Я. Ты. Мы. Они

Домой мы идем пешком. Ну улице темно и холодно, Саша накидывает на меня свой пиджак. После того как он расплатился в ресторане, мы не сказали друг другу ни слова. Просто шли по городу и тонули, каждый в своих мыслях. Мне в кое-то веке не хотелось знать, о чем он думает, чужих размышлений мне на сегодня хватит. Со своими бы хоть как-то совладать.

Когда мы подходим в подъезду, часы показывают половину пятого утра. Где-то на востоке уже появляются первые лучи солнца. Утро на подходе.

Мы стоим у подъезда, как делали много раз до этого, в какой-то прошлой жизни. Я смотрю себе под ноги, а Саша на меня. Я чувствую, как его взгляд блуждает по моему лицу. Кажется, сегодня он пытается прочитать мои меня. Потом не выдерживает, и проводит пальцем по моей щеке. Я не сопротивляюсь, и он воспринимает это как разрешение. Обнимает меня, прижимает свой лоб к моему. — Сань, — шепотом зовет он меня. — Скажи, хоть что-нибудь.

Я очень серьезно взвешиваю каждое слово.

— Саш, ты мне очень нужен. И всегда был нужен. Даже когда я еще об этом не знала. А потом, вообще стало без тебя невмоготу. Я ведь со всем в жизни только благодаря тебе справлялась. С детьми, с проблемами… даже с самой собой. Может быть не всегда показывала это… Но ты был слишком нужен мне, меня пугало это. Я так боялась быть для тебя обузой, боялась, что обязываю тебя собой. Думала, что если увижу подтверждение этому, просто не переживу. Поэтому и пыталась все сама делать. Чтобы не мешать тебе.

Одинокая слеза появляется на моей щеке. Только не плакать, только не сейчас. Саша большим пальцем вытирает ее. От этого становится еще горше.

— Ну что ты, глупышка. Я всегда…

— Нет, пожалуйста, ты сказал. Теперь дай мне. Но несмотря на мои страхи, я считала, что у нас все хорошо. Даже твое раздражение воспринимала как должное. Поэтому когда увидела тебя с ней, чуть с ума не сошла. Я ведь действительно даже никогда не задумывалась об измене. Только лишь в последние дни какие-то мысли проскальзывать начали. Поэтому еще больней, осознавать, что все было совсем не так, как я себе придумала.

— Прости меня, прости…

Но я пропускаю это мимо ушей.

— Я ведь и сбежала сюда, потому что поняла, что не знаю как жить без тебя. Как хоть день прожить, и не рехнуться в конец, от мысли, что ты где-то там. Даже если и не с ней. Я просто не знаю, как жить без тебя.

Он крепче прижимает меня к себе.

— Саня, давай попробуем все исправить? Давай, начнем… — он опять говорит с этой гребаной надеждой. И я почти ненавижу себя за то, что скажу дальше.

— Нет, Саш, нет. Я должна понять, как это без тебя. Как жить полагаясь только на себя. Без ожиданий, без всего. Себя найти. Иначе мы опять… Скатимся в это болото.

Все-таки я слабая, потому что утыкаюсь хлюпающим носом ему в шею. Он еще крепче прижимает меня к себе.

— Пожалуйста… — просит Саша.

— Тебя надо будет отпустить меня, если любишь… Отпусти. Мне нужно время.

— Сколько?

— Я не знаю. Неделя, месяц, год… Да какая разница! Если мы не разберемся с этим, у нас будет целая вечность друг без друга.

Сашка вроде как и не слышит меня. Целует мои губы, и от этого становится так сладко… и больно. Неужели он меня не понял?! А он целует, целует… А потом отпускает.

— Я буду ждать. Сколько надо, столько и буду.

— Саш…

Он опять хватает меня и прижимается к моему лицу, но уже без поцелуя. Так и стоим, как два полоумных истукана. У меня опять катятся слезы. Он ласково вытирает их и аккуратно отстраняется от меня.

— Не надо, слышишь? Не надо. Иди лучше, уже утро почти. Ты устала.

Я на еле гнущихся ногах иду к подъезду, даже каким-то чудом открываю двер и делаю шаг вперед, когда слышу Сашу. Он говорит очень тихо, но я слышу каждое слово.

— Я люблю тебя. Чтобы не случилось, помни об этом.

И подъездная дверь закрывается, отрезая нас друг от друга.

Глава 44

Девочки росли. Быстро, шумно и с оркестром. Им был год, и они очень активно осваивали пространство вокруг себя. Спали они у нас в спальне, зато во время бодрствования громили всю оставшуюся квартиру. Парни терпели, молчали, но явно страдали от того, что две светловолосые малявки постоянно лезут в их вещи, мнут тетради, рвут учебники, хватают игрушки. Приходилось убирать все куда-нибудь повыше. Впрочем, как и обещал Саша, они их любили, оберегали и лелеяли. Даже Ромка стоически терпел, когда кто-нибудь из девочек запускал свои ручки ему в волосы.

Постепенно мы научились жить нашим цыганским табором. Саша по утрам собирал мальчишек и разводил по пунктам назначения. Кира в сад, а Рому в школу. Стас солидности ради бегал на учебу один, если, не считать Дамира, с которым они каждое утро встречались на лестничной площадке. Я оставалась воевать с девочками, мы гуляли, играли и пытались наводить порядки. Вернее порядки наводила я, Вика с Кристиной больше специализировались на беспорядках.

В обед Стас приводил Ромку со школу и уезжал на футбол. Сам. На метро. Не знаю как я смогла принять этот факт, но старший сын был доволен своей новой свободой. Примерно в это же время, мне удавалось уложить девочек спать и усадить Рому за уроки. Здесь начиналась лотерея под названием «А какое же сегодня у Романа настроение». Если все было хорошо, то с уроками он справлялся сам в два счета. А если нет, то мы могли с ним до вечера сидеть, пока не приходили братья с отцом, и кто-нибудь не давал Ромке дружеский пендель.

В хорошие дни у меня даже было время поучить языки, повариться в своей лингвитики. Чуть-чуть, урывками, но это все равно было пьяняюще круто.

Вечером приезжал уставший Стас и уходил делать уроки к Бероевым, потому что я к тому времени уже успевала забрать Кира из садика. Саша всегда старался приезжать к ужину. Получалось через раз. Но получалось. После того как все ели, он забирал близняшек с Киром, и они шли гулять. А мы с Ромой устраивали битву характеров, после чего ребенок тоже отправлялся гулять с одноклассниками, которые как не странно всегда были рады ему. Хотя сдается мне, тиранил он их порядком.

У меня был мой час. Только мой. Когда я ничего не делала, а просто валялась на кровати и читала. А потом возвращалось мое ненормальное семейство, наступало время готовиться ко сну.

И как бы хорошо, мы не научились уживаться со всем этим, нам стало неимоверно тесно всемером в двухкомнатной квартире.

Как-то утром, не попав вовремя в ванную, а перед этим споткнувшись о детские игрушки и облив чистую рубашку кофе, Саша объявил:

— Пора строить дом.

В этот момент я была готова бежать за бенгальскими огнями и размахивать ими во всем стороны с воплями: «Ура». В последнее время я все больше понимала Рому и Пушинку, презирающих все сущее на этой земле. Что угодно за угол, где можно просидеть сорок минут без любых других признаков жизни. У нас сейчас в туалете-то закрыться на пять минут — это непозволительная роскошь.

В тот же вечер мы сели с Сашей и попытались составить план на жизнь. Поскольку дома из нас никто до того не строил, нам нужна была сторонняя помощь. Обратились за советом к Борисовым. Те как-то в миг нашли нам участок, архитектора, подрядчиков. А потом, когда я через месяц увидела смету, сказала, что даже если мы всех пятерых детей на опыты продадим, то у нас все равно денег не хватит. Витька лишь засмеялся и заверил, что мне с таким перспективным мужем не стоит опасаться бедности. И поскольку мой муж великий юрист (сама судить не берусь, так лишь говорят), то он может себе позволить качественное жилье и не абы где.