Я в любовь нашу верю...
Шрифт:
Заикаясь и размазывая по лицу слезы, невесть откуда взявшиеся, Усаги поведала обо всем, сетуя, что вовремя не приняла во внимание совет Мако.
— Успокойся, — утешила ее Ами и протянула чашку с ароматным напитком. — Не стоит так переживать! Когда все закончится, ей будет безумно стыдно…
— Ты думаешь, сейчас это может меня успокоить? — взорвалась Усаги. На смену растерянности и стыду пришла злость на саму себя, и Цукино прямо-таки затряслась от гнева и бессилия.
— Я лучше пойду, — вдруг заюлила Рей, хватая сумочку и делая пару шагов к выходу. — Время уже позднее… Точнее, раннее.
Все
— Ты что, боишься? — обратилась она к дезертирующей мико.
— Нет, конечно, но мне не по себе, — призналась Хино, опустив глаза. — Минако сейчас возбуждена и очень опасна, и мне не хочется, чтобы со мной произошло то же самое, что и с Усаги. Так что пока, девочки! — с этими словами она ловко выскользнула за дверь, а вслед ей донесся истеричный вопль Усаги:
— Нет, Рей, нет!!! Ты не можешь так поступить со мной!!!
Девушка тут же заревела в голос — то ли от обиды, то ли от отчаяния, и Хино сразу же выглянула из-за двери, рассмеявшись:
— Я пошутила, успокойся! Это был розыгрыш, — она вернулась в дом, корчась от сдерживаемого смеха. — Разве тебе не было смешно?
Цукино вдруг подобралась и, сжав кулаки, уставилась на пунцовую от смеха воительницу Марса:
— Беги, Рей! Ох, беги! — угрожающе-медленно проговорила она и, утерев рукавом зареванное лицо, ринулась прямо на Хино, надеясь поймать шутницу и как следует надрать ей уши.
Впрочем, месть не удалась: ситуация была не та, чтобы с воплями носиться по дому и устраивать ссоры из-за одного-единственного розыгрыша. Да и Эйс находился поблизости, что тоже в немалой степени охлаждало пыл воительниц. Усаги и Рей, помирившись, вернулись к Ами и Мако, что терпеливо ожидали под дверью комнаты.
— Как бы мне ни было тяжело говорить это, — изрекла Ами со скорбным выражением лица, — но нам необходимо действовать. И чем скорее, тем лучше, ибо теперь каждая минута толкает Минако к пропасти. Время работает против нас, девочки.
— А как быть с Эйсом? Я уже и так жду-не дождусь, когда смогу, наконец, покончить с этим! — в сердцах ответила Усаги. — Понимаю, что все очень плохо, но… — она запнулась и выдохнула с каким-то бессильным отчаянием, всплеснув руками.
— Я поговорю с ним, — в своей привычной манере сообщила Мицуно, и Рей не преминула вставить свои пять копеек:
— Почему именно ты? А не я или, скажем, Мако?
— Потому, что вы можете сорваться и не совладать с эмоциями — а это будет подозрительно, — пояснила Ами. — Он может подумать, что мы что-то недоговариваем, и тогда пиши пропало.
— Я поняла. Его, фигурально выражаясь, надо гладить по шерсти, как кота, — задумчиво выдала Мако, внимательно посмотрев на Мицуно. — Что ж, остается только уповать на твои врожденные способности к дипломатии, — добавила она спустя некоторое время.
Ами кивнула и направилась в сторону гостиной, где Эйс сидел на том же месте, сжимая в руках чашку с остывшим чаем. Не моргая, он уставился в одну точку — очевидно, о чем-то размышляя. Кейто вздрогнул, когда Мицуно присела рядом с ним и несмело улыбнулась.
— Как она? — тихо осведомился он. — Мне ведь все равно в ту комнату
ход заказан, так ведь?Ами кивнула. Воцарилось неловкое, напряженное молчание, которое девушка все же рискнула нарушить своей небольшой, но продуманной речью:
— Послушайте, мистер Эйс, вам лучше вернуться к себе домой. Вы устали и неважно выглядите. Я все понимаю, — Мицуно подняла руку, выставив ладонь вперед, предваряя возражения, готовые сорваться с языка парня, — Минако дорога вам несказанно больше, чем вы показываете окружающим. Вы любите ее, Кейто.
Парень опустил голову. Ами попала в самую точку, и ему не осталось ничего иного, кроме как глухо ответить:
— Люблю.
— Тогда, — мягко продолжила Мицуно, — вы должны желать ей только счастья.
«А вот тут можно поспорить, — подумал Эйс. — Адонис готов всем пожертвовать ради этого, даже собой; но Данбурит… Действия его тяжело назвать благими».
А девушка тем временем продолжила:
— Неужели вы не верите, что мы тоже желаем Минако всего самого лучшего? Как ее подруги, мы любим Айно, несмотря на все возникшие между нами разногласия… Какие бы причины ни двигали вами, Кейто — отступитесь, — Мицуно твердо взглянула в глаза Эйсу. — Этим вы докажете, что действительно любите Минако.
Он кивнул, соглашаясь. Впрочем, Данбурит уже давно понял, что все потеряно. Еще до этого проникновенного разговора с реинкарнированной Амелией он перебрал в голове множество идей, касающихся проникновения в святая святых — комнату, где держали Минако. Идея с телепортацией была отвергнута темным Адонисом сразу же: воительницы не отходили от комнаты ни на шаг и, к тому же, частенько заглядывали к Айно, поверяя ее состояние. Если бы Данбурит рискнул объявиться там, то его неминуемо обнаружили бы: Минако вряд ли бы стала держать язык за зубами и выдала бы своего спасителя с головой каким-нибудь восторженным возгласом. И, даже если бы она не успела сказать и слова, все равно кто-нибудь из сенши мог войти в комнату, и тогда бы его темная демонская сущность была бы раскрыта.
Подумывал он всерьез и об убийстве воительниц. Данбурит мог напасть внезапно и умертвить девушек; но кто бы дал гарантию того, что он сам остался бы в живых после своей отчаянной атаки? Убил одну — тогда остались бы еще трое, и тогда главе Темного Агентства точно не пришлось бы наслаждаться обществом Темной Венеры. В общем, с какой стороны ни подходил офицер к делу, все заканчивалось провалом.
Наконец, Эйс принял решение. Он поднялся с места и произнес, скрепя сердце:
— Хорошо, мисс Мицуно. Вы, несомненно, правы — все мы устали и нуждаемся в отдыхе. Я, пожалуй, навещу Минако завтра, — он накинул на плечи пиджак и направился к двери. Ами шла следом за ним.
Пройдя мимо девушек, он кивнул им в знак прощания. Усаги отошла от подруг и тоже последовала за Эйсом — на правах хозяйки дома. Кейто поклонился Цукино, сухо поблагодарив ее за гостеприимство, и ушел, унося в сердце великую досаду.
Едва дверь за Эйсом захлопнулась, девушки вздохнули свободнее.
— Ну, пошли дела кое-как, — с облегчением произнесла Мако. — Зря ты, Ами, пошла учиться на доктора. Политика или юриспруденция выиграли бы несказанно, заполучив тебя в их славные ряды.