Я – Ворона

[1] ???????(кит). [Min yu shi er shen yu yan] — Быстр (эффективен) в делах, но осторожен в речах.

Глава 24

Первая реакция — сардонический смех. И полуоборот к черному «пятну» камеры в верхнем углу класса, под белым потолком. Может, кого-то и напрягает постоянное нахождение под объективом механического «глаза». Хотя малыши, скорее всего, и не догадываются о назначении прибора. Висит себе и висит какая-то штуковина. Мне же после месяцев на съемочной площадке соседство камер привычно. И даже добавляет спокойствия.

Однажды именно камера помогла выяснить немаловажную деталь. Теперь, похоже, снова…

Смех мой резко оборвался. Устройство не «красноглазило». В данной модели есть маленькая лампочка. Она горит красным, когда прибор включен.

Камера не вела запись. Совпадение? Умысел? Но чего ради? Солнышки «обнулили», процесс перевода из группы в группу на этой неделе завершен. Или нет?

— Кто тебя толкнул? — задает наводящий вопрос «следователь» Дун.

Клубничка вроде как мнется. Ее розовейшество уже подняли с пола, отряхнули, осмотрели на наличие повреждений. Их не обнаруживается, даже пятен на «шкурке» не добавилось. Полы в садике держат в чистоте.

— Учитель Дун, а что с видеокамерой? — спрашиваю.

Не думаю, что у кого-то тут возникнут вопросы, откуда я такие слова знаю. А «видеокамера» и впрямь словечко заковыристое. Там целый комплект иероглифов, вместе образующих примерно такое значение: образ (изображение) снимать (впитывать) машина (прибор).

— Неполадки, — поджимает губы бородавочник.

— И давно? — добавляю во взгляд и голос немного от давящего присутствия иномирного существа.

Киры Вороновой, в смысле.

Грымза Дун предпочитает сделать вид, что не расслышала. Настаивать можно, но нежелательно. Допрос учителя учеником — верх неуважения. Учитель же спешно отводит взгляд. И переключает общее внимание.

— Маленький леопард, — иногда эти странные взрослые на полном серьезе обращаются к нам по зверским прозвищам. — Кто тебя толкнул?

Я же обвожу взглядом детей. На лицах непонимание и удивление. Где больше, где меньше. Новенькая девочка, представившаяся куницей (одна из подпевал Вэйлань), становится за спину мальчика-шкафчика. Он же — слон. Парень выбрал животное идеально, я считаю.

— Она! — решается на обвинение Сюй Вэйлань. — Ворона. Злая!

Ложное, без всяких сомнений. Осталась сущая ерунда: доказать клевету с учетом нефурычащего видеонаблюдения.

— Чушь, — с царственным (надеюсь) видом ответила я.

И снова осмотрела «зрительский зал». Клубничка уставилась на грымзу Дун, уперла руки в боки. Куница за надежным заслоном. Лицо у (за)слона, что тот кирпич. Нечитаемое. Подсказок и свидетелей по делу не обнаруживается…

Тут я почти случайно цепляюсь взглядом за нянечек. Они обе как раз вернулись в класс, а перед этим ходили уносить подносы. В момент происшествия их не было, с нами оставалась только грымза Дун. Которая успешно прошляпила момент падения клубничного недоразумения.

В классе два входа: один для детей, другой для учителей. Так принято. Поэтому няни переминаются с ноги на ногу в стороне от деток. И одна (которая Шань) в изумлении хватает воздух ртом, вторая же (Лань) стоит с задранным носом. Почти как клубничина. С видом победителя.

Это прям интересно! И совершенно непонятно.

— Мэйли никого не толкала, — по-взрослому серьезным тоном заявляет Гао Юн.

— Зачем это ей? — шагает вперед вдумчивый Чжан Джиан.

— Врешь! — вносит свою лепту еще один мой защитник, Бо Ченчен.

Сяо Шуфэн ничего не говорит. Она выставляет перед собой распрямленную ладонь и ударяет ей воздух. Наверное, в моменте у меня так обостряются все чувства (и воображение тоже), что я тут же мысленно черчу линию от ребра ладони Шуфэн к шее клубничного леопарда.

Вчера у нас был урок естествознания. Для него оборудован отдельный класс, в нем много всего. Например, прозрачная перегородка с нарисованными схемами расположения внутренних органов человека (причем маленького человечка, с нас примерно ростом) и упрощенной схемой нервов и сосудов.

Акуле очень понравились и урок, и кабинет. От схем ее с трудом (и угрозами штрафных санкций) оттащили нянечки.

Так вот: удар акуленка, не будь между нею и Вэйлань расстояния, пришелся бы по сонной артерии.

— Затем, что злая! — продолжает стоять на своем сторона обвинения. — Больно…

Трет локоток и строит жалобную рожицу.

— Аптечку, — распоряжается бородавочник, утешает «жертву». — Сейчас помажем локоть, и всё пройдет.

Дано: заведомо ложное обвинение, попустительство (а то и соучастие, не сама же камера выключилась) взрослых, неработающее видеонаблюдение. Задача: доказать, что ворона — не верблюд.

— Театр зря не выбрала, — обратилась я к жертве. — Актриса ты та еще.

К слову, когда я объявила о своем выборе музыки в качестве дополнительных занятий, учитель Дун нахмурилась и заиграла бровями. Дважды переспросила, уверена ли я. Ей вроде как от госпожи директора дали понять, что подопечная ворона должна выбрать театр. И принята эта птица в их солнечные выси как раз-таки за способности в данной области.

Каждое полугодие садик устраивает отчетный концерт. Детки выступают, родители умиляются. Спектакль — часть обязательной программы. За исполнение главной роли в нем полагается поощрение.

«Неужели тебе не интересно?» — спросила тогда грымза, дождалась решительного отказа. — «Госпожа директор будет разочарована».

Тогда я скромно умолчала о том, где, в каком виде и с какой скоростью верчу на мамином «даданси[1]» (кухонный венчик) разочарование госпожи директора.

— Как я тебя толкнула? — спрашиваю у хнычущего леопарда. — Если мы даже не стояли рядом?

Бегемот вдруг расширяет, а затем закрывает глаза.

— Но я шла… — мямлит и смотрит в пол Вэйлань. — Поздороваться с Джианом.

— Мэй тебя не толкала, — сокращает мое имя так, как я только своим разрешаю, юный Юн. — Кто ты, чтобы тебя толкать?

А этот парень умеет задавать вопросы! Даже я бы лучше не спросила.

— Я Сюй Вэйлань! — вспыхивает клубничка розовыми щечками. — Я дочь семьи Сюй!

А еще ты та, кому с младенчества полоскали этими «постулатами» мозги.

— И что? — набычился Юн. — А я — сын семьи Гао. И я спрашиваю: зачем Мэй тебя толкать?