Якудза из другого мира. Том XI

— Такаюки, ты уже не самурай, тебе не стоит придерживаться этих ваших моральных принципов, — буркнул Норобу. — Если хочешь показать, что до ушей заполнен честью и достоинством, то я так и быть — лишу тебя головы. Как полагается лишу — чтобы голова не упала на шелк, и ты не был обесчещен. Но если ты готов принять нелегкую долю ронина и пойти с нами по новому пути, то будь готов принимать боль такой, как она есть. Мы порой будем недоедать, недосыпать и даже недопивать. Нам вместо циновки станет постелью трава, а вместо крыши над головой бездонное синее небо. Готов ли ты к такому, самурай без господина?

— Я готов, господин Норобу. А если вы скажете — откуда знаете Акеми, то…

— Откуда знаю? Мне было видение, — отмахнулся сэнсэй. — Потом как-нибудь расскажу.

— Хорошо, господин Норобу, я полностью в вашем распоряжении, — торжественно поклонился Такаюки.

— А я рядом похожу, — присел я в реверансе.

— От человека с таким складом ума я большего и не ожидаю, — фыркнул в ответ Норобу.

— Тогда двинули? — спросил я. — Вот только в какую сторону?

— Ну, есть одно старинное гадание, — пробурчал Норобу. — На кишках гадали…

Я посмотрел на лежащих в траве змеедевок.

— Извини, но в этом я участвовать не буду. Если хочешь, то сам ковыряйся! Они хоть и дохлые, но как-то копаться внутрях… Не, не буду!

— Чистоплюй, — вынес вердикт Норобу. — Да мне любые кишки подойдут. Можешь даже пару обычных гадюк притащить. Вон хоть с того камня.

— Не, этих пожалуйста. А почему ты этих девок назван нурэ-онна? И кстати, одна из них взывала к какому-то Ямата-но Ороти. Вроде даже отцом его называла… Это кто вообще?

— Кто это? Это восьмиглавый змей, пришедший из недр Дзигоку на нашу землю в те времена, когда боги спокойно могли по ней ходить. Муж Аматэрасу, Сусаноо, победил змея Ямата-но Ороти в бою. Очень страшной была та битва, тряслось небо и земля, когда эти существа сражались. Попали под общий замес и люди. Те девушки, на кого попали капли крови восьмиглавого, превратились в нурэ-онна и вынуждены всю жизнь оставаться полулюдьми-полузмеями. Потому и называют они Ямату-но Ороти своим отцом, ведь это он им дал жизнь. Пусть такую поганую, но долгую… Ногути-сан, я бы не прочь подкрепиться чем-либо. Тут есть поблизости какая-нибудь деревня?

— Недалеко есть деревня Оноги, — задумчиво почесал голову Такаюки. — Если её ещё не опустошили ёкай, то это довольно процветающая деревня. Но если вам хочется спать под открытым небом, то лучше перейти ближе к реке — там меньше гадюк…

— Да? Что же, в таком случае, мы оставим планы ночевки под открытым небом до другого раза, а попросимся на ночлег в этой деревеньке, — сказал я. — Кстати, Ногути-сан, а не богат ли ты монетой? А то мы поиздержались в пути. Но как только у нас в карманах забренчит, мы сразу же рассчитаемся — слово чести.

— Да-да, конечно, — кивнул Ногути. — Я буду счастлив оказать вам помощь. И могу даже помочь поймать гадюк.

— А вот этого не надо. Пусть мой ученик сделает это сам, — склонил голову на плечо Норобу. — Если не хочет ковыряться в кишках нурэ-онна, то пусть ловит других змеюк…

Я скорчил рожу, а после отправился на охоту. Разнеженные на солнце змеи оказались податливыми и вскоре у меня оказалось на руках три экземпляра. Их я и принес Норобу для его гадания.

Поколдовав над внутренностями убитых гадюк, Норобу кивнул сам себе и потом сказал:

— Ну что же, тогда в деревню, а потом на северо-восток. Там нас ждет Киоси…

Глава 9

Шли мы недолго, всего час или два. Вскоре на горизонте показалась деревушка Оноги. Вряд ли её можно было назвать богатой или процветающей, скорее к ней подходило слово "умеренное". Умеренные дома — не рассыпались, но и не были новыми. Умеренные жители — не нападали, но и дружеские объятия не распахивали. Умеренные чахлые газоны и хмурые дворовые собаки. Но вот что мне совсем не понравилось — на лицах прохожих царила великая грусть, словно узнали про очередное подорожание капусты.

— Такаюки, ты ничего странного не заметил? — спросил я, ступая по пыльной мостовой.

— Конечно же заметил! Это же надо — яблоки по медяку за штуку. Да это лютая обдираловка! У нас в Эдо по три яблока за медяк дают, — Такаюки показал на пышнотелую торговку возле дороги.

— Да нет, я про то, что люди здесь все печальные, как будто у каждого в семье кот умер.

Такаюки озадаченно почесал макушку, а после глубокомысленно пожал плечами:

— Конечно! Будешь тут печальным, если яблоко на медяк меняют…

— Ладно, давай найдемте чайную. Там наверняка знают о настоящей причине такой грусти, — потянул я Такаюки подальше от торговки яблоками, пока тот не начал возмущаться ценой в полный голос.

Норобу смотрел по сторонам и не влезал в нашу беседу. Но, по всей видимости, он тоже чуял какую-то странность в поведении местных жителей.

Мы прошли по центральной улице и вскоре встретили чайную на углу. Внутри собралось около десятка крестьян, которые неторопливо распивали чай и вели непринужденную беседу. На вошедшего самурая и его спутников не обратили никакого внимания, как будто к ним каждый день самураи заходят.

К нам подскочила кланяющаяся служанка, которая согнала двух крестьян и предложила нам место неподалеку от окна. Крестьяне с неохотой повиновались. Хоть протестовать не начали и то ладно. В чайной витал резкий запах куркумы. Я поблагодарил служанку за подобную заботу и заказал на всех острую курицу, кусочки маринованной рыбы, закуски к ней и сладкие рисовые булочки.

Откуда деньги? Всё от того же Ногути Такаюки. Мы взяли у него мешочек в долг и теперь монетки позвякивали на поясе Норобу

Когда же пожилая женщина нам принесла заказ, то Норобу придержал её за рукав и сунул незаметно пару медяков в ладошку:

— Подожди, красавица, мы тут впервые, но уже обратили внимание на то, что люди этой благословенной деревни ходят очень грустные. В чайную стекаются все новости — уверен, что ты знаешь причину их грусти.

Монеты из ладони служанки словно испарились. Она наклонилась, как будто поправляя тарелки на столе и негромко проговорила:

— Причина грусти в том, что в нашей префектуре Гифу завелись призраки. Поговаривают, что их целый десяток и они двигаются очень быстро. И убивают призраки в основном богатых людей. Уже четверых богатых самураев нашли мертвыми в их домах.