Ядовитый воздух свободы

— Но вы сказали, что она сбежала, почему вы решили, что Констанция покинула Спутник-7? — проговорил Аксель.

Нахман будто нехотя перевел взгляд с агента на него. Поставил стакан на стол, взял чашку с недопитым кофе.

— А что я мог подумать? Тем более она оставила письмо.

— Спутник-7 — закрытый город, в котором ведутся опасные разработки. Разве из него так просто убежать?

— Поверьте, бесследно раствориться в нем еще сложнее, — грустно улыбнулся Арнольд. — Когда поиски в городе закончились ничем, я подумал, что она уехала. Даже в то время можно было подкупить любого. Она бы нашла способ. Доктор Берне была умной женщиной. Нетривиальной.

Нахман пригубил кофе. Все последовали его примеру. Аксель почувствовал на языке горьковатый привкус напитка и подумал, что, наверное, Нахман получил такой же удар, как и он сам. Интуиция подсказывала, что связь между ученым и погибшей исследовательницей носила не рабочий характер. Он явно ее любил. И явно любит до сих пор. И, не простив предательства, демонизировал ее. А теперь появление двух служителей закона разбило иллюзию, в которой он жил тридцать пять лет. Арнольд выстраивал вокруг себя плотный кокон из лжи и защит. А сейчас кокон разрушился. В одно мгновение.

Аксель не хотел бы оказаться на месте Нахмана.

— Доктор Нахман, расскажите об исследованиях Констанции. Возможно, это приблизит нас к разгадке, — попросила Арабелла. — Важна каждая мелочь. С кем она общалась, как себя вела, как проявляла в последнее время. Все, что вы помните.

Нахман явно заколебался.

— С этого проекта секретность сняли, — наконец проговорил он. — Ни одна из разработок сейчас не используется.

— Вы будто сами себя уговариваете, — подбодрила его агент.

— Поймите меня правильно, господа, — поставив чашку на стол и выпрямившись, сказал ученый. — Я всю жизнь взаимодействую с секретными технологиями, за малейшую информацию о которых в этом мире убивают. Все продается и покупается, но ученые работают во все времена. Я знаю, что Лера проверила ваши документы, у меня на столе лежат ваши досье, и я понимаю, что вы действительно те, за кого себя выдаете. Но почему полицейские так уверены, что стоит им посветить значком и все тут же кинутся отвечать на вопросы? Знаете, сколько случаев было, когда ответ полицейскому влек за собой целую цепь трагических событий?

— Знаете, какая цепь трагических событий начинает плестись, когда тот, кто обладает информацией, предпочитает ее скрывать? — ответила вопросом на вопрос Арабелла. — Гибнут люди. Но самое важное здесь не это. Мой опыт показывает: в девяноста восьми случаях из ста полиция и Агентство получают доступ к нужной информации. Просто позже. Дольше. Дороже.

Нахман медленно вздохнул. Прикрыл глаза.

— Прошло тридцать пять лет.

— И вы помните каждый из них, каждый день, каждое мгновение, не так ли? — приглушенно спросил Грин. — Ведь все это время вы пытались понять, что случилось с ней. Почему она так поступила, что вы сказали или сделали не так.

На мгновение Акселю показалось, что зеленые глаза Нахмана посветлели от жгучей боли, но доктор взял себя в руки. Опять. Как его сердце выдерживает такой самоконтроль?

— Совместно с Барронами она разработала соединение, которое, попадая в организм человека, блокировало его способность испытывать чувства. Разработка получила название «Алекситимия» и легла в основу многих проектов, которые должны были дать человечеству идеальных солдат.

— Но?..

— Но бесчувствие военным не понравилось. Потому что отсутствие чувств — это не отсутствие сострадания. Люди ничего не чувствовали и теряли способность говорить о себе. В психологии существует такое понятие, сейчас его активно изучают. Но Констанции удалось выделить… соединение. Вирус, если хотите. Да. Тогда это казалось прорывом. Но Констанция исчезла раньше, чем смогла довести исследование до конца, стабилизировать его. Добиться сочетания тех черт, которых ждали от нас заказчики.

— Ее могли убить из-за этого открытия? — спросила Стич.

Нахман перевел на нее сосредоточенный взгляд.

— Не думаю. Тогда бы убили всех. Но пропала только она. К тому же это не первое ее достижение.

— У нее было много завистников, наверное, — протянула Арабелла.

Взгляд ученого прояснился.

— Как у любого из тех, кого я брал в лабораторию. Но пропала только она.

Аксель допил кофе, убрал чашку и, поставив локти на колени, немного наклонился вперед.

— То есть вы настаиваете на том, что работа ни при чем? — спросил он у ученого.

В кабинете наступила тишина. Нахман смотрел на детектива так, будто он сморозил чушь. Арабелла сохраняла нейтралитет, откинувшись на спинку кресла и позволив мужчинам продолжить диалог. А Грин чувствовал себя на удивление спокойно.

— Я не сотрудник полиции, чтобы делать выводы, детектив Грин. Я предполагаю, что работа ни при чем, иначе помимо Констанции пропал бы кто-нибудь еще. Или кто-то поднялся бы, продолжив ее проекты. Но этого не произошло. Естественно, я переговорил со всеми, кто с ней работал. И не только я переговорил, так скажем. Констанция просто растворилась в воздухе.

— Ее просто убили. Вы можете предоставить список тех, кто с ней работал?

Арнольд на мгновение закрыл глаза.

— Я предоставлю. Только, боюсь, вы оттуда мало кого найдете. Прошло тридцать пять лет. Кто-то уехал, кто-то умер.

— Список в любом случае нужен.

— Поговорите с Эриком Туттоном, — неожиданно сказал Нахман. — Спросите его о Констанции.

— А при чем тут Туттон? По нашим сведениям, он не работал в Спутнике-7 в то время.

— Поговорите, детектив.

Глава пятнадцатая Доктор Арнольд Нахман

Спутник-7,

административное здание

лаборатории Арнольда Нахмана

Детектив не отводил пристального взгляда от его лица, но Нахман, за пятьдесят лет практики привыкший к любого рода переговорам, чувствовал себя спокойно и уверенно. Возможно, он лишь воспользовался ситуацией, чтобы досадить старому недругу. А может, в подобной проверке было рациональное зерно. Мысль о том, что Констанцию убили, казалась абсурдной и никак не хотела укладываться у него в голове. Но когда Грин произнес это, первым, о ком вспомнил Нахман, стал Эрик Туттон. Мерзавец достаточно попил у него крови. Арнольд никогда ему не доверял. Единственное, о чем он жалел, так это о том, что Констанция не успела ему рассказать, почему она не стремилась общаться с Туттонами.

— Есть еще одна тема для разговора, доктор Нахман, — подхватила диалог Арабелла Стич, мягко, но уверенно вырывая его из размышлений.

Арнольд посмотрел на нее. Женщина выглядела прекрасно, но он слишком хорошо знал, что от агентов не стоит ожидать искренности. Они играли лучше оскароносных актеров и могли изобразить любую эмоцию и рассказать любую историю. Арабелла цепляла своей статью. В ее глазах билась живая мысль, которая не могла оставить его равнодушным. Нечасто можно встретить женщину, которая сочетала бы в себе ум и красоту, но ему везло на таких. Даже если в какие-то моменты своей долгой жизни он думал, что это не так.