Я. Ты. Мы. Они
Шрифт:
Только один раз мы со Стасом прошли по краю, чуть не потеряв друг друга. Ненависть в его взгляде отрезвила меня надолго. Я тогда понял одну простую истину для себя, что эту жизнь нужно прожить так, что бы твои дети в любой момент времени могли посмотреть на тебя с уважением, иначе всё зря.
Всегда говорил Сане, что наши дети будут лучше, чем мы. Вот и Стас тому яркое доказательство. Нам, конечно, было тяжело принять их с Дамиром желание учиться в Москву, но я знал, что им здесь будет тесно. Стас жадно рвался познавать и открывать этот мир, поэтому оставалось только поддержать и отпустить. В этом году он поступил в магистратуру и планировал в дальнейшем заниматься финансовой аналитикой. Если честно, это сильно меня смущало, так как не мог представить его
С Ромкой всё было иначе.
Если Стаса мы родили из-за личных драм. То второго сына рожали то ли по глупости, то ли по большой любви. Хотя возможно, это одно и то же.
Если б я только знал, чем для нас обернётся эта большая любовь… Нет, я бы не отказался, я бы молиться заранее научился.
Жизнь с Ромой оказалась изначально другой. Впервые я жил с новорожденным младенцем на одной территории, и это вышло не так радужно, как представлялось изначально. Думаю, что для Сани это тоже было своего рода открытие, так как её родители и бабуля помогали теперь на расстоянии. Бессонные ночи, постоянные ор и капризы. Иногда ловил на себе растерянный взгляд Стаса, который искренне не понимал, за что это нам всем. Но Рома был нашим сыном, и мы любили его горячей и всепоглощающей родительской любовью.
А потом в один миг всё сломалось. Лейкоз. Оно слово, которое чуть не убило нас всех. Болел Рома, а умирали мы все вместе. Сейчас, видя его большим и здоровым, мне сложно понять, как мы с этим всем справились. Каждый день видеть, как умирает твой ребёнок. И не быть в состояние хоть как-то на это повлиять. Когда от тебя вообще ничего не зависит. Саня хотя могла быть с ним, ухаживать за сыном. А я приходил в пустой дом и просто сходил с ума.
Врачи разводили руками, говорили, ждите, пока будет эффект от лечения. Но у меня было стойкое ощущение, что все ждут только одного, когда мой ребёнок перестанет бороться. Каждый ебучий день, я видел, как жизнь покидает тело Ромы, по капли, по миллиметру. Собственное бессилие душило. Каждую бессонную ночь я лежал в нашей холодной постели и беззвучно орал в подушку, в попытках хоть как-то справиться с душившими меня рыданиями. Иногда получалось забрать к себе Стаса, тащил его себе под бок, и до рези в глазах пялился на его макушку.
В какой-то момент вроде как стало лучше. Саня с Ромой вернулись домой, но облегчение всё равно не приходило. А потом всё и вовсе пошло под откос.
Тогда Саня заговорила про необходимость родить ребёнка-донора. И это был такой пиздец. Не то что бы был против, но и не представлял, как можно согласиться привнести ещё одну жизнь, когда ты уже не уберёг то, что было.
Зато у Сани смелости хватило, она буквально выжала из нас все остатки сил, чтобы на свет появился Кирюха.
И это спасло, не только Рому, но и всех нас.
Сегодня Рома представляет двухметровую шпалу, которая перегнала нас всех. Мышечной массы там не так много, зато берёт силой духа и желанием противостоять всему и всем. Скорее всего, дело не только в характере, но и в том, что мы на очень многие вещи просто закрывали глаза, позволяя ему то, за что другие бы в миг огребли. Но тут срабатывала философия: «Всё что угодно, главное, что живой». Год назад он переехал от нас Питер и связал свою жизнь с компьютерами, вернее что-то там с графическим дизайном. Возможно, мне бы и хотелось, чтобы он занимался чем-то более мужским… Но, это Рома, и он сам знает лучше всех, что ему надо. И в этом за него можно не переживать, так как кто-кто, а именно Ромка всегда добъётся своего, просто не оставив судьбе никаких других вариантов.
Кирилл. Верный, надёжный и свой в доску.
Я не то чтобы его не хотел. Скорее уж не знал, что мне с ним делать. Впервые в жизни я боялся того, что у нас будет ещё ребёнок, паниковал. Всё было слишком плохо, у меня
еле хватало сил держаться самому. Но он родился, и всё стало на свои места.Саня лежала в реанимации, Рому подготавливали к трансплантации, про Стаса вообще не думал, знал, что с ним всё в порядке. Я стоял у межкомнатного окна и смотрел на маленькое беззащитное тельце, лежащее в кувезе. Такой крошечный и беззащитный. В тот момент у него никого не было кроме меня. А у меня был только он. Сердце вдруг защемило от невысказанной нежности. Нас словно связало тысячами нитей толщиной с канаты. Именно это чувство стараюсь нести по жизни в наших с ним отношениях.
Сейчас ему 16, и уже давно нет того маленького и беззащитного мальчика. Кирюха всё ещё небезразличен ко всему живому, мы с Саней до сих пор иногда развлекаемся тем, что пристраиваем очередных котят-щенят. Зато новая страсть к силовым видам спорта явилась для нас сюрпризом. Половину свободного времени проводит в спортивных залах со штангой и гирями в обнимку. Недавно понял, что обогнал в плечах Дамира, что само по себе уже достижение. Дам то на свою мускулатуру всю жизнь положил. А тут «мелкий» Кир вдруг за каких-то два года догнал и перегнал всех, если не в росте, то в силе и стойкости уж точно.
Девочки. Моё счастье и моя нежность. Наверное, моя самая большая слабость, после их матери, конечно. Как же я в своё время мечтал о дочери. Саня до сих пор считает, это моей прихотью. Но мне так хотелось, чтобы в нашей жизни было что-то тонкое и беззащитное. Во мне всегда сидело предательское чувство, что я лишил Сашу детства. Глупо, конечно, пытаться вернуть человеку детство рождением очередного ребёнка, но я надеялся, что с девочкой мы сможем пережить то, что потеряли когда-то сами.
Кто же мог предположить, что их будет двое? Шок, волнение, паника и… гордость. Когда смотрел на живот жены и понимал, что их там сразу двое, меня прям распирало от эгоистического самодольства. Жадность брала, что вот оно… моё. А может быть, Саня права, и я просто извращенец, которого заводят беременные женщины? Нет, не женщины… Женщина. Но мы не об этом.
После этой памятной беременности и опыта проживания с двумя младенцами на ограниченной территории, сформировалась стойкая стрессоустойчивость ко всему. Нам теперь хоть пожар, хоть наводнение. Но клянусь, это того стоило.
Наши светловолосые красавицы самые милые и обоятельные создания, которых я встречал на своём веку. Общительные, неугомонные, творческие… Они не умеют сидеть на месте, им надо всё и сразу. При этом, что меня восхищает в них, что они не ждут, когда им что-то принесут на блюдечки. Если им что-то надо, они идут и берут это сами.
С возрастом всё чётче стали видны различия между ними. Кристинка – эмоциональная и прямолинейная, зато честная и отходчивая. Она мне Алёну напоминает. Вика в этом плане посложнее будет, поизворотливей. Эта, редко что скажет напрямую, всё больше окольными путями предпочитает идти. Но зато это всегда выглядит так естественно, что начинаешь подозревать о каком-то подвохе, лишь только тогда, когда выполнил все её желания.
С содроганием жду того дня, когда начну гонять женихов из-под окон, ни одного к ним не подпущу. Однажды озвучил Саньке эту мысль, на что та язвительно улыбнулась и напомнила историю со Стасом, вернув мне мои же слова: «Рано или поздно это должно случиться». И пообещала поить меня новопосситом на ночь. Но мы ещё посмотрим, кто кого успокаивать будет.
Ну и Дамир. Именно на него мне было сложнее всего решиться. И дело не в том мой или чужой это ребёнок. Это была ещё большая ответственность, чем родить своего. Весь мой внутренний цинизм кричал, что я не обязан, что я не должен идти на поводу у своих чувств, своей жалости. Я должен был своим детям, хотелось дать им всё самое лучшее, а я уже тогда финансово не до конца всё это вытягивал. К тому же я прекрасно помнил Рустама, он был хорошим мужиком, всегда мне нравился, я уважал его. Где-то глубоко внутри себя, боялся не дотянуть до него, не то, что оказаться хуже, скорее уж не справиться с возложенной на себя ответственностью.