Япона осень
Шрифт:
Раз пять пришлось объяснять, что все бестии сейчас бегут туда, к Третьему Корню. Народ тупил, не верил. Или всё-таки верил — не знаю, короче… Наверно, им всем показалось, что жизнь налаживается. Надежда какая-то появилась…
Но это бред! Надежды нет уже давно. Я просто пытался продлить жизнь всех этих молодых ребят. И поэтому тащил всех к Алтарю Вознаграждения.
Всё получилось! Там не было бестий. Вообще ни одной! Мы успели закупиться на все накопленные баллы, а потом сразу кинулись обратно. Мы успели ещё до заката. Спрятались в убежище. Мы были молодцы!
До самых сумерек мы
А потом где-то далеко загудел пароход. Во всяком случае, так сказал Лысый:
— Блин! Пароход, люди! Пароход!..
— Ты долбанулся, что ли? — мрачно спросила Копна.
— Я у реки жил! Я этот звук ни с чем не спутаю! — растянул счастливую улыбку до ушей Лысый.
И все тут же кинулись к выходу из пещеры. А я попытался их остановить, но куда там?.. Совсем забыли, что на карнизе просто не хватит места на всех. Но кто думает о мелочах, если уже верит, что его вот-вот спасут?
Я, честно говоря, тоже перестал думать. Рванул за всеми. Протолкался в первые ряды, пользуясь положением лидера — и, как дурак, уставился в темноту.
В том самом месте, где вчера горели костры, ревел пароход. Или та штука, которую на пароходы и корабли ставят. А ещё, кроме огней костров, там метались три ярких, ослепительно современных луча прожектора…
Звуков, кроме гудка, не было слышно, но я был уверен: стреляют. То и дело то один огонёк, то другой тускнел. Как будто дым или туман его перекрывал. Наверное, там было оружие с дымным порохом, на которое мы только облизывались.
А потом гудок прекратился. Только лучи продолжали обшаривать Корень рядом со странным лагерем. А мы всё стояли… Стояли… Кто-то на тропе, кто-то на площадке дозорных… Кто-то умудрился залезть на уступы повыше…
И я стоял. Не знал, что сказать.
— Надо идти туда! — заявил Пёстрый и повернулся ко мне.
Лицо у него было решительное, суровое. Похоже, решил оспорить моё лидерство. А мне почему-то было уже наплевать.
— Ну иди! — пожал я плечами, поглядел, как меняется выражение лица Пёстрого, и повторил: — Иди-иди… Чего пялишься?
— Можно? — удивился тот.
— Конечно… Тут же не больше десятка километров по лесу! — ответил я, кивнув. — Там же наверняка перебили всех бестий да? Больше ни одной не осталось!
Я впервые гасил у людей надежду. Обычно я, наоборот, её разбудить старался. А тут я видел, как опускались уголки губ, как угасал радостный блеск в глазах. Но сил сдержать ребят от глупостей у меня больше не было.
— Да ладно вам, народ! Идите! — не унимался я. — Там если парочка бестий и осталась, то вы им фонариками в глазы, пулями в рожу! У всех же есть оружие, да?
А потом я не выдержал, развернулся и пошёл обратно… Думал гордо идти, но плечи не хотели расправляться. П-ш-шло оно всё! Надоело!
— Нуб, ты куда? — спросила Киса. — А как же эти?..
— Чё Нуб?! Ну чё?! — рявкнул я, нарушая все наши правила, но сил уже не было. — Я чё, тут самый умный, что ли?! Вы
вообще забыли, как головой думать?!— Но там…
— Мы не дойдём туда! — отрезал я. — Вот они к нам дойдут! А мы — нет!
А потом я нырнул в водяную завесу, прошёл в пещеру и, не дожидаясь, когда обсохнет одежда, завалился на свою лежанку. Не было больше сил сопротивляться. Я вдруг понял, что ужасно, кошмарно, невероятно устал…
Я вдруг почувствовал себя очень взрослым — и даже старым. И понял, почему взрослые не смогли спастись. И почему не смогли прыгнуть выше головы. Они тоже себя так чувствовали: очень взрослыми и очень усталыми. И я сам не заметил, как начал плакать.
Я натурально допёр, что мне — кирдык. Потому что все взрослые умерли. А значит, и я умру. И тогда больше не надо будет ничего бояться.
Отвернувшись к стене, я лежал и слышал, как ребята возвращались в пещеру, как готовились ко сну, как выбирали, кто будет дежурить…
И, конечно же, отправили дозорными тех, кто не сумел отбрехаться… Кит и Бозон. Толстый и умный. И оба — те ещё разгильдяи. И это было хорошо.
Я лежал… Лежал… Слушал мерное дыхание вокруг. А потом поднялся, положил на лежанку медный топор и копьё с медным наконечником — наше главное оружие. Подошёл к выходу из пещеры и взял обычный каменный топор, как у всех. Выбрался наружу, посмотрел на спящих дозорных — Бозон храпел прямо на мягком плече Кита — и улыбнулся…
Холод сегодня не мог заставить меня дрожать. Я просто всё понял. Я тут, наверное, единственный мог добраться до Третьего Корня. Остальных не учили так, как меня. Да и одному мне это легче сделать. И если я доберусь — то всех спасу.
А если не доберусь… Ну, тогда я и в самом деле повзрослел.
Глава 21
На отличненько осмотрелись!
Дневник Листова И. А.
Двести семьдесят пятый день. Всё ещё дерево!
— Нет, нужен кран! — упрямо повторил Касаткин и поманил меня за собой.
Мы подошли к тому месту, где сиял жёлтый крестик, указывающий на Большой Алтарь. Схватившись за крупный булыжник, инженер с натугой потянул его и кое-как откатил в сторону.
И, судя по следам на земле, Касаткин это уже не в первый раз проделывал. Но зачем?!
— А ты потом что, булыжник хочешь ровно на то же место вернуть? Так ведь? — задумчиво уточнил я.
Всё-таки интересно, к какому психическому недугу это относится, и не заразно ли… Помню, бывают люди, которые жить спокойно не могут, когда, например, полотенце не на своём месте висит. Но камень?!
— Верну… — пропыхтел Касаткин, откатывая вторую каменюку. — И этот тоже… Ну-ка, помоги!..
Вместе мы откатили и третий, самый нижний булыжник, под которым обнаружилась почти гладкая каменная поверхность.
— Видишь? — обличающе ткнул в неё пальцем инженер.
— Ну… Да, что-то большое! — подтвердил я.
— Если вот там и вот там разгребать, увидишь её же! — пояснил Касаткин. — А вот там видно её толщину!
Глянув, куда он показывает, я понял, что наш инженер копался, по сути, по краям завала.