Я вернулся за тобой

Он издевается. Его смех как яд – проникает в меня вместе с дыханием. Таким обжигающим, что я вот-вот задохнусь.

— Трахни меня. Господи, просто заткнись и трахни. Фантазия не должна разговаривать.

Мирон опрокидывает меня на мягкое и резко просовывает два пальца внутрь, второй рукой находит грудь и между пальцев зажимает сосок. По второму щелкает языком все снова и снова, дергая за ниточки струн возбуждения, и я уже теку, чувствуя, как я еложу по дивану от дискомфорта. Который тут же сменяется шумом в голове, таким сильным, как будто в самолёте.

Лечу. Падаю.

Все быстрее. Быстрее. Пока его пальцы на огромной скорости сносят все закрылки, чтобы вся моя нервная система взорвалась слепящим удовольствием, и я закричала.

 - Мирон! Боже! Боже!

Дёргаясь всем телом, чувствуя, как диван подо мной стремительно мокнет. И снова смена положения, а я уже стою на диване на коленях, а Мирон за мной.

Гладит спину, оттягивает волосы, кочует ниже, туда, где уже ничего не сдерживает грудь.

Сжимает ее руками и долго, долго массирует, не делая больше ничего.

Мозг плавится от истязающего ожидания того, что будет дальше. Скорее всего в этот момент я проснусь. Возбужденная. Голодная. В слезах и поту, прекрасно понимая, что эта грязная фантазия никогда не повторится, а Мирон так и останется для меня чужим человеком.

И ведь все правильно, так и должно быть. И я даже теряю часть удовольствия, почти засыпаю, но боль ослепляет меня. Мирон стягивает пальцами шею, шипит на ухо.

— Не уходи, мы еще не закончили.

Я распахиваю глаза, но все равно ничего не вижу, зато чувствую. Как головка твердого члена елозит по мокрым складкам, как тычется, словно примеряясь, а потом единым ювелирным движением заполняет меня до предела.

— Ебать, так туго, — ругается Мирон, замирая, не двигаясь, пока внутри пульсирует его плоть, пока перед моими глазами кружатся разноцветные искры. – Как жить-то без этого?

Вот и я не знаю, как жила без этого ощущения полной заполненности, когда для маневра места так мало, что чувствую трение каждой вены. Сердце галопом. В горле першит. А в голове пустота. Такая приятная, такая светлая.

Мирон приходит в себя через пол минуты, скользит назад, чтобы снова ударом об матку снести мне остатки разума, если он может появиться во сне.

Мирон до сих пор сжимает мою шею, не дает сделать ни единого движения, но я сама уже не в силах ждать, принимаясь толкаться назад, чувствуя, так остро чувствуя его в себе.

Член входит так глубоко, что шлепки наших влажных соединенных тел жгут меня стыдом.

Такого раньше не было. Ни во сне. Никак. Это все так пошло, до звуков, до моих собственных стонов. Так грубо. Так нежно. Так идеально.

Может быть, поэтому не хочу просыпаться. Оттягиваю момент финала как можно дольше. Резко отстраняюсь, когда скорость ударов увеличивается. Переворачиваюсь и тяну Мирона на себя.

В этот раз он проникает как нож в подтаявшее масло, а его поцелуй больше похож на наказание.

— Не хочешь, чтобы я кончал?

— Не хочу, чтобы это закончилось, — отвечаю, сама подстраиваясь под серию грязных ударов тел, стискиваю в руках волосы, вылизываю кадык, пока Мирон держится на руках и молотит бедрами, вбивая меня в диван все быстрее.

Дергает на себя, закидывает ноги на плечи и толкается глубже, пока я задыхаюсь, чувствуя, как кульминация близка.

И Мирон чувствует.

Падает назад, чтобы я оседлала его, задает более медленный темп, лаская соски, выкручивая их до предела. Мы не разговариваем, мы просто купаемся в этом теплом море экстаза, плещемся как дети, то ускоряя темп толчков, то сводя их на нет.

Мирон вдруг шлепает ладонями мои бедра с двух сторон, шепчет грязное "Хочу сожрать тебя" поднимает меня выше и просто опускает себе на лицо, принимаясь трахать языком.

И я громко вскрикиваю на каждый удар плетью языка, держусь за подлокотник и сотрясаюсь от приближающего оргазма, когда Мирон в наглую бросает меня на самом краю нирваны.

 - Мирон!

 - Не ной, сейчас будет круче, - опрокидывает на тот самый подлокотник животом. Задирает ягодицы как можно выше. Входит одним ударом, сразу задавая бешеный темп. Круче, гораздо круче.

Толчки становятся грубыми, жесткими, резкими как удары молота об наковальню.

Удар за ударом.

Это не секс. Это марафон на выживание.

Такое может быть только во сне. Только во сне возможно услышать:

— Кончи со мной, любимая. Сейчас.

Только во сне ты хочешь подчиниться, чувствуешь, как вены заполняются чем-то густым, горячим, как внизу живота пружина, натянутая до прямой линии, лопается с оглушительным звоном. А ты как безумная кричишь вместе с любимым. Чувствуешь, как тебя толкают на колени и заполняют рот чем-то горьким, но таким родным.

А дальше как в тумане. Меня пытаются разбудить, но я еще хочу понежиться в розовом тумане порочных фантазий. Еще совсем чуть - чуть.

— Даша, отстань. Дай поспать.

Глава 27. Саша

Голова болит нещадно. Глаза открываться не хотят. А во рту такой привкус, словно кошки устроили там не только туалет, но и закопали его землей. Но все это не имело значения, потому что я до сих пор купалась в грезах того, что мне снилось. Да, когда я проснусь окончательно, все сотрётся из памяти. Как обычно останутся лишь неясные образы, но я постараюсь как можно дольше сохранить то ощущение растянутости и звона в ушах после оргазма, которые были такими реальными.

Нежусь в собственной кровати и только спустя пол часа открываю глаза, пытаясь вспомнить, какой сегодня день. Воскресенье. Значит, в час занятие в модельной школе. Остается вопрос, собственно, сколько сейчас время и как я попала в свою кровать. Настолько устала и испугалась темноты, что доехала без мозгов?

— Привет, засоня, – открывает дверь в спальню Даша, и я вижу поднос с дымящимся кофе и кучкой моих любимых мучных завитушек. Все-таки повезет когда-то мужу этой хозяюшки. – Тебе через два часа выходить, поэтому я взяла на себя смелость…

— Даша, — поднимаюсь я на подушках и беру поднос. – Я тебя люблю.

— Тогда ты на моей стороне?

Хорошо, что кофе не успела хлебнуть. Смотрю на виноватую моську и думаю о своих снах. Только вот неправильно все это. Ничего хорошего от прошлого не жди. Предаст раз. Предаст снова. Здесь Алекс как никогда прав… Но это же Даша. Любимая сестренка, которая пришла не просто за советом, а за поддержкой.

— Я буду ругать тебя в любом случае. А когда Марк, — и почему у всех мудаков имена на «М»? – предаст тебя снова, обязательно скажу: «А я тебе говорила». Но останавливать я тебя не буду. Ты никому ничем не обязана, ни с кем не связана обещаниями, и, если твоя душа...