Я – Ворона
Шрифт:
А я, сидя в непосредственной близости от монитора, кажется, начинаю улавливать то, что щегол назвает: «искрит». Искры между актерами, искры в каплях воды, искрят даже капли на опрысканных младшими сотрудниками листьях.
А когда пара убийц в масках устраивают тренировочный поединок перед водопадом, искры сыплются почти что фейерверком. Эти два душегуба практически весь сериал будут в масках, та что режиссер сразу и поставил каскадеров с навыками короткоклинкового фехтования на роли. Ребятам не лицом играть, а телом и умениями. И как они это делают!
Я с открытым ртом отслеживаю их схватку,
Главгад наблюдает со стороны. Маска закрывает лицо полностью, но глаза посверкивают на особо ярких моментах. Эти вспышки чутко ловит одна из камер.
Напряжение в воздухе, такое, будто бой в самом деле идет насмерть. Он и завершается эффектно: победитель толкает побежденного, швыряет в каменную чашу с водой.
Скупые хлопки от главы тайного общества. Ленивое замечание, диссонирующее с огнем в глазах.
— Долго.
Выбирается из бассейна проигравший. Прихрамывает, оставляя за собой мокрые следы. Струятся на камень вода и кровь (таки бутафорская, так шепчет мне Чу в паузе между дублями). Будь тут мамуля, мне бы уже наверняка закрыли глазки. Хризантема до такого не додумывается, и не портит мне весь эффект. А за справку — спасибо. Я б сказала: возьми с полки пирожок, но тут нормальных (в моем понимании) пирожков не сыскать. Ну, или я не в тех местах ищу.
— Еще разок, — сообщает «убийцам» Ян. — Больше движений в воде. Ты, — это он к «победителю». — Качнись, покажи, что ты тоже ранен, но намерен скрывать любые проявления слабости. Кто-нибудь, приготовьте ему кровь. Сплюнешь потом за колонной.
Каскадер кланяется, затем робко указывает на маску.
— Приподнимешь, — отмахивается щегол. — Больше загадочности, когда хоть что-то приоткрыто.
Спустя двадцать дублей и еще пяток режиссерских идей, как бы еще улучшить эпизод, у нас заканчивается кровь. Ян Хоу — тот еще кровопийца, оказывается, всю кровушку из бедных помогаек вытянул.
— Перерыв, — рявкнул этот тиран. — Что за бесполезные оправдания? «Мы не думали»… Конечно, вы не думали. Вы к этому попросту не способны. Живо, раздобудьте еще. И чтобы состав был тот же!
— А он бывает разный? — шепотом спросила я у Чу.
В театральной студии мы обходились без крови: замучаешься ведь с деревянной сцены смывать ее. Для ран — да, но там всегда было что-то на основе пищевого красителя, желатина и еще чего-то, забыла уже.
— Конечно, — закивала моль моя бледная. — Она ведь разная и льется из разных ран. А еще режиссер Ян предпочитает более светлые оттенки. Они ярче и выгоднее смотрятся в кадре.
Ну да: на фоне темных красно-коричневых колонн темная кровь смотрелась бы хуже. Сливалась бы с фоном. Сколько тонкостей! А еще та красненькая подделка, что для рта, непременно должна быть съедобная.
И что при съемках одной из прошлых работ господина Яна вместо крови применяли шоколадный сироп. Это щегол какой-то западный опыт перенял, но использовал его не в черно-белом кино, а в цветном. С этой стилизацией спорили многие кинокритики, но никто не остался равнодушным.
В общем, Ян Хоу у нас эстет не только относительно подбора локаций. Но и в таких, казалось бы, мелочах, как оттенки
и состав заменителя крови.А бедным-несчастным работничкам бегать и после каждого дубля смывать все разводы. Благо, тут можно прямо из шланга полить. Алого не так много льют, чтобы в каменной чаше вода заалела.
Пока длится перерыв, встаю, чтобы размяться. Сидеть на одном месте долго и тихо — то еще испытание. Топаю к водичке. Остальное-то я уже глянула вблизи. И, раз на то пошло, мне еще в той жизни нравилось гулять у воды. Даже просто сидеть, слушать плеск волн о гранит набережной, было в радость.
Воронам, как и прочим крылатым, ближе воздух. Но и без воды им не прожить. Мы с Чу постояли на узком открытом уступе, всласть налюбовались водопадом. Затем спустились по ступенькам к той воде, куда швыряли побежденного убийцу.
— Господин Ян! Как хорошо, что я сумела вас отыскать.
Незнакомый голос — это любопытно, он заставил меня обернуться. Там обнаружилась дамочка, которая сопровождала на кастинге звезду нашу яркую, Лин Сюли. Я еще гадала тогда, кто она. На мать не похожа, слишком просто «экипирована». Тогда это был черный костюм с белой блузкой, нынче брюки и рубашка, опять же, черные. Никаких украшений, макияж отсутствует.
Это как воткнуть в куст акации цветущую орхидею. Сказать: сей цветок произошел от этого куста. Вот примерно такая же «родственность» у звездочки и женщины-тени прослеживается.
— Чу, подвинься, — прошу вполголоса.
И прям ручонками тяну ее за штанину, чтобы встала, как надо. Как надо — это между мной и любительницей черного. Ниндзюцу японское отчего-то приходит на ум при виде этой нарочитой неброскости. Кстати, если нашим феям пуховок и кисточек дать помагичить над этим лицом, получится весьма выразительно. И краше, чем перевоплощение Чу, с такими-то исходными данными. Но тень предпочитает оставаться тенью.
Определенно, я должна узнать, зачем она искала щегла.
— Внимательно слушаю вас, госпожа…
— Ян, — низко кланяется женщина, я вижу небрежный пучок пониже затылка. — Простите мое невежество. Мы не были должным образом представлены. Ян — как баран.
Овца, тут же перевожу для себя я. Черная.
— Ближе к делу, госпожа Ян, — невежливо кивает Ян, который тополь.
Бесы-демоны, как же тяжко с этими созвучиями! Кажется, я никогда к ним не привыкну.
— Простите, что отвлекаю, — она гнет спину, но мне мерещится не раболепство в этом действии, а чуть ли не угроза, сдержанная, замаскированная. — Я здесь по поручению молодой госпожи Лин.
— И что же теперь понадобилось от меня… — крепко сжимает веки щегол (додумываю: век бы не видеть). — Молодой госпоже Лин?
— Речь о сцене в пруду, — отвечает тень. — Той, где принцесса должна потерять равновесие и упасть в воду.
Оп-па! Неужто тень черной овцы и есть великий скрытый мастер, виртуозно проворачивающий всякие делишки в пользу Лин Сюли? Удачно мы зашли, присели у водички.
Впрочем, не спешу с выводами. Сначала стоит дослушать, что еще местная скрытница выскажет.