Янтарный звездопад
Шрифт:
– Как ты можешь так говорить? Да ты трус, Кодзиро!
– Я не хочу править страной! Ничего мне не надо, коли это значит биться с братом!
– !
Охигаси напряглась. Кодзиро продолжал отчаянно говорить:
– Почему мы должны это делать? Почему мы должны сражаться против моего брата? Почему мы должны убить Датэ…?!
– Кодзиро…!
– Ты так хочешь управлять страной? Однако ж это не причина тому, чтобы остаться здесь, вместо того, чтобы навечно успокоиться!
– …
– В тебе живет ненависть? Ты осталась, чтобы отомстить моему
– Тихо, Кодзиро!
– оборвала Охигаси.
– Я не хотела видеть Бонтэна будущим главой Датэ… ради семьи! Бонтэнмару не пригоден был стать генералом! Дзикумару, ты подходил гораздо больше…
– Неправда! Это мой брат сделал клан чудесным владением в шестьсот двадцать тысяч коку! Это мой брат…
– Кодзиро! Масамунэ погубил тебя! Погубил! Своими руками предал мечу собственного брата!
– Я не чувствую ненависти к нему! Тут нет его вины, у него не было выбора!
– Ты не понимаешь, Кодзиро!
Плечи Кодзиро в удивлении дрогнули, Охигаси тихо продолжала:
– Не понимаешь сердца матери, чьего ребенка убили… Не понимаешь. Как я страдала. Ты не знаешь, каково той, у которой украли жизнь сына…
– Мама…
– Я ненавижу Масамунэ за его деяние. Хоть я и мать ему также, как и тебе, это не искупает его греха - убийства тебя.
Кодзиро до крови прикусил губу и проговорил:
– Но кто подтолкнул его? Кто принудил его к этому? Разве… то была не твоя вина, мама!
Охигаси беззвучно ахнула, как от удара.
– Ты говоришь… говоришь, что твоя мать во всем повинна?
– Да, говорю! Если бы ты не предпочитала меня ему, ничего бы не случилось! Он мстил за твою любовь!
– из глаз Кодзиро брызнули слезы.
– Мама, почему ты не любила нас поровну? Разве ты не понимала, как он был одинок? Он же твой сын, так почему ты не любила его?
– … - Ты винишь… меня… в той трагедии?
– пробормотала Охигаси.
– Почему я не любила Бонтэна… Говоришь, это наказание…
– …
– Почему я… не любила его…?
– …Мам.
– Почему мама не любила Бонтэна…?
Озадаченный, Кодзиро пристально на нее смотрел.
По ее щекам катились крупные слезы.
– Нет и не было такого дня, когда мама не думала бы о Бонтэне…
– Мама, - прошептал Кодзиро.
– Да, это правда. Ты верно сказал, я не боготворила Бонтэна, как тебя. Но Кодзиро…
– …
– В глубине материнского сердца столько слов, которые легко не скажешь посторонним!
Наоэ смотрел на нее, не отрываясь. Лунный свет скользил по залитому слезами лицу Охигаси и придавал ее острому взгляду почти божественное сияние. Жесткое, строгое лицо. Но это лишь больше подчеркивало живущую в ней любовь… лицо матери…
“Бодхисаттва…”
Мокрое от слез лицо обратилось к ним.
– Кодзиро, ты должен принять правление. Я отдаю страну, которую не смог получить Масамунэ тебе, которого он погубил, - вокруг ее тела занимался бледный рассеянный свет.
– И я никому не дозволю вмешаться! Никому!
– !
– Мама!
Охигаси,
взвыв, изо всех силы швырнула в Наоэ ненпу.Гошинхеки Наоэ блокировало ненпу прямо перед ними, полетели со свистом, раздирающим барабанные перепонки, искры.
– Ааа!
Наоэ рассекал свет руками.
– Ааа!
Охигаси отшатнулась, прижимая руку ко лбу.
– Бай!
– выкрикнул Наоэ.
– Наоэ-удзи!
Тело Охигаси было сковано. Кодзиро попытался остановить его, но Наоэ, не обращая на него внимания, свел ладони в ритуальном жесте.
– Ноумакусаманда боданан баисирамандая соака!
– Перестаньте! Пожалуйста, не надо, Наоэ-удзи!
– Кодзиро повис на нем.
– О великий Бисямонтэн!
– Наоэ стряхнул юношу прочь.
– Даруй мне силу Твою, дабы истребить зло!
Из его кулаков вырвался ослепительно белый шар.
– Ты…!
– сдавленным от ненависти голосом взвизгнула Охигаси.
– Будь… ты… проклят!
– Не надо, Наоэ-удзи!
Он не мог позволить себе быть снисходительным.
– Тебуку!
Вспышка. Неистовая мощь тебуку вырвала Охигаси из занимаемого ею тела, и все утонуло в этой бешеной силе. Охигаси издала дикий вопль. Свет оборотился ветром и унес ее дух вон.
В пронзительно чистой белизне Кодзиро простонал:
– Мама…!
Кррак. Масамунэ внимательно разглядывал осколки чашки, которая вывалилась у него из рук. Его жена Мэгохимэ посмотрела на него с удивлением:
– Доно?
Масамунэ поднял глаза к луне, медленно плывущей в небесах Сэндая. Ему показалось, что кто-то позвал его по детскому имени.
“Мама…? “
Свет угасал. На сад поместья Уэсима, где покоилось женское тело, вновь опустилась тишина. Рядом лежали останки онре Могами: тебуку Наоэ изгнало и их. Кодзиро молча глотал слезы.
– Кодзиро-доно…
Юноша даже не шевельнулся. Наоэ окликнул еще раз, потянулся положить руку ему на плечо.
Кодзиро яростно отбросил его ладонь и повернулся, в его глазах полыхала ненависть.
– Кодзиро-доно, поедем со мной в Сэндай, к твоему брату.
– …
– Кодзиро-доно.
Кодзиро опустил взгляд. Его плечи вздрагивали. От гнева?
Наоэ подождал немного и развернулся, собираясь уходить. Лишь тогда Кодзиро заговорил:
– Наоэ-удзи.
– Да?
– Кинрин хо могут противостоять Гозанзэ Мео хо(1) и Дайтоку Мео хо(2), - сказал юноша, продолжая стоять к нему спиной.
– Вы победите, если ударите ими двоими сразу.
– Гозанзэ (3) и Дайтоку(4) одновременно…
– Я просил вас передать моему брату. Сказать ему о маме и мне…
Наоэ кивнул:
– Обещаю.
Юношу бил озноб. Он опустился на колени перед телом женщины, бывшей сосудом для его матери. Наоэ поглядел на него через плечо и покинул сад.
Близился рассвет. Наоэ хмурился на светлеющее небо, на его лицо вернулась суровость.
“Кагетора-сама..!”
––––––––––––––––––––-
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Гозанзэ Мео
Также известен как: Траилокявиджая Видя-раджа, Завоеватель Трех миров