Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

This incident damped the ingenuous youth's spirits, and no word of yea or nay could he be induced to utter during the rest of the drive.	Эта встреча удручающе подействовала на пылкого юношу, и в продолжение всей остальной прогулки от него нельзя было ничего добиться, кроме "да" и "нет".
On his return he found his room prepared, and his portmanteau ready, and might have remarked that Mr. Bowls's countenance, when the latter conducted him to his apartments, wore a look of gravity, wonder, and compassion.	По возвращении домой он обнаружил, что спальня ему приготовлена и чемодан доставлен; он также мог бы заметить на лице мистера Боулса, провожавшего его в отведенную ему комнату, выражение строгости, удивления и сострадания.
But the thought of Mr. Bowls did not enter his head.	Но он меньше всего думал о мистере Боулсе.
He was deploring the dreadful predicament in which he found himself, in a house full of old women, jabbering French and Italian, and talking poetry to him.	Он оплакивал ужасное положение, в котором оказался, - в доме, полном старух, болтающих по-французски и по-итальянски и декламирующих ему стихи.
"Reglarly up a tree, by jingo!" exclaimed the modest boy, who could not face the gentlest of her sex--not even Briggs--when she began to talk to him; whereas, put him at Iffley Lock, and he could out-slang the boldest bargeman.	– Вот влопался-то, честное слово! – мысленно восклицал скромный юноша, который терялся, когда с ним заговаривала даже самая приветливая особа женского пола - даже мисс Бригс, а между тем мог бы превзойти самого бойкого лодочника на Ифлийских шлюзах по части жаргонного красноречия.
At dinner, James appeared choking in a white neckcloth, and had the honour of handing my Lady Jane downstairs, while Briggs and Mr. Crawley followed afterwards, conducting the old lady, with her apparatus of bundles, and shawls, and cushions.	К обеду Джеймс явился, задыхаясь в туго затянутом шейном платке, и удостоился чести вести вниз в столовую леди Джейн, в то время как Бригс и мистер Кроули следом за ними вели старую леди со всем ее набором шалей, свертков и подушек.
Half of Briggs's time at dinner was spent in superintending the invalid's comfort, and in cutting up chicken for her fat spaniel.	Половину времени за обедом Бригс занималась тем, что ухаживала за больной и резала курицу для жирной болонки.
James did not talk much, but he made a point of asking all the ladies to drink wine, and accepted Mr. Crawley's challenge, and consumed the greater part of a bottle of champagne which Mr. Bowls was ordered to produce in his honour.	Джеймс говорил мало, но считал своей обязанностью угощать дам вином; сам он не отставал от мистера Кроули и осушил большую часть бутылки шампанского, которую мистеру Боулсу было приказано подать в честь гостя.
The ladies having withdrawn, and the two cousins being left together, Pitt, the ex-diplomatist, he came very communicative and friendly.	Когда дамы удалились и кузены остались вдвоем, экс-дипломат Питт сделался очень общительным и дружелюбным.
He asked after James's career at college--what his prospects in life were--hoped heartily he would get on; and, in a word, was frank and amiable.	Он расспрашивал Джеймса о занятиях в колледже, о его видах на будущее, желал ему всяческих успехов - словом, был откровенен и мил.
James's tongue unloosed with the port, and he told his cousin his life, his prospects, his debts, his troubles at the little-go, and his rows with the proctors, filling rapidly from the bottles before him, and flying from Port to Madeira with joyous activity.	Язык у Джеймса развязался под влиянием портвейна, и он рассказал кузену о своей жизни, о своих планах, о своих долгах, о неудачах на экзамене, о ссорах с начальством в колледже, все время подливая из бутылок, стоящих перед ним, и беззаботно мешая портвейн с мадерой.

"The chief pleasure which my aunt has," said Mr. Crawley, filling his glass, "is that people should do as they like in her house.	– Главная радость для тетушки, - говорил мистер Кроули, наполняя свой стакан, - чтобы гости в ее доме делали все, что им нравится.
This is Liberty Hall, James, and you can't do Miss Crawley a greater kindness than to do as you please, and ask for what you will.	Это храм свободы, Джеймс, и ты доставишь тетке самое большое удовольствие, если будешь поступать, как тебе нравится, и требовать себе все, что захочешь.
I know you have all sneered at me in the country for being a Tory.	Я знаю, все вы в деревне смеетесь надо мной за то, что я тори.
Miss Crawley is liberal enough to suit any fancy.	Мисс Кроули достаточно либеральна, чтобы допускать всякие убеждения.
She is a Republican in principle, and despises everything like rank or title."	Она республиканка по своим принципам и презирает титулы и чины.
"Why are you going to marry an Earl's daughter?" said James.	– Почему же вы собираетесь жениться на дочери графа? – спросил Джеймс.
"My dear friend, remember it is not poor Lady Jane's fault that she is well born," Pitt replied, with a courtly air.	– Дорогой мой, не забудь, что леди Джейн не виновата в том, что она знатного рода, -дипломатично ответил Питт.
"She cannot help being a lady.	– Она не может изменить свое происхождение.
Besides, I am a Tory, you know."	А кроме того, ты ведь знаешь, что я тори.
"Oh, as for that," said Jim, "there's nothing like old blood; no, dammy, nothing like it.	– О, что касается этого, - сказал Джеймс, - ничто не может сравниться с породой. Нет, черт возьми, ничто!
I'm none of your radicals. I know what it is to be a gentleman, dammy.	Я-то не радикал, я понимаю, что значит быть джентльменом, черт подери!
See the chaps in a boat-race; look at the fellers in a fight; aye, look at a dawg killing rats--which is it wins? the good-blooded ones.	Возьмите хотя бы молодцов на гребных гонках! Или боксеров! Или собак-крысоловов! Кто всегда побеждает? Тот, у кого порода лучше.
Get some more port, Bowls, old boy, whilst I buzz this bottle here.	Принесите-ка еще портвейну, старина Боулс, пока я выдую этот графин до конца!
What was I asaying?"	Да, о чем бишь я говорил?
"I think you were speaking of dogs killing rats," Pitt remarked mildly, handing his cousin the decanter to "buzz."	– Мне кажется, ты говорил о собаках-крысоловах,- кротко заметил Питт, подавая ему графин, который он обещал "выдуть до конца".
"Killing rats was I?	– О ловле крыс, разве?
Well, Pitt, are you a sporting man?	Ну, а как вы сами, Питт, вы спортсмен?
Do you want to see a dawg as CAN kill a rat?	Хотите вы увидеть собаку, которая здорово душит крыс?
If you do, come down with me to Tom Corduroy's, in Castle Street Mews, and I'll show you such a bull-terrier as--Pooh! gammon," cried James, bursting out laughing at his own absurdity--"YOU don't care about a dawg or rat; it's all nonsense.	Если хотите, пойдемте со мной к Тому Кордюрою на Касл-стрит, и я покажу вам такого бультерьера!.. Фу, какой я дурак! – закричал Джеймс, разражаясь хохотом над своей собственной глупостью. – Вам-то какое дело до собак и крыс! Все это чепуха!

I'm blest if I think you know the difference between a dog and a duck."	Вы, пожалуй, не отличите собаку от утки!
"No; by the way," Pitt continued with increased blandness, "it was about blood you were talking, and the personal advantages which people derive from patrician birth.	– Это верно. Кстати, - продолжал Питт все более ласково, - ты вот говорил о породе и о тех преимуществах, которые дает дворянское происхождение...
Here's the fresh bottle."	А вот и новая бутылка!
"Blood's the word," said James, gulping the ruby fluid down. "Nothing like blood, sir, in hosses, dawgs, AND men.	– Порода - великая вещь, - сказал Джеймс, жадно глотая портвейн, - да, порода - это все, сэр, и в лошадях, и в собаках, и в людях.
Why, only last term, just before I was rusticated, that is, I mean just before I had the measles, ha, ha--there was me and Ringwood of Christchurch, Bob Ringwood, Lord Cinqbars' son, having our beer at the Bell at Blenheim, when the Banbury bargeman offered to fight either of us for a bowl of punch.	Вот в последний семестр, как раз перед тем, как я был временно исключен из университета... то есть, я хочу сказать, перед тем, как я захворал корью, ха-ха! – я и Рингвуд из колледжа Крайст-Черч. Боб Рингвуд, сын лорда Сппкбара, сидели за пивом в "Колоколе" близ Блейнгейм-Парка, когда лодочник из Бенбери предложил любому из нас сразиться с ним за кружку пунша.
I couldn't. My arm was in a sling; couldn't even take the drag down--a brute of a mare of mine had fell with me only two days before, out with the Abingdon, and I thought my arm was broke.	Я не мог: у меня рука была на перевязи; не мог даже сбросить сюртук. Проклятая кобыла упала вместе со мной за два дня до этого - когда я ездил в Эбингдон, - и я думал, рука у меня сломана...
Well, sir, I couldn't finish him, but Bob had his coat off at once--he stood up to the Banbury man for three minutes, and polished him off in four rounds easy.	Да, сэр, я не мог с ним сразиться, а Боб сразу же -сюртук долой! Три минуты он обрабатывал бенберийца и покончил с ним в четыре раунда.
Gad, how he did drop, sir, and what was it?	Как он свалился, сэр! А почему так вышло?
Blood, sir, all blood."	Порода, сэр, все порода!
"You don't drink, James," the ex-attache continued.	– Ты ничего не пьешь, Джеймс, - сказал бывший атташе.
"In my time at Oxford, the men passed round the bottle a little quicker than you young fellows seem to do."	– В мое время в Оксфорде мы, видно, умели пить лучше, чем теперяшняя молодежь.
"Come, come," said James, putting his hand to his nose and winking at his cousin with a pair of vinous eyes, "no jokes, old boy; no trying it on on me.	– Ну, ну! – сказал Джеймс, поднося к носу палец и подмигивая кузену пьяными глазами. – Без шуток, старина, нечего меня испытывать!
You want to trot me out, but it's no go.	Вы хотите меня загонять, но это не пройдет!
In vino veritas, old boy. Mars, Bacchus, Apollo virorum, hey?	In vino veritas {Истина в вине (лат.).}, старина, Mars, Bacchus, Apollo virorum {Марс, Вакх, Аполлон [принадлежат] мужам (лат.).}, а?
I wish my aunt would send down some of this to the governor; it's a precious good tap."	Хотелось бы мне, чтобы тетушка послала этого вина родителю... шикарное вино!
"You had better ask her," Machiavel continued, "or make the best of your time now.	– А ты попроси ее, - надоумил его Макиавелли,- а пока не теряй времени.
What says the bard?	Помнишь, что говорит поэт:

'Nunc vino pellite curas, Cras ingens iterabimus aequor,'" and the Bacchanalian, quoting the above with a House of Commons air, tossed off nearly a thimbleful of wine with an immense flourish of his glass.	"Nunc vino pellite curas, Cras ingens iterabimus aequor" {Теперь вином отгоните заботы, завтра в широкое пустимся море (Гораций, кн. 1, ода 7) (лат.).}, - и, процитировав эти слова с видом парламентского оратора, поклонник Бахуса жестом заправского пьяницы влил в себя крошечный глоточек вина.
At the Rectory, when the bottle of port wine was opened after dinner, the young ladies had each a glass from a bottle of currant wine. Mrs. Bute took one glass of port, honest James had a couple commonly, but as his father grew very sulky if he made further inroads on the bottle, the good lad generally refrained from trying for more, and subsided either into the currant wine, or to some private gin-and-water in the stables, which he enjoyed in the company of the coachman and his p^ip^e.	Когда в пасторском доме откупоривали после обеда бутылку портвейна, юные леди получали по рюмочке смородиновки, миссис Бьют выпивала рюмочку портвейна, а честный Джеймс обычно две; и так как отец хмурил брови, если он покушался на третью, то добрый малый большей частью воздерживался и снисходил до смородиновки или до джина с водой тайком на конюшне, где он наслаждался обществом кучера и своей трубки.
At Oxford, the quantity of wine was unlimited, but the quality was inferior: but when quantity and quality united as at his aunt's house, James showed that he could appreciate them indeed; and hardly needed any of his cousin's encouragement in draining off the second bottle supplied by Mr. Bowls.	В Оксфорде количество вина не было ограничено, зато качество его было очень низкое; когда же, как в доме его тетки, были налицо и количество и качество, Джеймс умел показать, что может воздать им должное, и едва ли нуждался в поощрениях кузена, чтобы осушить вторую бутылку, принесенную мистером Боулсом.
When the time for coffee came, however, and for a return to the ladies, of whom he stood in awe, the young gentleman's agreeable frankness left him, and he relapsed into his usual surly timidity; contenting himself by saying yes and no, by scowling at Lady Jane, and by upsetting one cup of coffee during the evening.	Но как только настало время для кофе и возвращения дам, перед которыми Джеймс трепетал, приятная откровенность покинула юного джентльмена, и, погрузившись в свою обычную мрачную застенчивость, он ограничивался весь вечер лишь словами "да" и "нет", хмуро смотрел на леди Джейн и опрокинул чашку кофе.
If he did not speak he yawned in a pitiable manner, and his presence threw a damp upon the modest proceedings of the evening, for Miss Crawley and Lady Jane at their piquet, and Miss Briggs at her work, felt that his eyes were wildly fixed on them, and were uneasy under that maudlin look.	Однако если он не разговаривал, то зевал самым жалким образом, и его присутствие внесло уныние в скромное вечернее времяпрепровождение: мисс Кроули и леди Джейн за пикетом, а мисс Бригс за работой чувствовали устремленные на них осовелые глаза и испытывали неловкость под этим пьяным взглядом.
"He seems a very silent, awkward, bashful lad," said Miss Crawley to Mr. Pitt.	– Он, кажется, очень молчаливый, робкий и застенчивый юноша, - заметила мисс Кроули Питту.
"He is more communicative in men's society than with ladies," Machiavel dryly replied: perhaps rather disappointed that the port wine had not made Jim speak more.	– Он более разговорчив в мужском обществе, чем с дамами, - сухо отвечал Макиавелли, может быть, несколько разочарованный тем, что портвейн не развязал язык Джеймсу.

He had spent the early part of the next morning in writing home to his mother a most flourishing account of his reception by Miss Crawley.	Первую половину следующего утра Джеймс провел за письмом к матери, в котором дал ей самый благоприятный отчет о приеме, оказанном ему у мисс Кроули.
But ah! he little knew what evils the day was bringing for him, and how short his reign of favour was destined to be.	Но - ах! – он и не подозревал, сколько огорчений принесет ему наступающий день и как кратковременно будет его торжество!
A circumstance which Jim had forgotten--a trivial but fatal circumstance--had taken place at the Cribb's Arms on the night before he had come to his aunt's house.	Джеймс позабыл об одном обстоятельстве, -пустячном, но роковом обстоятельстве, которое имело место в трактире "Под Г ербом Крибба" в вечер накануне посещения им дома тетушки.
It was no other than this--Jim, who was always of a generous disposition, and when in his cups especially hospitable, had in the course of the night treated the Tutbury champion and the Rottingdean man, and their friends, twice or thrice to the refreshment of gin-and-water--so that no less than eighteen glasses of that fluid at eightpence per glass were charged in Mr. James Crawley's bill.	Произошло всего лишь следующее: Джим всегда отличался великодушным нравом, а когда бывал навеселе, то делался особенно гостеприимным. В тот вечер, угощая "Любимца Татбери" и "Ротингдинского Бойца" вместе с их друзьями, он два или три раза заказывал джин, - так что в итоге мистеру Джеймсу Кроули было поставлено в счет не меньше восемнадцати стаканов этого напитка по восемь пенсов за стакан.
It was not the amount of eightpences, but the quantity of gin which told fatally against poor James's character, when his aunt's butler, Mr. Bowls, went down at his mistress's request to pay the young gentleman's bill.	Конечно, не сумма этих восьмипенсовиков, но количество выпитого джина оказалось роковым для репутации бедного Джеймса, когда дворецкий его тетушки, мистер Боулс, отправился, по приказу своей госпожи, уплатить по счету юного джентльмена.
The landlord, fearing lest the account should be refused altogether, swore solemnly that the young gent had consumed personally every farthing's worth of the liquor: and Bowls paid the bill finally, and showed it on his return home to Mrs. Firkin, who was shocked at the frightful prodigality of gin; and took the bill to Miss Briggs as accountant-general; who thought it her duty to mention the circumstance to her principal, Miss Crawley.	Хозяин гостиницы, боясь, как бы не отказались совсем уплатить, торжественно клялся, что молодой джентльмен сам поглотил все указанное в счете спиртное. В конце концов Боулс заплатил по счету, а вернувшись домой, показал его Феркин, которая пришла в ужас и отнесла счет к мисс Бригс (как главному счетоводу), которая в свою очередь сочла своим долгом упомянуть об этом обстоятельстве свой покровительнице мисс Кроули.
Had he drunk a dozen bottles of claret, the old spinster could have pardoned him.	Если бы Джеймс выпил дюжины бутылок кларета, старая дева могла бы ему простить.
Mr. Fox and Mr. Sheridan drank claret.	Мистер Фоке и мистер Шеридан пили кларет.
Gentlemen drank claret.	Джентльмены вообще пьют кларет.
But eighteen glasses of gin consumed among boxers in an ignoble pot-house--it was an odious crime and not to be pardoned readily.	Но восемнадцать стаканов джина, выпитых с боксерами в гнусном кабаке, - это было отвратительное преступление, которое не так-то легко простить.

Everything went against the lad: he came home perfumed from the stables, whither he had been to pay his dog Towzer a visit--and whence he was going to take his friend out for an airing, when he met Miss Crawley and her wheezy Blenheim spaniel, which Towzer would have eaten up had not the Blenheim fled squealing to the protection of Miss Briggs, while the atrocious master of the bull-dog stood laughing at the horrible persecution.	Все, как назло, обернулось против юноши: он явился домой, пропитанный запахом конюшни, где навещал своего бульдога Таузера, а когда он вывел пса погулять, то встретил мисс Кроули с ее толстой бленгеймской болонкой, и Таузер разорвал бы несчастную собачку, если бы она с визгом не бросилась под защиту мисс Бригс, между тем как жестокий хозяин бульдога стоял подле, хохоча над этой бесчеловечной травлей.
This day too the unlucky boy's modesty had likewise forsaken him.	В этот же день застенчивость изменила злополучному юноше.
He was lively and facetious at dinner. During the repast he levelled one or two jokes against Pitt Crawley: he drank as much wine as upon the previous day; and going quite unsuspiciously to the drawing-room, began to entertain the ladies there with some choice Oxford stories.	За обедом он был оживлен и развязен ж отпустил несколько шуток по адресу Питта Кроули; он опять пил много вина, как и накануне, и, перебравшись в гостиную, начал развлекать дам отборными оксфордскими анекдотами.
He described the different pugilistic qualities of Molyneux and Dutch Sam, offered playfully to give Lady Jane the odds upon the Tutbury Pet against the Rottingdean man, or take them, as her Ladyship chose: and crowned the pleasantry by proposing to back himself against his cousin Pitt Crawley, either with or without the gloves.	Он расписывал достоинства боксеров Молине и Сэма Голландца, игриво предлагал леди Джейн держать пари за "Любимца Татбери" против ротингдинца или наоборот - как ей угодно, и под конец предложил кузену Питту Кроули помериться с ним силами в перчатках или без перчаток.
"And that's a fair offer, my buck," he said, with a loud laugh, slapping Pitt on the shoulder, "and my father told me to make it too, and he'll go halves in the bet, ha, ha!"	– Еще скажите спасибо, любезный, что я предоставил вам выбирать, - сказал он с громким хохотом, хлопнув Питта по плечу. – Мне и отец советовал с вами не церемониться, - он сам готов на меня поставить. Ха-ха-ха!
So saying, the engaging youth nodded knowingly at poor Miss Briggs, and pointed his thumb over his shoulder at Pitt Crawley in a jocular and exulting manner.	С этими словами обаятельный юноша хитро подмигнул бедной мисс Бригс и шутливо указал большим пальцем через плечо на Питта Кроули.
Pitt was not pleased altogether perhaps, but still not unhappy in the main.	Питту, может, быть, не слишком это нравилось, но в общем он был скорее доволен.
Poor Jim had his laugh out: and staggered across the room with his aunt's candle, when the old lady moved to retire, and offered to salute her with the blandest tipsy smile: and he took his own leave and went upstairs to his bedroom perfectly satisfied with himself, and with a pleased notion that his aunt's money would be left to him in preference to his father and all the rest of the family.	Бедный Джеймс истощил наконец свой запас веселости и, когда старая леди собралась уходить, прошел, шатаясь, через комнату со свечой в руке и с нежнейшей пьяной улыбкой попытался расцеловать старушку. Потом он и сам отправился наверх, в свою спальню, вполне довольный собой и с приятной уверенностью, что тетушкины деньги будут оставлены ему лично, предпочтительно перед его отцом и остальными членами семьи.
Once up in the bedroom, one would have thought he could not make matters worse; and yet this unlucky boy did.	Казалось бы, теперь, когда он очутился в своей комнате, он уже никак не мог еще больше испортить дело. Но злополучный юноша нашел для этого средство.

The moon was shining very pleasantly out on the sea, and Jim, attracted to the window by the romantic appearance of the ocean and the heavens, thought he would further enjoy them while smoking.	Луна так ярко сияла над морем и Джеймс, привлеченный к окну романтическим видом небес и океана, подумал, что недурно было бы любоваться всей этой красотой, покуривая трубку.
Nobody would smell the tobacco, he thought, if he cunningly opened the window and kept his head and pipe in the fresh air.	Никто не услышит запаха табака, решил он, если отворить окно и высунуть голову с трубкой на свежий воздух.
This he did: but being in an excited state, poor Jim had forgotten that his door was open all this time, so that the breeze blowing inwards and a fine thorough draught being established, the clouds of tobacco were carried downstairs, and arrived with quite undiminished fragrance to Miss Crawley and Miss Briggs.	Так он и сделал. Но, возбужденный вином, бедный Джеймс совсем забыл, что дверь его комнаты открыта, а между тем легкий бриз, дувший в окно и образовавший приятный сквозняк, понес вниз по лестнице облака табачного дыма, которые, сохранив весь свой аромат, достигли мисс Кроули и мисс Бригс.
The pipe of tobacco finished the business: and the Bute-Crawleys never knew how many thousand pounds it cost them.	Трубка довершила дело, - семейство Бьюта Кроули так и не узнало, сколько тысяч фунтов она им стоила!
Firkin rushed downstairs to Bowls who was reading out the "Fire and the Frying Pan" to his aide-de-camp in a loud and ghostly voice.	Феркин ринулась вниз по лестнице к Боулсу, который в это время громким замогильным голосом читал своему адъютанту "Огонь и полымя".
The dreadful secret was told to him by Firkin with so frightened a look, that for the first moment Mr. Bowls and his young man thought that robbers were in the house, the legs of whom had probably been discovered by the woman under Miss Crawley's bed.	Феркин сообщила ему ужасную тайну с таким перепуганным видом, что в первую минуту мистер Боулс и его помощник подумали, что в доме грабители и Феркин, вероятно, увидела чьи-нибудь ноги, торчащие из-под кровати мисс Кроули.
When made aware of the fact, however--to rush upstairs at three steps at a time to enter the unconscious James's apartment, calling out, "Mr. James," in a voice stifled with alarm, and to cry,	Однако, едва узнав, что случилось, дворецкий опрометью бросился вверх по лестнице, вбежал в комнату ничего не подозревавшего Джима и крикнул ему сдавленным от волнения голосом: -Мистер Джеймс!
"For Gawd's sake, sir, stop that 'ere pipe," was the work of a minute with Mr. Bowls.	Ради бога, сэр, бросьте трубку!
"O, Mr. James, what 'AVE you done!" he said in a voice of the deepest pathos, as he threw the implement out of the window.	О мистер Джеймс, что вы наделали! – добавил он с чувством, вышвыривая трубку в окно.
"What 'ave you done, sir! Missis can't abide 'em."	– Что вы наделали, сэр: мисс Кроули не выносит табака!
"Missis needn't smoke," said James with a frantic misplaced laugh, and thought the whole matter an excellent joke.	– Так пускай она и не курит, - ответил Джеймс с безумным и неуместным смехом, считая весь эпизод превосходной шуткой.

But his feelings were very different in the morning, when Mr. Bowls's young man, who operated upon Mr. James's boots, and brought him his hot water to shave that beard which he was so anxiously expecting, handed a note in to Mr. James in bed, in the handwriting of Miss Briggs.	Однако на следующее утро настроение его сильно изменилось, когда помощник мистера Боулса, производивший манипуляции над сапогами гостя и приносивший ему горячую воду для бритья той бороды, появление которой мистер Джеймс так страстно призывал, подал ему в постель записку, написанную рукой мисс Бригс.
"Dear sir," it said, "Miss Crawley has passed an exceedingly disturbed night, owing to the shocking manner in which the house has been polluted by tobacco; Miss Crawley bids me say she regrets that she is too unwell to see you before you go--and above all that she ever induced you to remove from the ale-house, where she is sure you will be much more comfortable during the rest of your stay at Brighton."	"Дорогой сэр, - писала она, - мисс Кроули провела чрезвычайно беспокойную ночь из-за того, что дом ее осквернен табачным дымом. Мисс Кроули приказала мне передать вам ее сожаление, что она по причине нездоровья не может повидаться с вами до вашего ухода, а главное - что убедила вас покинуть трактир, где вы, как она уверена, с гораздо большим удобством проведете те дни, которые вам еще осталось пробыть в Брайтоне".
And herewith honest James's career as a candidate for his aunt's favour ended.	На том и кончилась карьера достойного Джеймса как кандидата на милость тетушки.
He had in fact, and without knowing it, done what he menaced to do. He had fought his cousin Pitt with the gloves.	Он, сам того не зная, действительно сделал то, что угрожал сделать: он сразился с кузеном Питтом -и потерпел поражение.
Where meanwhile was he who had been once first favourite for this race for money?	Где же между тем находился тот, кто когда-то был первым фаворитом в этих скачках за деньгами?
Becky and Rawdon, as we have seen, were come together after Waterloo, and were passing the winter of 1815 at Paris in great splendour and gaiety.	Бекки и Родон, как мы видели, соединились после Ватерлоо и проводили зиму 1815 года в Париже, среди блеска и шумного веселья.
Rebecca was a good economist, and the price poor Jos Sedley had paid for her two horses was in itself sufficient to keep their little establishment afloat for a year, at the least; there was no occasion to turn into money "my pistols, the same which I shot Captain Marker," or the gold dressing-case, or the cloak lined with sable.	Ребекка была очень экономна, и денег, которые бедный Джоз Седли заплатил за ее лошадей, вполне хватило на то, чтобы их маленькое хозяйство продержалось, по крайней мере, в течение года; и не пришлось обращать в деньги ни "мои пистолеты, те, из которых я застрелил капитана Маркера", ни золотой несессер, ни плащ, подбитый собольим мехом.
Becky had it made into a pelisse for herself, in which she rode in the Bois de Boulogne to the admiration of all: and you should have seen the scene between her and her delighted husband, whom she rejoined after the army had entered Cambray, and when she unsewed herself, and let out of her dress all those watches, knick-knacks, bank-notes, cheques, and valuables, which she had secreted in the wadding, previous to her meditated flight from Brussels!	Бекки сделала себе из него шубку, в которой каталась по Булонскому лесу, вызывая всеобщее восхищение. Если бы вы видели сцену, происшедшую между нею и ее восхищенным супругом, к которому она приехала после того, как армия вступила в Камбре! Она распорола свое платье и вынула оттуда часы, безделушки, банковые билеты, чеки и драгоценности, которые запрятала в стеганую подкладку в то время, как замышляла бегство из Брюсселя.
Tufto was charmed, and Rawdon roared with delighted laughter, and swore that she was better than any play he ever saw, by Jove.	Тафто был в восторге, а Родон хохотал от восхищения и клялся, что все это, ей-богу, интереснее всякого театрального представления.

And the way in which she jockeyed Jos, and which she described with infinite fun, carried up his delight to a pitch of quite insane enthusiasm.	А ее неподражаемо веселый рассказ о том, как она надула Джоза, привел Родона прямо-таки в сумасшедший восторг.
He believed in his wife as much as the French soldiers in Napoleon.	Он верил в свою жену так же, как французские солдаты верили в Наполеона.
Her success in Paris was remarkable.	В Париже она пользовалась бешеным успехом.
All the French ladies voted her charming.	Все французские дамы признали ее очаровательной.
She spoke their language admirably.	Она в совершенстве говорила на их языке.
She adopted at once their grace, their liveliness, their manner.	Она сразу же усвоила их грацию, их живость, их манеры.
Her husband was stupid certainly--all English are stupid--and, besides, a dull husband at Paris is always a point in a lady's favour.	Супруг ее был, конечно, глуп, но все англичане глупы, а к тому же в Париже глупый муж - всегда довод в пользу жены.
He was the heir of the rich and spirituelle Miss Crawley, whose house had been open to so many of the French noblesse during the emigration.	Он был наследником богатой и spirituelle {Остроумной (франц.).} мисс Кроули, чей дом был открыт для стольких французских дворян во время эмиграции.
They received the colonel's wife in their own hotels--"Why," wrote a great lady to Miss Crawley, who had bought her lace and trinkets at the Duchess's own price, and given her many a dinner during the pinching times after the Revolution--"Why does not our dear Miss come to her nephew and niece, and her attached friends in Paris?	Теперь они принимали жену полковника в своих особняках. "Почему бы, - писала одна знатная леди мисс Кроули, которая в трудные дни после революции, не торгуясь, купила у нее кружева и безделушки, - почему бы нашей дорогой мисс не приехать к своему племяннику и племяннице и к преданным друзьям?
All the world raffoles of the charming Mistress and her espiegle beauty.	Весь свет без ума от очаровательной жены полковника и ее espiegle {Шаловливой (франц.).} красоты.
Yes, we see in her the grace, the charm, the wit of our dear friend Miss Crawley!	Да, мы видим в ней грацию, очарование и ум нашего дорогого друга мисс Кроули!
The King took notice of her yesterday at the Tuileries, and we are all jealous of the attention which Monsieur pays her.	Вчера в Тюильри ее заметил король, и мы все завидовали вниманию, которое оказал ей Monsieur {Сударь (в данном случае - титул, дававшийся во Франции младшему брату короля (франц.).}.
If you could have seen the spite of a certain stupid Miladi Bareacres (whose eagle-beak and toque and feathers may be seen peering over the heads of all assemblies) when Madame, the Duchess of Angouleme, the august daughter and companion of kings, desired especially to be presented to Mrs. Crawley, as your dear daughter and protegee, and thanked her in the name of France, for all your benevolence towards our unfortunates during their exile!	Если бы вы могли видеть, как досадовала некая глупая миледи Бейракрс (орлиный нос, ток и перья которой всегда торчат над головами всего общества), когда герцогиня Ангулемская, августейшая дочь и друг королей, выразила особое желание быть представленной миссис Кроули, как вашей дорогой дочери и protegee, и благодарила ее от имени Франции за все благодеяния, оказанные вами нашим несчастным изгнанникам!

She is of all the societies, of all the balls--of the balls--yes--of the dances, no; and yet how interesting and pretty this fair creature looks surrounded by the homage of the men, and so soon to be a mother!	Она бывает на всех собраниях, на всех балах - да, она бывает на балах, но не танцует. И все же как интересна и мила эта прелестная женщина, которая скоро станет матерью! Поклонников у нее без числа.
To hear her speak of you, her protectress, her mother, would bring tears to the eyes of ogres.	А послушать, как она говорит о вас, своей благодетельнице, своей матери, - даже злодей прослезился бы.
How she loves you! how we all love our admirable, our respectable Miss Crawley!"	Как она вас любит! Как мы все любим нашу добрейшую, нашу уважаемую мисс Кроули!"
It is to be feared that this letter of the Parisian great lady did not by any means advance Mrs. Becky's interest with her admirable, her respectable, relative.	Есть основания опасаться, что это письмо знатной парижанки не помогло миссис Бекки завоевать расположение ее добрейшей, ее уважаемой родственницы.
On the contrary, the fury of the old spinster was beyond bounds, when she found what was Rebecca's situation, and how audaciously she had made use of Miss Crawley's name, to get an entree into Parisian society.	Напротив, бешенство старой девы не знало границ, когда ей стало известно об успехах Ребекки и о том, как она дерзко воспользовалась именем мисс Кроули, чтобы получить доступ в парижское общество.
Too much shaken in mind and body to compose a letter in the French language in reply to that of her correspondent, she dictated to Briggs a furious answer in her own native tongue, repudiating Mrs. Rawdon Crawley altogether, and warning the public to beware of her as a most artful and dangerous person.	Слишком потрясенная и душой и телом, чтобы написать письмо по-французски, она продиктовала Бригс яростный ответ на своем родном языке, где начисто отрекалась от миссис Родон Кроули и предостерегала общество от козней этой хитрой и опасной особы.
But as Madame the Duchess of X--had only been twenty years in England, she did not understand a single word of the language, and contented herself by informing Mrs. Rawdon Crawley at their next meeting, that she had received a charming letter from that chere Mees, and that it was full of benevolent things for Mrs. Crawley, who began seriously to have hopes that the spinster would relent.	Но так как герцогиня X. провела в Англии всего лишь двадцать лет, она не понимала по-английски ни слова и удовольствовалась тем, что при следующей встрече известила миссис Родон Кроули о получении от chere Mees {Дорогой мисс (франц.).} очаровательного письма, полного благосклонных отзывов о миссис Кроули, после чего та стала серьезно надеяться, что старая дева смягчится.
Meanwhile, she was the gayest and most admired of Englishwomen: and had a little European congress on her reception-night. Prussians and Cossacks, Spanish and English--all the world was at Paris during this famous winter: to have seen the stars and cordons in Rebecca's humble saloon would have made all Baker Street pale with envy.	Тем временем не было англичанки веселее и обаятельнее ее; вечерние приемы, которые она устраивала, были маленькими европейскими конгрессами: пруссаки и казаки, испанцы и англичане - весь свет был в Париже в эту памятную зиму. При виде того, сколько орденов и лент собиралось в скромном салоне Ребекки, воя Бейкер-стрит побледнела бы от зависти.
Famous warriors rode by her carriage in the Bois, or crowded her modest little box at the Opera.	Прославленные воины верхом сопровождали экипаж Бекки в Булонском лесу или толпились в ее скромной маленькой ложе в опере.
Rawdon was in the highest spirits.	Родон пребывал в отличнейшем состоянии духа.

There were no duns in Paris as yet: there were parties every day at Very's or Beauvilliers'; play was plentiful and his luck good.	В Париже пока еще не было надоедливых кредиторов; каждый день избранное общество собиралось у Бери или Бовилье, игра шла вовсю, и Родону везло.
Tufto perhaps was sulky. Mrs. Tufto had come over to Paris at her own invitation, and besides this contretemps, there were a score of generals now round Becky's chair, and she might take her choice of a dozen bouquets when she went to the play.	Тафто, правда, был не в духе: миссис Тафто по собственному побуждению прибыла в Париж; кроме этого contretemps {Помехи (франц.).}, множество генералов толпилось теперь вокруг кресла Бекки, и когда она ехала в театр, она могла выбирать из десятка присланных ей букетов.
Lady Bareacres and the chiefs of the English society, stupid and irreproachable females, writhed with anguish at the success of the little upstart Becky, whose poisoned jokes quivered and rankled in their chaste breasts.	Леди Бейракрс и подобные ей столпы английского общества, глупые и безупречные, переживали муки ада при виде успеха этой маленькой выскочки Бекки, ядовитые шутки которой больно ранили их целомудренные сердца.
But she had all the men on her side.	Но все мужчины были на ее стороне.
She fought the women with indomitable courage, and they could not talk scandal in any tongue but their own.	Она воевала с женщинами с неукротимой храбростью, а они могли сплетничать о ней только на своем родном языке.
So in fetes, pleasures, and prosperity, the winter of 1815-16 passed away with Mrs. Rawdon Crawley, who accommodated herself to polite life as if her ancestors had been people of fashion for centuries past--and who from her wit, talent, and energy, indeed merited a place of honour in Vanity Fair.	И так, в празднествах, развлечениях и довольстве, проводила зиму 1815-1816 года миссис Родон Кроули, которая столь легко освоилась с жизнью высшего общества, точно ее предки целые столетия вращались в свете. Благодаря своему уму, талантам и энергии она действительно заслужила почетное место на Ярмарке Тщеславия.
In the early spring of 1816, Galignani's Journal contained the following announcement in an interesting corner of the paper:	Ранней весной 1816 года в газете "Галиньяни", в одном из занимательнейших ее столбцов, было помещено следующее сообщение:
"On the 26th of March--the Lady of Lieutenant-Colonel Crawley, of the Life Guards Green--of a son and heir."	"26 марта супруга полковника лейб-гвардии Зеленого полка Кроули разрешилась от бремени сыном и наследником".
This event was copied into the London papers, out of which Miss Briggs read the statement to Miss Crawley, at breakfast, at Brighton.	Известие об этом событии было перепечатано в лондонских газетах, откуда мисс Бригс и вычитала его для сведения мисс Кроули за завтраком в Брайтоне.
The intelligence, expected as it might have been, caused a crisis in the affairs of the Crawley family.	Эта новость, хотя и не была неожиданной, вызвала перелом в делах семейства Кроули.
The spinster's rage rose to its height, and sending instantly for Pitt, her nephew, and for the Lady Southdown, from Brunswick Square, she requested an immediate celebration of the marriage which had been so long pending between the two families.	Ярость старой девы дошла до высшей точки; она тотчас послала за своим племянником Питтом и за леди Саутдаун с Брансуик-сквер и потребовала немедленного бракосочетания, которое оба семейства так долго откладывали.