Я знаю, что ты сделала прошлым летом

– Да уж, удовольствие не=иже среднего, - отозвался Барри.
– А ты чего пришел-то?

– Ну, просто хотел проведать. Все твои друзья регулярно названивают в больницу, но по телефону они ничего не говорят. Вчера я позвонил твоему отцу, хоть мне было очень неудобно докучать ему своими распросами.

– И что же он тебе сказал?
– спросил Барри.

– Что ты выкарабкался, что кризис минова. Ты поправляешься, тебя навещабт родственники. Ну и все такое.

– А про ноги мои он тебе ничего не говорил?

Барри заметил, что этот вопрос как будто смутил собеседника. Рей словно смутился.

– Нет.

– Врешь, - заявил Барри.

– И вовсе нет. Просто говорили мы с ним недолго. Он сказал, что ты поправишься, и все будет хороше.

– Еще бы.

Ненавижу его, подумал Барри. Как же я его ненавижу - врет мне, опекает, словно дитя малое, стоит здесь на своих здоровых ногах и может в любой момент повернуться и выйти отсюда. Вот бы ему так, вот бы ему кто-нибудь прострелил брюхо, чтобы он тоже узнал на собственной шкуре, каково это валяться на земле в темноте и кричать, а тебя никто не слышит.

Вслух же он сказал:

– Ну и как тебе Калифорния?

– Да по-всякому.
– Похоже, Рей был рад сменить тему разговора.
– Там об этом как-то не думается. Конечно, хорошо когда ты просто живешь один, сам по себе, и никто тебя не донимает. Так привыкаешь сам о себе заботиться. Живешь в ладу с самим собой и никакие мысли в голову не лезут. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Какие ещё мысли?
– настороженно спросил Барри.

– Ну, например, о том, что такое хорошо и что такое плохо, о том, что такое ответственность, и что важнее. И тому подобное. Вообще-то, я хочу сказать...

– Я знаю, что ты хочешь сказать, - перебил его Барри.
– Ты хочешь списать то, что случилось, целиком на меня. Угадал.

– Ничего я не собираюсь ни на кого списывать, - покачал головой Рей. Просто мне кажется, что мы слишком поспешили. Для всех нас то происшествие оказалось очень сильным потрясением, и мы приняли решение, которого не стоило принимать, и я считаю, что теперь нам необходимо снова все хорошенько взвесить.

– Ну да, давай, взвешивай, - зло огрызнулся Барри.
– Флаг тебе в руки. Но при этом все-таки не забывай, что ты не можешь нарушить клятву.

– Мы могли бы её отменить.

– Только с общего согласия, а я, лично, возражаю.

– Послушай, Барри.
– Рей подошел ещё ближе к кровати и понизил голос.
– Тут дело не только в моральной стороне вопроса; речь идет о нашей же собственной безопасности. Нас кто-то вычислил - уж не знаю, как, но это ему удалось - и вот теперь кто-то всадил тебе пулю в живот. Тебе повезло. Ты выжил. Но кто может поручиться, что он снова не попытается проделать тот же номер после того, как ты выйдешь отсюда?

– Когда я выйду отсюда, - сказал Барри, - то мне не будет страшен никакой придурок с пистолетом. Потому что я буду лежать бревном у себя дома, в своей "прелестной, уютной" комнатке с выкрашенными в зеленый цвет стенами, все подступы к дверям которой будет надежно охранять моя мать.

– Тогда подумай о нас. Подумай о Хелен.

– Сам думай о Хелен, если тебе так хочется; а с меня довольно. Кстати, если ты её увидишь, то передай ей, чтобы перестала доставать моих предков своими дурацкими звонками. Таким, как ей грош цена в базарный день, а я по мелочам не размениваюсь.

– Барри, послушай...

– Нет, это ты послушай, - зловеще прошипел Барри.

– Да, кто-то в меня стрелял, но это вовсе не означает, что это каким-то образом связано с тем случаем. Что было, то прошло. А это совсем другое.

– Откуда ты знаешь?
– спросил Рей.
– Ты что, видел того, кто это сделал?

– Нет, но я знаю, зачем он это сделал. Когда тем вечером я выходил из общежития, у меня в бумажнике лежало пятьдесят баксов. А когда меня привезли сюда, то при мне не нашли ничего, кроми горстки мелочи.

– Хочешь сказать, что это было ограбление?
– недоверчиво воскликнул Рей.

– Конечно, а что же еще?

– А как же телефонный звонок? В газетах писали, что тем вечером, прежде, чем ты ушел из общежития, тебе кто-то позвонил по телефону. Кое-кто из ребят слышал, как ты с кем-то разговаривал и назначал встречу. Твой отец сказал, что это была Хелен. А Хелен говорит, что не звонила тебе.

– Это была не она, - ответил Барри.
– А отцу я это сказал, чтобы просто отвязаться от него. Я не хотел усложнять все ещё больше. Та девушка, с которой я разговаривал - ты бы её видел, это же просто ураган! Вообще-то, мы с ней встречаемся уже довольно давно, просто я не хотел обижать Хелен, и поэтому ничего об этом не рассказывал.

– И эта девушка позвонила тебе и назначила встречу на спортплощадке? Но почему?

– Она не назначала мне встречи там, - возразил Барри.
– Я пошел через спортплощадку, потому что это был кратчайший путь к стадиону. Мы должны были с ней встретиться там, чтобы посмотреть фейверк, а потом поехать к ней домой. Но увы... я так и не дошел. Не повезло, понимаешь ли.

– Это правда?
– спросил Рей.
– Ты можешь поклясться, что это была именно эта твоя знакомая?

– Разумеется, и, если хочешь, можешь Хелен так и передать. Пусть привыкает смотреть правде в глаза. У меня полно девок. А Хелен всего лишь одна из них.

– Значит, это не имеет никакого отношения к убийству мальчишки Греггов?

– О чем я тебе и толкую. Ни малейшего. Ты хочешь заложить меня из-за мальчишки Греггов, но на самом деле ты лишь хочешь добить меня, пользуясь тем, что я не могу дать тебе сдачи. Запомни, Рей, если ты сделаешь это, я никогда тебя не прощу. Мы дали клятву.

– Ладно, - примирительно сказал Рей.
– Ладно, приятель, не кипятись. Я вовсе не хотел тебя расстраивать.

– А чего ты ожидал, когда пришел сюда и начал доставать меня своими намеками?
– Барри не на шутку разозлился. У него болела голова, а перед глазами все поплыло.
– Слушай, ради Бога, уйди, а? Мне нельзя ни с кем видеться, и я... я очень плохо себя чувствую.

– Конечно. Извини.
– Рей тронул его за плечо.
– Мне действительно очень жаль. Поправляйся, ладно?

– Ага. Обязательно.

Барри устало закрыл глаза, и в темноте его опущенных век комната закружилась, словно карусель.

Проваливай отсюда, мысленно кричал он. Уходи, уходи, уходи! Топай своими здоровыми ногами и проваливай, Брут, Иуда, самый верный и преданный друг вместе со всеми своими новыми "разумными" идеями и предложениями отменить уговор. Проваливай отсюда и оставь меня, наконец, одного!