. Перед глазами темно. Не понимаю, где я, что со мной. Паника нападает так внезапно, что ее острые ногти вонзаются в кожу.
Сердце бешено бьется. Мозг начинает подкидывать события прошлого.
Того, что случилось… не известно сколько времени.
«Нетттт!»
Снова ничего не слышу, словно уши заложило. Пытаюсь пошевелить хоть какой-то конечностью. Резкая, нестерпимая боль пронзает все тело. Такая сильная, что я вся горю в адском пламени. Медленно, но
верно сгораю.Огонь накрывает с головой. Охватывает одежду, кожу, даже до костей добирается. Словно целые куски плоти падают с оглушительным шлепком.
Плачу, но не ощущаю слез. Будто они куда-то впитываются. Вся плавлюсь. Душа на части рвется, распадается на мелкие осколки.
Мне кажется, будто надо мной сами демоны из преисподней столпились.
Они трогают, утаскивают на самое дно. Шепчутся мерзкими голосами. Шипят, смеются, издеваются.
«Нет, не трогайте меня. Не смейте».
Одно движение, резкое, неконтролируемое. Не могу сдержать громкого крика. Ора. Отчаянного, бешеного, дикого.
Мечусь как зверь в клетке. Хочу матом заорать, дать мне сдохнуть. Исчезнуть. Навсегда забыть о том, что я сейчас чувствую.
Как меня разрывает и снаружи, и внутри.
Сквозь пелену до меня доносятся какие-то посторонние звуки. Быстрые, непонятные.
– Инна… что с… Быстрее капельницу… Нет-нет, переверни… Она должна сама…
Странные фразы. Незнакомые голоса. Жутко страшно. Невыносимо больно.
Болит каждая моя клеточка. По-прежнему не могу пошевелиться.
Не могу говорить. В голове полная каша. Глаза ничего не видят.
Даже имени своего не могу вспомнить. Как будто кто-то повесил непроницаемую ткань на мои воспоминания.
Не знаю, сколько времени прошло. Сколько часов, дней или недель я провела между жизнью и смертью. То приходя в сознание, то снова его теряя от нестерпимой боли.
Ужасы, кошмары вспышками, как цвета в калейдоскопе сменяются один за другим. Яркие и мутные. Приносящие страх и полное опустошение. Невыносимое, темное, мрачное отчаяние. Режет по живому. Убивает мучительно, с неким извращенным удовольствием.
– Инна… Инна, ты меня слышишь?
Мужской приятный голос. Ласкающий слух. Зовет по имени. Неужели меня? Но как… что… Я же не знаю, кто я такая. Не знаю, что со мной. Почему… где… как…
Из груди вырывается тяжелый стон. Пытаюсь поднять веки. Бесполезно. Передо мной непроглядная тьма. Кажется, будто по голове кто-то бьет отбойным молотком. Она раскалывается. Разламывается.
И боль. Опять эта чертова боль. Она везде. Во мне. Вокруг меня. Она тащит на самое дно.
– Это я. Феликс. Ты знаешь меня? Узнаешь по голосу?
Какой еще Феликс? Что за глупое имя? Как у чертового кота.
Стараюсь повернуть голову на звук его голоса. Не выходит. Трудно. Невыносимо.
– Мистер Романов, да вы с ума сошли!
– его кто-то ругает. Причем так громко, что мне это неприятно.
– Пациентка только-только в себя начала приходить, а тут вы со своими допросами.
Допросы? Он что полицейский?
Хочу вздохнуть полной грудью. Слабо выходит. Рядом что-то пищит.
– Я просто пришел ее проверить, доктор Симонс, - кажется, что он цедит сквозь стиснутые зубы, с трудом себя сдерживая.
– Да и узнать о лечении Инны мне бы не помешало.
– Послушайте, мистер Ром… - издаю протяжный стон, похоже довольно громкий, раз ко мне кто-то прикасается. Слегка, но это вызывает истошный писк приборов сбоку.
– Выйдите отсюда. Иначе я позову охрану, - стук дверью.
– Инна… Мисс Голубева, я ваш лечащий врач. Мне нужно…