Я убийца

– Легок на помине, – улыбаясь ему, сквозь зубы произнес Александр.

Станислав, прижав папку рукой к груди и подняв воротник куртки, подошел к их автомобилю и сел на заднее сиденье.

– Ну так что? Так и будем прохлаждаться?

– Я повторюсь еще раз, Стас. Мы перерыли всю квартиру. Больше там ничего нет. Понимаешь? Вообще ничего!

– Я верю тебе, – спокойно ответил Пименов, хотя Сергей и Александр пытались уловить в его голосе притворство.

– Ты ведь что-то задумал! А?! Я прав?! Ты что-то знаешь, но не рассказываешь нам! – оборачиваясь к Станиславу, повысил голос Сергей.

– Не понял?

– Да все ты понял! Не стоит играть со мной в эти игрушечки! Через меня столько дерьма прошло, что я теперь печенью чувствую, когда человек что-то скрывает! А ты явно это делаешь, пытаясь выставить нас черт знает кем!

– И в мыслях не было! Мое дело – только помогать вам. Чего ты кипятишься? – Станислав Владленович посмотрел на собеседника с искренним недоумением. – И, если ни у кого нет возражений, я бы хотел все-таки осмотреть место преступления. Конечно, если ты все свои претензии мне уже высказал.

– Ну, пошли.

Станислав, словно кот, ходил по квартире, ступая чуть ли не на носочках и осматривая все вокруг внимательнейшим образом. Время от времени он прикладывал руку к той или иной вещи и на мгновение замирал, будто пытаясь уловить энергетику предмета.

– У меня ощущение, что мы находимся на «Битве экстрасенсов». Я не удивлюсь, если он скоро начнет вызывать духов, – прошептал Сергей на ухо напарнику, после чего уже в полный голос воскликнул: – Я же сказал, что мы все тут прошарили!

– Безусловно.

– Что ты хочешь найти?

– Ничего особенного. Просто знакомлюсь с местом. Хочу, так сказать, прочувствовать его на себе.

– А-а-а-а, понятно, – Сергей закусил нижнюю губу и тихо добавил себе под нос: – Это черт знает что…

– А как насчет родителей потерпевшей? – проводя пальцем по столешнице, поинтересовался Станислав.

– Опознание провели соседи. Мать живет в другом городе, отца нет. Есть еще брат, но никто не знает, где он. Так что, в принципе, ждем только мамашу, которая должна приехать завтра. Но и так понятно, что это ее дочь. Соседей тоже обошли поквартирно. Большинство молчат. Немногие хотят общаться с нами, сам понимаешь. Остальные говорят, что к ней постоянно захаживали мужики. Жила вроде бы с одним, но только он уедет, так к ней другие кабели бегут.

– Естественно, кто ходил, не запомнили?

– Знали только того, с кем жила. По-моему, Максимом зовут. Сейчас его ищем. Говорят, он хромал. То ли военный, то ли после аварии сильной. Короче, как всегда, все свидетели – старые бабки, а они любительницы напридумывать всякого. Насмотрятся сериалов, и давай гнать такое, что потом хрен поймешь, где правда, а где их фантазии.

– Она работала? – Станислав поднял фоторамку со столешницы и посмотрел на счастливую пару.

– Да ясен пень. Это, кстати, тот самый Максим, ее сожитель.

– Вроде счастливы вместе. Фотка такая, что и позавидовать можно, – Пименов повернул снимок стоящим позади него следователям.

– Это ты еще ее фотки в соцсетях не видел. Там вообще все шоколадно. Как говорится, у меня полторы тысячи друзей в «Одноклассниках» и ни одного на дне рождения!

– Тут с тобой не поспоришь, – Станислав показательно положил фотографию на место снимком вниз. – А что коллеги?

– Прости, но мы пока тут с тобой возимся, хотя планировали в это время посетить ее место работы, – недовольно развел руками Сергей.

– На ней были какие-нибудь вещи? Драгоценности, украшения?

– Да она была обвешана ими, как новогодняя елка! – воскликнул Александр, но тут же смолк, получив локтем под ребра от Сергея.

Пименов, подняв бровь, вопросительно посмотрел на них.

– Все в участке, в вещдоках лежит. Хочешь взглянуть? – с показным пренебрежением спросил Сергей, видя, что Станислав что-то не договаривает или пытается проверить его. Это снова начинало его бесить чуть ли не до дрожи в теле. Игра в шарады не входила в его планы, а выглядеть полным придурком перед Александром ему и вовсе не хотелось.

– Я бы взглянул на то, что вы обнаружили.

– Чего только сюда приперлись?! – пробурчал Сергей и с недовольной миной шлепнул ладонью о дверной косяк.

– А ну-ка стой, – Станислав подался вперед, приседая с каждым шагом все ниже и ниже, пока не оказался под кухонным столом.

– Ты чего? Потерял что?

– Кусочек мрамора, окрашенный в голубой цвет. Интересно, – он, кряхтя, вылез обратно, уложил находку в целлофановый мешочек и спрятал в карман пиджака.

– Там в сортире кошачий лоток стоит. Может, еще оттуда дерьмеца захватишь? Так, на всякий случай. А что? Может, ДНК совпадет с покойной, и мы поймем, что это кот ее завалил на почве ревности? Возможно, единственным, кому она не давала, был именно ее питомец?

– Хорошая шутка, я оценил. Нужно будет запомнить, – Пименов стряхнул рукой пыль с плеча куртки.

– Я не шучу! При чем здесь эта мусорина? Может, кот притащил или упала, когда цветы пересаживали. А может, я на ботинках только что принес. Да мало ли откуда мог взяться этот осколок? Тут тебе не столица, а Россия! И нечего играть в матерого следака, который все умеет и все знает! – вспылил Сергей и покрылся от злости пурпурными пятнами.

– Я, в общем-то, и не пытаюсь этого делать, – Станислав посмотрел на часы. – И я бы все-таки хотел посмотреть вещдоки, – решительно сказал он и поспешно вышел из квартиры.

– Господи, за что мне это?! – Сергей вскинул руки вверх, словно, и правда, обращался к создателю.

Александр спрятал мобильник в передний карман джинсов и ехидно усмехнулся.

Глава XI

Если бы смерть была благом –

боги не были бы бессмертны.

Сафо

Я никогда не думал, что боль от утраты близких похожа на страх. Чувства, которые я испытываю, когда мне сообщают, что моей семьи больше нет, похожи на внезапный испуг. Та же дрожь, то же беспокойство. Трудно глотать, в горле стоит ком размером с теннисный мячик. Мое тело будто проваливается под землю, и я смотрю на мир со дна глубокой ямы. В голове шумит. Палата сначала сужается, а потом расширяется, и даже кажется, что воздух в ней дрожит, как над нагретым асфальтом в летний зной. В этот момент между мной и миром появляется невидимая, мягкая, как домашняя простыня, перегородка, отделяющая меня от реальности, от тех людей, которые сообщают мне о трагедии. Невольно скользит по щеке слеза, затекает за ухо. Мне все говорят и говорят, словно читают по бумажке бессмысленный, неживой текст, заученный наизусть на такие случаи. А у меня перед глазами семья, а в ушах – голос Кристины.

– Чувствуешь? Вот опять, – она улыбается, прислоняя мою руку к себе.

– Чувствую.

– Как назовем?

– Решай сама. Я назвал сына, ты называй дочку.

– Пусть будет Викой!

Они сидят рядом и без умолку несут что-то непонятное, словно не по-русски, а я лежу и смотрю в потолок, сжимая зубы. Слезы льются за шею. Они разговаривают больше для себя. А я… я не хочу верить в это. Мой мозг разрывается. Мой разум отторгает реальность происходящего, как организм отторгает чужеродный орган. В таких случаях в него вводят лошадиные дозы иммунодепрессантов – препаратов, подавляющих иммунную систему, и в итоге орган приживается. В конце концов, и я смиряюсь, осознаю, что все случившееся – правда. Иначе моя семья давно бы уже навестила меня, но их нет. Нет ни звонкого смеха сына, ни теплого прикосновения жены. Есть только холод и беспросветная бездна, черная космическая дыра, пожирающая меня изнутри, будто какой-то паразит.