Янтарь и Лазурит

Она моргнула, и Хеджин закричала. Её рука упала на землю, в то время как служанка осталась стоять, кровь хлестала из отрубленного плеча.

— Хеджин! — в ужасе взвыла Кохаку и упала перед ней на колени.

— Пустяки, — выдавила из себя та, но не устояла на ногах и осела на землю под злорадствующий смех Шэньюаня. Сюаньму перестал удерживать Кохаку, зарычал и бросился на врага, вцепился зубами в широкий меч и попытался вырвать его. Если он повредит тело, то только распространит тьму, так пусть хотя бы лишит его оружия.

— Зачем ты это сделала, Хеджин-а! — выла Кохаку, чувствуя, как слёзы выступали у неё на глазах. Даже в тяжёлые ситуации она старалась не поддаваться отчаянию, но картины из прошлого как будто повторялись у неё на глазах.

Хеджин, чьё лицо также рассекал недавно оставленный шрам, решительно схватила её окровавленными пальцами оставшейся руки, которой только что зажимала рану.

— Моя мать лишила нас с братом тепла и внимания ради вашей защиты, моя госпожа. Я приняла её выбор и не позволю её жертве оказаться напрасной, это не ваша вина.

— Нет, Хеджин-а, эти слова не станут твоими последними, ты будешь жить дальше! — Кохаку создала ещё несколько кицунэби перед собой. Если не прижечь обрубленную часть, то кровотечение не остановится и Хеджин точно умрёт. Но Кохаку не хотела причинять ей боль…

— Отойди.

Ю Сынвон опустился на землю перед ними, оторвал часть рукава и протянул его Хеджин. Та молча отпустила руку своей госпожи и взяла тряпку, затем зажала её зубами. Она следила взглядом за золотыми кицунэби и решительно опустила голову со словами:

— Я готова.

Кохаку чувствовала, как слёзы потекли по её щекам. Она не могла причинить боль своей служанке. Нет, своей подруге.

Вдруг с рядом её золотыми огоньками возникли несколько голубых. Кохаку перевела взгляд на Ю Сынвона — тот напряжённо следил за обрубленным местом и направил к плечу несколько своих кицунэби. Хеджин взвыла сквозь тряпку, боль отразилась на её хмурящемся лице, она плакала, но терпела. Запах мяса ударил в нос Кохаку, и она с трудом сдержала порыв рвоты.

— Всё, — Ю Сынвон закончил и поднялся на ноги, затем протянул руку ей. — Сейчас не время раскисать.

Он улыбнулся, чтобы подбодрить её. Ю Сынвон прав: ещё ничего не закончилось.

Кохаку обернулась и увидела, как Сюаньму пытался вырвать меч из руки Шэньюаня. Её переполняла злость и ненависть, она бросила последний взгляд на раненую Хеджин и помчалась к врагу. Мех на её ушах и хвосте, а также волосы перекрасились в белый, гохэй засветился и обычному человеку слепил бы глаза.

— Отойди! — крикнула она Сюаньму, и тот вовремя отлетел в сторону.

Кохаку со всей силы ударила по мечу. Она вложила в гохэй всю собственную силу, молясь, чтобы жезл не треснул от удара по железу. Раздался звон металла, треск дерева и какой-то хруст: вторая рука Шэньюаня тоже обвисла, а он сам упал на колени, голова безжизненно наклонилась вниз, взгляд потускнел.

Меч продолжал стоять, пальцы по-прежнему держались за рукоять. Кохаку решительно вытянула руку вперёд и ухватилась за эфес, чтобы отделить его от тела, как вторая рука Шэньюаня поймала её и сильно сжала, впиваясь ногтями. Кохаку закричала и попыталась вырваться, задёргалась, как её накрыла тьма. Она видела пожар двадцатилетней давности; заплаканная мать обняла её, потрепала рукой по волосам и передала каппам на крошечный ялик, отправила как можно дальше от Чигусы. Затем картина поменялась на падавших горящих лисов: те прыгали в воду, чтобы потушить огонь, из множества ран текла кровь. Кохаку закричала, и все кицунэби вмиг погасли.

Она слышала лязганье металла и топот, но не понимала, где находился источник. Перед глазами мелькали воспоминания, как вдруг Кохаку заметила беловолосого юношу с лисьими ушами. Для верховной лисы он выглядел молодо, но судя по белому меху, обладал немалой силой. Кохаку осознала, что больше не видела пожар: храм стоял целый и невредимый, расписанный золотом и серебром. Юноша в кимоно цвета каштана и сливы умэ внимательно огляделся по сторонам и на цыпочках прокрался внутрь, отодвинул вазу в сторону, и Кохаку заметила ту самую дверцу в полу, куда они ранее спускались с Рури. Юноша спустился вниз по ступеням, и Кохаку, у которой не осталось иного выбора, последовала за ним.

Всё оружие внутри, что ранее она видела раскиданным на полу, висело в воздухе в пузырях. В центре комнаты стоял светящийся гохэй, из него исходили полупрозрачные нити и крепились к пузырям. Однако те не интересовали юношу, он прошёл дальше, и Кохаку услышала звук щелка: дверца шкафа открылась. В нём находился более густой и плотный пузырь, который почти скрывал своё содержимое, но юноша вдруг схватил гохэй и замахнулся. Кохаку вздрогнула и ринулась вперёд, чтобы остановить его, но её рука прошла насквозь, а пузырь лопнул. Юноша усмехнулся, отбросил жезл в сторону и поднял широкий меч, в котором Кохаку узнала оружие Шэньюаня. Однако кожу юноши покрыла чёрная паутина, и он отбросил оружие в сторону, но линии поднимались и почти добрались до его шеи, волосы из белого перекрасились в чёрный, то же самое произошло с мехом на ушах и хвосте. Он упал на колени и закричал.

— Что происходит? — заговорила Кохаку и вновь дотронулась до него, но рука опять прошла насквозь. — Шэньюань? Твоих рук дело?

— Не узнаешь лиса? — раздался голос аккыма в её голове. — Это мои воспоминания.

Кохаку нахмурилась.

— Но меч всё это время находился в шкафу, ты не мог видеть, как он проник в храм.

Вся эта сцена казалась подозрительной, а лиса с белым мехом помимо самой верховной лисы Кохаку за свою жизнь ещё не встречала.

— А ты догадливая, — в его голосе по-прежнему звучала хрипотца, но теперь Шэньюань мог смеяться. — Ладно, здесь было немного моих домыслов, вот настоящие воспоминания.

Теперь Кохаку оказалась во тьме. Она чувствовала тепло, которое неприятно обжигало при любом прикосновении. Попыталась вытянуть перед собой руки, как ей казалось, но вляпалась во что-то склизкое и горячее. Дверца шкафа вдруг отворилась со скрипом, и теперь она увидела того же самого беловолосого юношу в кимоно цвета каштана и сливы умэ и с узором в виде лепестков цветущей сливы, но находясь в шкафу. Довольные золотисто-медовые глаза с искрой хитрости смотрели прямо на неё. За его спиной светился гохэй, который он взял в руки и разрубил пузырь, брызги разлетелись в сторону и заляпали всё вокруг желтоватыми пятнами, тело Кохаку начало жечься. Она попыталась опустить голову и оценить свои раны, но поняла, что не могла этого сделать. В следующий миг она оказалась в руках беловолосого лиса, как вдруг ощутила сильный прилив энергии и рьяное желание заполучить свободу и выпустила свою силу.

— Вот это уже мои, — вновь раздался голос Шэньюаня в её голове.

Она была мечом всё это время! Но по-прежнему не понимала, кем являлся юноша перед ней. Было что-то смутно знакомое в его улыбке, однако Кохаку всё равно не сомневалась, что лисов с белым мехом не встречала.

— Не узнала?

— Чего ты добиваешься, Шэньюань?

Она не хотела прямо отвечать на его вопросы, аккым мог специально путать её.

— Странно, я заметил его лицо среди тех, кто окружал тебя.

Окружал? Но единственный выживший лис, помимо неё самой, это Ю Сынвон, но Кохаку видела его с чёрными ушами и хвостом. Ужас застыл в её глазах, а по спине пробежался холодок, и она вернулась в реальность. Ван Ён сидел перед ней с ухмылкой на лице, но взгляд его оставался пустым, они оба держались за рукоять меча, как вдруг его рука опустилась. Кохаку поднялась на ноги.