Яд из бездны

Вскоре коридор закончился широким порталом, через который Некрасов увидел краешек внутреннего двора. Оттуда как из чудесного сада доносился весёлый птичий щебет и манящий аромат цветущих растений.

Глава 31

1

Этот скромный ресторанчик был бледным подобием тех, что существовали когда-то до катастрофы. Драпированные светло-зелёной тканью стены, простенькие светильники под потолком, десяток столиков расставленных в шахматном порядке. Деревянная стойка. Стеллаж с батареей бутылок. Из обслуги несколько официанток и бармен. Разумеется при отсутствии денег никакой прибыли он не приносил. Обслуживал только тех кто имел право его посещать, — кого-то в качестве поощрения, кого-то из-за статуса.

Мейер многозначительно кивнула на дальний угол. Очевидно ей хотелось уединения. А ещё этого требовала её профессиональная скрытность, диктовавшая чёткие правила: держись подальше от посторонних глаз, подальше от немых вопросов, так чтобы легче было решать сложные и опасные задачи, не требующие обнародования. Стоит ли изменять привычке даже вне работы?

– Советую запомнить этот момент, - сказала женщина.
– Думаю, тебе здесь уже не бывать. Никогда!..

– У меня хорошая память, запомню, - усмехнулся Некрасов.
– Особенно подозрительный взгляд бармена. Верно думает, что мне здесь не место.

– Пользоваться благами цивилизации — это привилегия, - пояснила Мейер.
– Всех своих посетителей он знает в лицо. Тебя он не знает, вот и пытается понять как поступить.

– Ты меня сюда привела, - пожал плечами Некрасов.
– Тебя-то он наверняка хорошо знает.

– Только в лицо!
– Мейер сама отодвинула для себя стул и села так чтобы находится в тени. Некрасову же досталось место под светильником.

Вскоре подошла официантка с блокнотиком. Мейер заказала несколько блюд и бутылку коньяка.

– Откуда вы берёте продукты?
– поинтересовался Некрасов.
– Слабо вериться, что всё ещё живёте за счёт брошенных складов.

– Склады давно опустели. Что-то вывезли мы, что-то разграбили мародёры, - отозвалась Александра.
– У нас есть свои фермы в двадцати километрах от Обители. Они огорожены рвами, тремя рядами колючей проволоки, земля по периметру нашпигована минами. Но Ходуны там постоянные гости и кошмарят рабочих по расписанию. Трудиться на ферме — это повинность. Туда отправляют всех нарушивших правила Обители, и уж поверь, кто туда однажды попал изо всех сил стараются доказать свою полезность и вернуться в убежище. Исправляются быстро. Месяца два в бараке, за стеной которого открытая местность с бродящими в ночи жмурами, и любое бунтарство или разгильдяйство улетучивается без возврата. Смрад от гниющих за периметром трупов, завывание и рычание, постоянно мелькающие в дали фигуры фагов — все эти прелести нарушителей отрезвляют моментально.

Принесли еду и выпивку. Перед Некрасовым поставили тарелку, коньячный бокал, положили столовые приборы. Кусок жаренного мяса, горстка макарон политых соусом, крошечная чашечка с салатом из помидоров и огурцов, пресная булочка — всё вместе не самое изысканное блюдо, но Некрасову этот продуктовый набор, некогда повседневный и до банальности простой, показался пределом мечтаний гурмана. Он с трудом удержался, чтобы не напихать еду в рот прямо руками. Пальцы давно отвыкли от вилки, его движения были неловкими и судорожными. Это забавляло Мейер потому что в её чуть прищуренных глазах он видел иронию и снисходительное презрение.

«К чему условности, - подумал он.
– Перед кем здесь рядится. Пусть думает что хочет».

Некрасов услужливо плеснул в бокал Александры немного коньяка, себе плеснул от души. Сразу пригубил и, ощутив полузабытый вкус дорогого напитка, оставшееся осушил единым махом.

– Как угощение?
– усмехнулась Мейер.

– Почти счастлив!
– оскалился Некрасов.
– Последний раз угощался одеколоном, а до этого самогоном из опилок. А это знаешь ли ни в какое сравнение с благородным пойлом...

Пару минут ели молча. Кто-то заходил в ресторан, кто-то выходил. Холёные, упитанные, беспечные. Женщины, мужчины. Молодые и пожилые пижоны. Уж эти-то наверняка никаких правил не нарушали и про фермы, где с таким трудом выращивались животные для стейков, пшеница для булочек и помидоры для салата судили как об отвлечённой данности.

– Теперь хочу поговорить серьёзно, - неожиданно сказала Мейер.

– Работать нам придётся вместе и тебе нужно кое-что знать.

Некрасов перестал жевать и внимательно посмотрел на собеседницу. К любым сюрпризам он был готов, даже если бы ему грозило выдворение из убежища, он принял бы это стоически. Ну может побрыкался бы для приличия.

– Откровенно говоря вакцина нужна только мне!
– произнесла женщина.
– А моим спонсорам нужно другое, совершенно другое!

– Что-то я не понимаю!
– Некрасов подцепил вилкой последнюю макаронину и отправил её в рот.
– Тогда зачем вся эта возня? Может проще сложить ручки, открыть ворота и запустить сюда фагов? Так по крайней мере всё быстрее закончится!

– Наверное это было бы проще, но не для меня!

Мейер взяла в руку бутылку и аккуратно налила в бокал Некрасова. Себе не стала. Поставила бутылку на место, снова внимательно посмотрела на бывшего майора.

– В конце войны доктора Хофмана стала одолевать параноидальная мысль — он фанатично верил, что близок к прорывному открытию способному не только оживлять мертвецов, но и продлевать жизнь живым. В руки американцев попал отчёт об эксперименте, в котором немец описывал побочный эффект от вируса зомби. Подопытным крысам была введена в кровь какая-то сыворотка на его основе: она ускоряла заживление ран, и якобы увеличивала продолжительность их жизни. Там же была сноска, где указывалось на положительный результат с человеком, и на этом всё. Отчёт выкрал секретарь Хофмана, возможно этим и обеспечил себе безопасность, когда попал в плен. Его сразу же отправили в штаты.

– Значит, твоим спонсорам, этим толстопузым циничным богачам нужен эликсир жизни, который придумал чокнутый нацист?
– смакуя коньяк, подытожил Некрасов.
– И они собираются жить вечно и делить землю с ходячими мертвецами? А как же вымирающее человечество?

– Ты ещё не сообразил? Пять лет назад мы вскрыли лабораторию, именно для того чтобы найти этот чёртов препарат. Судьба человечества их интересовала меньше всего.

– Если ты всё понимала, зачем тогда помогала им?

– Я учёный! Но даже если бы я и отказалась, то они просто нашли бы другого специалиста.

– Ну конечно! Этот аргумент оправдывает всё!..

– А может и в самом деле этот аргумент оправдывает всё, и именно мне суждено всё исправить?

Некрасов перестал улыбаться и задумчиво пожал плечами.

– Но миллионы людей уже не вернуть. Никакими вакцинами и препаратами.

Он выпил свой коньяк и потянулся за бутылкой. Но Мейер предусмотрительно отодвинула её на край столика.

– Шесть лет назад американцы решили вскрыть лабораторию Хофмана в Баварии. Располагалась она в лесу, подальше от людских глаз. В конце войны, чтобы скрыть результаты экспериментов, немцы попытались её взорвать, но только повредили часть туннелей, тогда они залили входы бетоном и сбежали. Американцы знали про этот объект и до поры до времени сохраняли в неприкосновенности. Незримо контролировали территорию, и если возникали какие-то непредвиденные ситуации принимали меры. Например: устраняли чрезмерно любопытных, чтобы не лезли в провалы и отдушины. Ждали когда появятся новые технологии, способные обеспечить гарантированный результат. Наконец кому-то из инвесторов ждать надоело и лабораторию расконсервировали. В Баварском лесу располагался филиал Хофмана, своего рода выставочная площадка, на которой он демонстрировал свои достижения нацистским кураторам. Туда возили высокопоставленных бонз и показывали на что способны «твари» Дункельхайта. Это производило впечатление, и деньги на дальнейшие эксперименты текли рекой. А вот на Призраке у Вальтера было логово, где он чувствовал себя полновластным хозяином и мог делать что заблагорассудится. Но так или иначе американцы вскрыли лабораторию и выгребли из её подвалов всё что можно. Найденное вывезли в штаты, а спустя полгода в СМИ просочились сведения о странной болезни, которую медики обнаружили у нескольких жителей небольшого флоридского городка. Посёлок изолировали, болезнь «купировали», горлопанов, что пытались добиться ясности заткнули.