Я вернулся за тобой

Мирон успевает схватит мою руку, выкрутить и прижаться всем телом к спине, причиняя боль.

— Мне больно… Отпусти, придурок.

— А вот скажи мне, актриса. Если у вас такая идиллия с Алексом, то почему он тусит с другими телками? — С этими словами он отпускает меня резко, порывисто, и я чуть не запнувшись , разворачиваюсь недоверчиво рассматривая злое лицо.

— О чем ты говоришь?

— А тебе интересно? Или ты так сильно любишь своего старпера, что измену простить готова? Хотя, конечно, простишь, он же тебя содержит. А разве может содержанка требовать верности?

— Я не содержанка! — выплевываю ему в лицо, подходя как можно ближе! — Я его невеста. И ты все это говоришь потому, что смириться не можешь, что потерял меня! Просто бесишься, что теперь я не бегаю за тобой как собачонка. Бесишься что не мог сделать меня счастливой, а Алекс делает. Каждый день делает!

— Счастье не требует демонстрации, — выговаривает Мирон, глядя то мне в глаза, то на губы. Тянется, уже так близко, что в голове шумит, а тело покрывается горячим металлом, я пытаюсь унять дрожь, но она только сильнее.

Вся магия заканчивается раньше, чем началась, и Мирон заходит в здание, а я стою как дура с широко распахнутыми глазами и моргаю. Мысленно давлю себе каблуком на ногу, чтобы перестать думать о том, чего никогда не будет. Мирона больше не будет. Сегодня последний и день, и я вернусь к Алексу. Вернусь к тому, кто мне, возможно, изменяет. Если только Мирон не врет.

— Саша, — окликает меня Джулиан, спешащий из такси и подталкивающий меня ко входу. — Ты почему еще внизу? Давай бегом собираться, через полчаса ты должна быть уже готова.

Но я не была готова. То есть, конечно, снаружи из меня сделали настоящую куколку. Налепили этот латексный костюм, завили волосы. Но вот внутри никто не смог сгладить неровности нервных клеток, каждая из которых вопила об опасности. Меня потряхивает, трясет, слезы текут, смывая идеальный мейкап, а недовольный голос Джулиана слышится где-то за стеклом, как будто он не здесь. Или я не здесь, и земля из-под ног уходит.

— Так, — сажает меня Джулиан и чуть бьет по щеке. — Саша, вернись в реальность, у нас фотограф приехал, камеры настроены, софиты включены, и Невский уже вторую сигарету скуривает.

— Я не могу. — Не могу к нему прикасаться. Рядом стоять, думать о нем. Я не могу. — Прости меня, Джулиан. Возьми другую.

Пытаюсь встать, но он меня вжимает в стул, как будто приклеить хочет.

— Притормози, красотка. Это что за выкрутасы? Ты кто? Ты супермодель? Или мировая звезда? Ты пустышка с красивым личиком, которая возомнила себя той, кто вправе решать за других. Все уже готово, замены нет, потому что изначально хотели тебя! От тебя сейчас зависят зарплаты этих людей, моя репутация. И, конечно, ты сейчас пойдешь в свою дорогую тачку, порыдаешь и все забудешь, когда папик даст тебе пару шелковых платков. Но есть люди, которым повезло меньше. И эти люди будут ненавидеть тебя, потому что ты не можешь сделать свою работу.

— Джулиан, — реву навзрыд, прижимаюсь к его светлой рубашке, содрогаюсь, не могу себя побороть. Все склеенные за неделю нервы буквально рассыпаются на глазах. Мне больно, действительно хочется скрыться и просто рыдать. — Я знаю, что должна, просто не могу. Не могу с ним, понимаешь?

Джулиан резко отрывает меня от себя, задирает голову и что-то сует в рот с требованием проглотить. Я качаю головой, пытаюсь вытолкнуть неизвестное вещество, но он в наглую заливает это пузырящимся шампанским.

— Глотай. Потом спасибо скажешь, — отпускает он меня и уходит, оставляя одну с самой собой.

Одну со своими нервными клетками, которые внезапно начинают плавиться и как будто растворяться под странным, но таким приятным ласковым спокойствием, как плавание в теплой реке.

Долгое, долгое плавание.

А главное, мне так хочется увидеть Мирона. Обнять.

Сказать, что люблю.

Сказать, как хочу.

****

Глава 25. Мирон

Я не любитель всей этой фото хрени, хотя и понимаю, для чего это надо.

Немного зажат, не могу раскрепоститься. Ощущение такое,словно мне член уменьшили и ржут всей студией.

Тут, конечно, дело ещё в Саше. Я действительно хотел закончить всю эту хуету. Отпахать фотосессию и уехать. Забыть долбаную актрису и больше не думать. Не думать. Не думать, черт возьми.

Не вспоминать, не мечтать, не дрочить как ебанутый.. Сходить с ума от этой помешанной.

Нравится ей скакать на дряхлом члене? Пусть делает, что хочет.

Мне похуй! Мне насрать!

Но стоило увидеть через два стекла машин этот взгляд.

Эти губы.

Руки так сильно сжимающие руль… Сука, сука, сука.

Я хотел быть равнодушным, без я хотел пройти мимо, но стоило ей выйти из машины и застыть над обыкновенным кленовым лепестком. Потом так медленно и нежно поднять его, что я просто встрял. Смотрел как ошалелый, вспоминал, как она однажды устроила целую акцию, чтобы котят пристроить.

Мы тогда не могли себе их оставить, но я до сих пор помню, как она ласково поглаживала их тонкими пальчиками. Сука...

— Ты как-то напряжен, — чувствую мятное дыхание, щуря глаза от софитов. Сразу сердце замедляется, словно затихая перед резким стартом, а потом пускается галопом. — Мы вроде работать должны, как думаешь. Мирон?

Поднимаю взгляд и тут же вижу вспышки и ещё одну. На мне фирменная курта, джинсы, а на Саше что-то дико облегающее. Меня несет, накрывает волной обжигающей похоти.

Она снова наклоняется и шепчет на ухо: «Скажи, сидит как вторая кожа?» Как раз в момент ободряющего голоса фотографа, Джулиана, и очередной фотовспышки.

Саша отличная актриса, и она снова это доказала.

Легко и непринужденно изображала влюбленную в гонщика дурочку. И как же легко было поверить заигрыванию рук, сладким улыбкам, телу, что скользило по мне, как по шесту снова и снова. Я расслабился окончательно, отдался в руки этой чертовки, вертелся так, как просили, лелея главную мысль…

Сейчас она в моих руках.

Сейчас она моя.

И я упиваюсь этими секундами, зная, что потом в кровь буду дрочить на фотоссесию. Особенно на те моменты, где Саша, ложилась на капот, изгибалась дугой завлекая улыбкой. Меняла одежду… ставила ногу, обутую в что-то вызывающее на колеса. Она сама хоть понимает, что сводит с ума каждого в этой комнате.

Но спектакль заканчивается, а я стою не в силах шевельнуться.

Так быстро?

Уже все?

Сейчас Саша снова превратится в стерву, а я буду думать, как её трахает другой?