Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

After leaving St. Helena he became very generous, disposing of a great quantity of ship stores, claret, preserved meats, and great casks packed with soda-water, brought out for his private delectation.	Когда отплыли с острова Святой Елены, он щедро угостил всех вином и мясными консервами из судовых запасов, а также содовой водой из больших бочонков, взятых им в дорогу для личного услаждения.
There were no ladies on board; the Major gave the pas of precedency to the civilian, so that he was the first dignitary at table, and treated by Captain Bragg and the officers of the Ramchunder with the respect which his rank warranted.	Дам на корабле не было. Майор передал право старшинства Джозу, так что тот занимал первое место за столом, и капитан Брэг и офицеры "Ремчандера" обращались с мистером Седли со всем уважением, какое подобало его рангу.
He disappeared rather in a panic during a two-days' gale, in which he had the portholes of his cabin battened down, and remained in his cot reading the Washerwoman of Finchley Common, left on board the Ramchunder by the Right Honourable the Lady Emily Hornblower, wife of the Rev. Silas Hornblower, when on their passage out to the Cape, where the Reverend gentleman was a missionary; but, for common reading, he had brought a stock of novels and plays which he lent to the rest of the ship, and rendered himself agreeable to all by his kindness and condescension.	Но вот разыгралась двухдневная буря, и Джоз с некоторой поспешностью скрылся к себе в каюту и велел заколотить досками иллюминатор. Все это время он пролежал на койке, читая "Прачку Финчлсйскои общины", оставленную на борту "Ремчандера" высокопочтенной леди Эмили Хорнблоуэр, супругой преподобного Сайлеса Хорнблоуэра, когда они совершали путь к мысу Доброй Надежды, где этот джентльмен был миссионером. Но для каждодневного чтения Джоз вез с собой запас романов и пьес, которыми снабжал всех желающих; он заслужил общую приязнь своей любезностью и обходительностью.
Many and many a night as the ship was cutting through the roaring dark sea, the moon and stars shining overhead and the bell singing out the watch, Mr. Sedley and the Major would sit on the quarter-deck of the vessel talking about home, as the Major smoked his cheroot and the civilian puffed at the hookah which his servant prepared for him.	Много, много вечеров просидели мистер Седли и майор на квартердеке, беседуя о доме, пока судно неслось вперед, разрезая бушующее темное море, а месяц и звезды сняли в небе и колокол отбивал вахты. Майор покуривал сигару, а чиновник пускал клубы дыма из кальяна, который, приготовлял ему слуга.
In these conversations it was wonderful with what perseverance and ingenuity Major Dobbin would manage to bring the talk round to the subject of Amelia and her little boy.	Просто удивительно, с каким постоянством и как искусно майор Доббин наводил разговор на Эмилию и ее маленького сына.
Jos, a little testy about his father's misfortunes and unceremonious applications to him, was soothed down by the Major, who pointed out the elder's ill fortunes and old age.	Джоз, которому немного надоели злоключения отца и его бесцеремонные просьбы о помощи, смягчался, когда майор напоминал ему о печальной судьбе его родителей и их преклонном возрасте.

He would not perhaps like to live with the old couple, whose ways and hours might not agree with those of a younger man, accustomed to different society (Jos bowed at this compliment); but, the Major pointed out, how advantageous it would be for Jos Sedley to have a house of his own in London, and not a mere bachelor's establishment as before; how his sister Amelia would be the very person to preside over it; how elegant, how gentle she was, and of what refined good manners.	Вероятно, Джозу не очень-то улыбается мысль поселиться вместе со стариками: их привычки и жизненный уклад могут не совпасть с привычками более молодого человека, вращающегося в совсем ином обществе (Джоз поклонился при этом комплименте); однако, указал майор, насколько лучше было бы для Джоза Седли, если бы он обзавелся собственным домом в Лондоне, а не устраивался по-холостяцки, как прежде! Сестра его Эмилия самое подходящее лицо, чтобы вести такой дом; как она элегантна, как мила и какие у нее прекрасные и утонченные манеры!
He recounted stories of the success which Mrs. George Osborne had had in former days at Brussels, and in London, where she was much admired by people of very great fashion; and he then hinted how becoming it would be for Jos to send Georgy to a good school and make a man of him, for his mother and her parents would be sure to spoil him.	Майор без конца рассказывал о том, каким успехом пользовалась миссис Джордж Осборн в былые дни в Брюсселе и в Лондоне, где ею восторгались люди, принадлежавшие к самым высшим светским кругам. Затем он намекнул, как мило было бы со стороны Джоза отдать Джорджи в какую-нибудь хорошую школу и сделать из него человека, потому что мать и ее родители, наверное, избалуют его.
In a word, this artful Major made the civilian promise to take charge of Amelia and her unprotected child.	Одним словом, наш хитрый майор добился от Джоза обещания принять на себя заботы об Эмилии и ее сиротке-сыне.
He did not know as yet what events had happened in the little Sedley family, and how death had removed the mother, and riches had carried off George from Amelia.	Он еще не знал, какие события произошли в маленьком семействе Седли: что смерть лишила Эмилию матери, а богатство отняло у нее Джорджа.
But the fact is that every day and always, this love-smitten and middle-aged gentleman was thinking about Mrs. Osborne, and his whole heart was bent upon doing her good.	Но одно верно: ежедневно и ежечасно этот уязвленный любовью джентльмен средних лет думал о миссис Осборн, и сердце его изнывало от желания сделать ей добро.
He coaxed, wheedled, cajoled, and complimented Jos Sedley with a perseverance and cordiality of which he was not aware himself, very likely; but some men who have unmarried sisters or daughters even, may remember how uncommonly agreeable gentlemen are to the male relations when they are courting the females; and perhaps this rogue of a Dobbin was urged by a similar hypocrisy.	Он увещал, уламывал, захваливал, задабривал Джоза Седли с упорством и сердечностью, которых, весьма возможно, и сам не замечал. По многие мужчины, у которых есть незамужние сестры или даже дочери, припомнят, как необычайно предупредительны к отцам и братьям бывают джентельмены, когда они ухаживают за дочерьми и сестрами! Быть может, и этого плута Доббина подстегивало такое же лицемерие!
The truth is, when Major Dobbin came on board the Ramchumder, very sick, and for the three days she lay in the Madras Roads, he did not begin to rally, nor did even the appearance and recognition of his old acquaintance, Mr. Sedley, on board much cheer him, until after a conversation which they had one day, as the Major was laid languidly on the deck.	Сказать по правде, майор Доббин, прибыв на борт "Ремчандера" совсем больным, в те три дня, что корабль стоял на мадрасском рейде, еще не начал поправляться. Не очень подбодрила его и встреча со старым знакомым, мистером Седли, пока между ними не произошел однажды разговор, когда майор лежал на палубе, очень вялый и слабый.

He said then he thought he was doomed; he had left a little something to his godson in his will, and he trusted Mrs. Osborne would remember him kindly and be happy in the marriage she was about to make.	Он сказал тогда, что, кажется, его смерть близка; он завещал кое-что - пустяки - своему крестнику и надеется, что миссис Осборн не станет поминать его лихом и будет счастлива в браке, в который она собирается вступить.
"Married? not the least," Jos answered; "he had heard from her: she made no mention of the marriage, and by the way, it was curious, she wrote to say that Major Dobbin was going to be married, and hoped that HE would be happy."	– Брак? Ничего подобного, - отвечал Джоз. Он получил от нее письмо, она не упоминала ни о каком браке, и, кстати, - вот любопытно! – она сообщала, будто майор Доббин собирается жениться, и выражала надежду, что он будет счастлив.
What were the dates of Sedley's letters from Europe?	От какого числа были письма, полученные Седли из Европы?
The civilian fetched them.	Джоз сходил за ними в каюту.
They were two months later than the Major's; and the ship's surgeon congratulated himself upon the treatment adopted by him towards his new patient, who had been consigned to shipboard by the Madras practitioner with very small hopes indeed; for, from that day, the very day that he changed the draught, Major Dobbin began to mend.	Они были написаны на два месяца позднее писем, полученных майором. После этого корабельный доктор поздравил себя с лечением, назначенным им своему новому пациенту, которого мадрасский врач передал ему, высказав лишь очень слабую надежду на выздоровление. Ибо с этого самого дня" с того дня, когда доктор прописал новую микстуру, майор Доббин начал поправляться.
And thus it was that deserving officer, Captain Kirk, was disappointed of his majority.	И таким-то образом прекрасный офицер, капитан Кирк, не получил майорского чина.
After they passed St. Helena, Major Dobbin's gaiety and strength was such as to astonish all his fellow passengers.	Когда корабль миновал остров Святой Елены, майор Доббин настолько повеселел и окреп, что ему изумлялись все его спутники.
He larked with the midshipmen, played single-stick with the mates, ran up the shrouds like a boy, sang a comic song one night to the amusement of the whole party assembled over their grog after supper, and rendered himself so gay, lively, and amiable that even Captain Bragg, who thought there was nothing in his passenger, and considered he was a poor-spirited feller at first, was constrained to own that the Major was a reserved but well-informed and meritorious officer.	Он проказничал с мичманами, фехтовал с помощниками капитана, бегал по вантам, как мальчишка, спел однажды вечером смешные куплеты, к восхищению всего общества, собравшегося за грогом после ужина, и стал таким жизнерадостным и милым, что даже капитан Брэг, не видевший в своем пассажире ничего особенного и считавший его сперва глуповатым малым, вынужден был признать, что майор сдержанный, но отлично образованный и достойный офицер.
"He ain't got distangy manners, dammy," Bragg observed to his first mate; "he wouldn't do at Government House, Roper, where his Lordship and Lady William was as kind to me, and shook hands with me before the whole company, and asking me at dinner to take beer with him, before the Commander-in-Chief himself; he ain't got manners, but there's something about him--" And thus Captain Bragg showed that he possessed discrimination as a man, as well as ability as a commander.	– Манеры-то у него неважные, черт возьми, -заметил Брэг старшему помощнику, - он не годится для губернаторского дома, где его милость - как и леди Уильям - был так любезен со мной, пожал мне руку перед всем обществом и за обедом, в присутствии самого главнокомандующего, предложил мне выпить с ним пива. Манеры у него не того... но все-таки в нем что-то есть. Выразив такое мнение, капитан Брэг показал, что он умеет не только командовать кораблем, но и здраво разбираться в людях.

But a calm taking place when the Ramchunder was within ten days' sail of England, Dobbin became so impatient and ill-humoured as to surprise those comrades who had before admired his vivacity and good temper.	Но вот, когда до Англии оставалось еще десять дней пути, корабль попал в штиль, и Доббин стал до того нетерпелив и раздражителен, что товарищи, лишь недавно восхищавшиеся его живостью и хорошим характером, только диву давались.
He did not recover until the breeze sprang up again, and was in a highly excited state when the pilot came on board.	Он оправился лишь тогда, когда снова подул бриз, и пришел в чрезвычайно возбужденное состояние, когда на корабль поднялся лоцман.
Good God, how his heart beat as the two friendly spires of Southampton came in sight.	Боже мой, как забилось его сердце при виде знакомых шпилей Саутгемптона!
CHAPTER LVIII	ГЛАВА LVIII
Our Friend the Major	Наш друг майор
Our Major had rendered himself so popular on board the Ramchunder that when he and Mr. Sedley descended into the welcome shore-boat which was to take them from the ship, the whole crew, men and officers, the great Captain Bragg himself leading off, gave three cheers for Major Dobbin, who blushed very much and ducked his head in token of thanks.	Наш майор завоевал себе такую популярность на борту "Ремчандера", что, когда они с мистером Седли спускались в долгожданный баркас, который должен был увезти их с корабля, весь экипаж - матросы и офицеры во главе с самим капитаном Брэгом - прокричал троекратное "ура" в честь майора Доббина, а он в ответ только густо покраснел и втянул голову в плечи.
Jos, who very likely thought the cheers were for himself, took off his gold-laced cap and waved it majestically to his friends, and they were pulled to shore and landed with great dignity at the pier, whence they proceeded to the Royal George Hotel.	Джоз, по всей вероятности, решивший, что приветствия относятся к нему, снял фуражку с золотым галуном и величественно помахал ею своим друзьям. Затем пассажиры были доставлены к пристани, где они и высадились с большим достоинством и откуда проследовали в гостиницу "Ройал Джордж".
Although the sight of that magnificent round of beef, and the silver tankard suggestive of real British home-brewed ale and porter, which perennially greet the eyes of the traveller returning from foreign parts who enters the coffee-room of the George, are so invigorating and delightful that a man entering such a comfortable snug homely English inn might well like to stop some days there, yet Dobbin began to talk about a post-chaise instantly, and was no sooner at Southampton than he wished to be on the road to London.	Хотя зрелище великолепного ростбифа и серебряного жбана, говорящего о настоящем английском эле и портере, которое неизменно ласкает взор путника, возвращающегося из чужих краев и вступающего в общий зал "Ройал Джорджа", - хотя это зрелище так отрадно и восхитительно, что всякому, кто войдет в эту уютную, тихую гостиницу, наверное, захочется провести тут несколько дней, однако Доббин сейчас же заговорил о дорожной карете и, едва очутившись в Саутгемптопе, уже стремился в Лондон.
Jos, however, would not hear of moving that evening.	Джоз, однако, не хотел и слышать о продолжении поездки в тот же вечер.
Why was he to pass a night in a post-chaise instead of a great large undulating downy feather-bed which was there ready to replace the horrid little narrow crib in which the portly Bengal gentleman had been confined during the voyage?	Чего ради он будет проводить ночь в карете, когда к его услугам широкая, мягкая, удобная пуховая постель вместо отвратительной узкой койки, в которую тучный бенгальский джентльмен втискивался во время путешествия?
He could not think of moving till his baggage was cleared, or of travelling until he could do so with his chillum.	Он и думать не может об отъезде, пока не будет досмотрен его багаж, и не поедет дальше без своего кальяна.

So the Major was forced to wait over that night, and dispatched a letter to his family announcing his arrival, entreating from Jos a promise to write to his own friends.	Таким образом, майору пришлось переждать эту ночь, и он отправил с почтой письмо родным, извещая их о своем приезде. Он и Джоза уговаривал написать его друзьям.
Jos promised, but didn't keep his promise.	Джоз пообещал, но не исполнил обещания.
The Captain, the surgeon, and one or two passengers came and dined with our two gentlemen at the inn, Jos exerting himself in a sumptuous way in ordering the dinner and promising to go to town the next day with the Major.	Капитан, врач и кое-кто из пассажиров с корабля явились в гостиницу и отобедали с нашими джентльменами. Джоз превзошел самого себя в пышности заказанного обеда и пообещал майору на следующий день отбыть с ним в столицу.
The landlord said it did his eyes good to see Mr. Sedley take off his first pint of porter.	Хозяин гостиницы заявил, что одно удовольствие смотреть, как мистер Седли пьет свою первую пинту портера.
If I had time and dared to enter into digressions, I would write a chapter about that first pint of porter drunk upon English ground.	Будь у меня время и посмей я уклониться от темы, я бы написал целую главу о первой пинте портера, выпитой на английской земле.
Ah, how good it is!	Ах, как она вкусна!
It is worth-while to leave home for a year, just to enjoy that one draught.	Стоит уехать из дому на год, чтобы потом иметь возможность насладиться этим первым глотком.
Major Dobbin made his appearance the next morning very neatly shaved and dressed, according to his wont.	На следующее утро майор Доббин вышел из своей комнаты, по обыкновению, тщательно выбритый и одетый.
Indeed, it was so early in the morning that nobody was up in the house except that wonderful Boots of an inn who never seems to want sleep; and the Major could hear the snores of the various inmates of the house roaring through the corridors as he creaked about in those dim passages.	Было еще так рано, что во всем доме никто не вставал, кроме коридорного, который, как и все его собратья, по-видимому, совсем не нуждался в сне. Поскрипывая сапогами, майор бродил по темным коридорам, слушая громкий храп разношерстных обитателей дома.
Then the sleepless Boots went shirking round from door to door, gathering up at each the Bluchers, Wellingtons, Oxonians, which stood outside.	Затем появился бессонный коридорный и зашмыгал от одной двери к другой, собирая блюхеры, веллингтоны, оксфорды и всякого другого рода обувь, выставленную наружу.
Then Jos's native servant arose and began to get ready his master's ponderous dressing apparatus and prepare his hookah; then the maidservants got up, and meeting the dark man in the passages, shrieked, and mistook him for the devil.	Затем поднялся туземец-слуга Джоза и начал приводить в готовность тяжеловесный аппарат хозяйского туалета и неизменный кальян. Затем встали горничные и, встретясь в коридоре с чернолицым человеком, подняли визг, так как приняли его за черта.
He and Dobbin stumbled over their pails in the passages as they were scouring the decks of the Royal George.	Доббин и индус спотыкались о ведра, пока горничные драили палубы "Ройал Джорджа".
When the first unshorn waiter appeared and unbarred the door of the inn, the Major thought that the time for departure was arrived, and ordered a post-chaise to be fetched instantly, that they might set off.	Когда же появился первый взъерошенный лакей и снял засовы с входных дверей гостиницы, майор решил, что пора пускаться в путь, и велел немедленно подавать карету.

He then directed his steps to Mr. Sedley's room and opened the curtains of the great large family bed wherein Mr. Jos was snoring.	Затем он направился в комнату мистера Седли и раздвинул полог большой широкой двуспальной кровати, с которой доносился храп мистера Джоза.
"Come, up! Sedley," the Major said, "it's time to be off; the chaise will be at the door in half an hour."	– Вставайте, Седли! – крикнул майор. – Пора ехать, карета будет подана через полчаса!
Jos growled from under the counterpane to know what the time was; but when he at last extorted from the blushing Major (who never told fibs, however they might be to his advantage) what was the real hour of the morning, he broke out into a volley of bad language, which we will not repeat here, but by which he gave Dobbin to understand that he would jeopardy his soul if he got up at that moment, that the Major might go and be hanged, that he would not travel with Dobbin, and that it was most unkind and ungentlemanlike to disturb a man out of his sleep in that way; on which the discomfited Major was obliged to retreat, leaving Jos to resume his interrupted slumbers.	Из-под пуховика раздалось глухое ворчанье: это Джоз спрашивал, который час. Вырвав наконец из уст покрасневшего майора (тот никогда не лгал, даже если это было ему выгодно) признание относительно действительного положения часовых стрелок, Джоз разразился градом ругательств, которых мы не будем здесь повторять. При помощи их мистер Седли дал понять Доббину, что он, Джоз, будет проклят, если встанет в такую рань, что майор может убираться ко всем чертям, что он не желает ехать с ним и что чрезвычайно невежливо и не по-джентльменски беспокоить человека и будить его без всякой надобности. После этого майору пришлось отступить в замешательстве, оставив Джоза продолжать свой прерванный сон.
The chaise came up presently, and the Major would wait no longer.	Тем временем подъехала карета, и майор не стал больше дожидаться.
If he had been an English nobleman travelling on a pleasure tour, or a newspaper courier bearing dispatches (government messages are generally carried much more quietly), he could not have travelled more quickly.	Будь Доббин английским аристократом, путешествующим ради собственного удовольствия, или журналистом, везущим срочные депеши (правительственные указы обычно перевозятся с значительно меньшей спешкой), он и тогда не мог бы ехать быстрее.
The post-boys wondered at the fees he flung amongst them.	Форейторы дивились размерам чаевых, которые майор раздавал им.
How happy and green the country looked as the chaise whirled rapidly from mile-stone to mile-stone, through neat country towns where landlords came out to welcome him with smiles and bows; by pretty roadside inns, where the signs hung on the elms, and horses and waggoners were drinking under the chequered shadow of the trees; by old halls and parks; rustic hamlets clustered round ancient grey churches--and through the charming friendly English landscape.	Какой веселой и зеленой казалась местность, по которой карета неслась от одного дорожного столба к другому, через чистенькие провинциальные городки, где хозяева гостиниц выходили на улицу, приветствуя Доббина улыбками и поклонами; мимо хорошеньких придорожных харчевен, где вывески висели на вязах, а лошади и возчики пили под их узорчатой тенью; мимо старинных замков и парков; мимо скромных деревушек, жмущихся к древним серым церквам. Ах, этот милый, приветливый английский пейзаж!
Is there any in the world like it?	Есть ли что-нибудь в мире, подобное ему?
To a traveller returning home it looks so kind--it seems to shake hands with you as you pass through it.	Путешественника, возвращающегося домой, он встречает так ласково - он словно пожимает вам руку, когда вы проноситесь мимо.
Well, Major Dobbin passed through all this from Southampton to London, and without noting much beyond the milestones along the road.	Однако майор Доббин промчался от Саутгемптона до Лондона, ничего почти не замечая по дороге, кроме дорожных столбов.

You see he was so eager to see his parents at Camberwell.	Вы понимаете, ему так не терпелось увидеться со своими родителями в Кемберуэле!
He grudged the time lost between Piccadilly and his old haunt at the Slaughters', whither he drove faithfully.	Доббин пожалел даже о времени, потраченном на проезд от Пикадилли до его прежнего пристанища у Слотеpa, куда он направился по старой памяти.
Long years had passed since he saw it last, since he and George, as young men, had enjoyed many a feast, and held many a revel there. He had now passed into the stage of old-fellow-hood.	Долгие годы прошли с тех пор, как он был здесь в последний раз, с тех пор, как они с Джорджем, еще молодыми людьми, устраивали здесь кутежи и пирушки. Теперь Доббин был старым холостяком.
His hair was grizzled, and many a passion and feeling of his youth had grown grey in that interval.	Волосы у него поседели; поседели и многие страсти и чувства его молодости.
There, however, stood the old waiter at the door, in the same greasy black suit, with the same double chin and flaccid face, with the same huge bunch of seals at his fob, rattling his money in his pockets as before, and receiving the Major as if he had gone away only a week ago.	Но во г в дверях стоит старый лакей, все в топ же засаленной черной паре, с таким же двойным подбородком и дряблым лицом, с тою же огромной связкой печаток на цепочке от часов; он все так же побрякивает деньгами в кармане и встречает майора с таким видом, словно тот уехал всего лишь неделю тому назад.
"Put the Major's things in twenty-three, that's his room," John said, exhibiting not the least surprise.	– Отнесите вещи майора в двадцать третий номер, это его комната, - сказал Джон, не обнаруживая ни малейшего изумления.
"Roast fowl for your dinner, I suppose.	– К обеду, наверно, закажете жареную курицу?
You ain't got married?	Вы не женились?
They said you was married--the Scotch surgeon of yours was here.	Говорили, что вы женаты, - у нас стоял ваш доктор-шотландец.
No, it was Captain Humby of the thirty-third, as was quartered with the --th in Injee.	Нет, капитан Хамби из тридцать третьего полка, который квартировал с *** полком в Индии.
Like any warm water?	Не угодно ли теплой воды?
What do you come in a chay for--ain't the coach good enough?"	А зачем вы карету нанимали? Для вас что, дилижансы недостаточно хороши?
And with this, the faithful waiter, who knew and remembered every officer who used the house, and with whom ten years were but as yesterday, led the way up to Dobbin's old room, where stood the great moreen bed, and the shabby carpet, a thought more dingy, and all the old black furniture covered with faded chintz, just as the Major recollected them in his youth.	И с этими словами верный лакей, который знал и помнил каждого офицера, останавливавшегося в этой гостинице, и для которого десять лет промелькнули, как один день, провел Доббина в его прежнюю комнату, где стояла та же большая кровать с шерстяным пологом, лежал тот же потертый ковер, чуть более грязный, и красовалась прежняя черная мебель, обитая выцветшим ситцем, - все это майор помнил еще со времен своей молодости.
He remembered George pacing up and down the room, and biting his nails, and swearing that the Governor must come round, and that if he didn't, he didn't care a straw, on the day before he was married.	Доббин вспомнил, как Джордж накануне свадьбы расхаживал взад и вперед по этой комнате, кусая ногти и клянясь, что родитель должен же образумиться, а если нет - то ему, Джорджу, все равно.

He could fancy him walking in, banging the door of Dobbin's room, and his own hard by--	Майору казалось, что вот-вот хлопнет дверь и сам Джордж...
"You ain't got young," John said, calmly surveying his friend of former days.	– А вы не помолодели! – заметил Джон, спокойно изучая друга прежних дней.
Dobbin laughed.	Доббин засмеялся.
"Ten years and a fever don't make a man young, John," he said.	– Десять лет и лихорадка не молодят человека, Джон, - сказал он.
"It is you that are always young--no, you are always old."	– Вот зато вы всегда молоды... или, вернее, всегда стары.
"What became of Captain Osborne's widow?" John said.	– Что сталось со вдовой капитана Осборна? – спросил Джон.
"Fine young fellow that.	– Прекрасный был молодой человек.
Lord, how he used to spend his money.	Господи боже мой, как он любил швырять деньги!
He never came back after that day he was marched from here.	Он больше у нас не бывал с того самого дня, когда поехал отсюда венчаться.
He owes me three pound at this minute.	Он до сих пор должен мне три фунта.
Look here, I have it in my book.	Вот взгляните, у меня записано:
'April 10, 1815, Captain Osborne: 3 pounds.'	"Десятого апреля тысяча восемьсот пятнадцатого года, за капитаном Осборном три фунта".
I wonder whether his father would pay me," and so saying, John of the Slaughters' pulled out the very morocco pocket-book in which he had noted his loan to the Captain, upon a greasy faded page still extant, with many other scrawled memoranda regarding the bygone frequenters of the house.	Интересно, уплатил бы мне за него его отец? И Джон из номеров Слотера вытащил ту самую записную книжку в сафьяновом переплете, в которую он занес долг капитана и где на засаленной, выцветшей страничке запись эта бережно сохранялась вместе со многими другими корявыми заметками, касавшимися былых завсегдатаев гостиницы.
Having inducted his customer into the room, John retired with perfect calmness; and Major Dobbin, not without a blush and a grin at his own absurdity, chose out of his kit the very smartest and most becoming civil costume he possessed, and laughed at his own tanned face and grey hair, as he surveyed them in the dreary little toilet-glass on the dressing-table.	Проведя своего постояльца в комнату, Джон спокойно удалился. А майор Доббин, краснея и мысленно подшучивая над собственной глупостью, выбрал из своих штатских костюмов самый нарядный и расхохотался, рассматривая в тусклом зеркальце на туалетном столе свое желто-зеленое лицо и седые волосы.
"I'm glad old John didn't forget me," he thought.	"Я рад, что старый Джон не забыл меня, - подумал он.
"She'll know me, too, I hope."	– Надеюсь, она меня тоже узнает".
And he sallied out of the inn, bending his steps once more in the direction of Brompton.	И, выйдя из гостиницы, он направил свои стопы в Бромптон.
Every minute incident of his last meeting with Amelia was present to the constant man's mind as he walked towards her house.	Все мельчайшие подробности его последней встречи с Эмилией оживали в памяти этого преданного человека, когда он шел по направлению к дому миссис Осборн.

The arch and the Achilles statue were up since he had last been in Piccadilly; a hundred changes had occurred which his eye and mind vaguely noted.	Арка и статуя Ахиллеса были воздвигнуты уже после того, как он в последний раз был на Пикадилли; сотни перемен произошли за это время, взор и ум его смутно их отмечали.
He began to tremble as he walked up the lane from Brompton, that well-remembered lane leading to the street where she lived.	Доббина бросило в дрожь, когда он зашагал от Бромптона по переулку - знакомому переулку, который вел к улице, где она жила.
Was she going to be married or not?	Выходит она замуж или нет?
If he were to meet her with the little boy--Good God, what should he do?	Если он встретит ее вместе с мальчиком... боже мой, что ему тогда делать?
He saw a woman coming to him with a child of five years old--was that she?	Он увидел какую-то женщину, шедшую ему навстречу с ребенком лет пяти... Уж не она ли это?
He began to shake at the mere possibility.	Доббин задрожал при одной мысли о такой возможности.
When he came up to the row of houses, at last, where she lived, and to the gate, he caught hold of it and paused.	Когда наконец он подошел к дому, в котором жила Эмилия, он ухватился рукой за калитку и замер.
He might have heard the thumping of his own heart.	Он слышал, как колотится у него сердце.
"May God Almighty bless her, whatever has happened," he thought to himself.	"Да благословит ее бог, что бы ни случилось! – произнес он про себя.
"Psha! she may be gone from here," he said and went in through the gate.	– Эх, да что я! Может, она уже уехала отсюда!" И он вошел в калитку.
The window of the parlour which she used to occupy was open, and there were no inmates in the room.	Окно гостиной, в которой обычно проводила время Эмилия, было открыто, но в комнате никого не было.
The Major thought he recognized the piano, though, with the picture over it, as it used to be in former days, and his perturbations were renewed.	Майору показалось, что он как будто узнает фортепьяно и картину над ним - ту же, что и в былые дни, - и волнение охватило его с повой силой.
Mr. Clapp's brass plate was still on the door, at the knocker of which Dobbin performed a summons.	Медная дощечка с фамилией мистера Клепа по-прежнему красовалась на входной двери рядом с молотком, при помощи которого Доббин и возвестил о своем прибытии.
A buxom-looking lass of sixteen, with bright eyes and purple cheeks, came to answer the knock and looked hard at the Major as he leant back against the little porch.	Бойкая девушка лет шестнадцати, румяная, с блестящими глазами, вышла на стук и удивленно взглянула на майора, прислонившегося к столбику крыльца.
He was as pale as a ghost and could hardly falter out the words--"Does Mrs. Osborne live here?"	Он был бледен, как привидение, и едва мог пролепетать слова: - Здесь живет миссис Осборн?
She looked him hard in the face for a moment--and then turning white too--said,	С минуту девушка пристально смотрела на него, а затем, в свою очередь, побледнела и воскликнула:
"Lord bless me--it's Major Dobbin."	– Боже мой! Да это майор Доббин!
She held out both her hands shaking--"Don't you remember me?" she said.	Она радостно протянула ему обе руки. – Неужели вы меня не помните? – сказала она.

"I used to call you Major Sugarplums."	– Я называла вас "майор Пряник".
On which, and I believe it was for the first time that he ever so conducted himself in his life, the Major took the girl in his arms and kissed her.	В ответ на это майор - я уверен, что он вел себя так впервые за всю свою жизнь, - схватил девушку в объятия и расцеловал ее.
She began to laugh and cry hysterically, and calling out	Девушка взвизгнула, засмеялась, заплакала и, крича во весь голос:
"Ma, Pa!" with all her voice, brought up those worthy people, who had already been surveying the Major from the casement of the ornamental kitchen, and were astonished to find their daughter in the little passage in the embrace of a great tall man in a blue frock-coat and white duck trousers.	"Ма! ма!" - вызвала этих почтенных людей, которые уже наблюдали за майором из оконца парадной кухни и были до крайности изумлены, увидев в коридорчике свою дочь в объятиях какого-то высоченного человека в синем фраке и белых полотняных панталонах.
"I'm an old friend," he said--not without blushing though.	– Я старый друг, - сказал он не без смущения.
"Don't you remember me, Mrs. Clapp, and those good cakes you used to make for tea?	– Неужели вы не помните, миссис Клеп, каким вкусным печеньем вы, бывало, угощали меня за чаем?
Don't you recollect me, Clapp?	А вы, Клеп, узнаете меня?
I'm George's godfather, and just come back from India."	Я крестный Джорджа и только что вернулся из Индии.
A great shaking of hands ensued--Mrs. Clapp was greatly affected and delighted; she called upon heaven to interpose a vast many times in that passage.	Последовали сердечные рукопожатия; миссис Клеп не помнила себя от радостного волнения -сколько раз она в этом самом коридорчике молила бога о помощи!
The landlord and landlady of the house led the worthy Major into the Sedley s' room (whereof he remembered every single article of furniture, from the old brass ornamented piano, once a natty little instrument, Stothard maker, to the screens and the alabaster miniature tombstone, in the midst of which ticked Mr. Sedley's gold watch), and there, as he sat down in the lodger's vacant arm-chair, the father, the mother, and the daughter, with a thousand ejaculatory breaks in the narrative, informed Major Dobbin of what we know already, but of particulars in Amelia's history of which he was not aware--namely of Mrs. Sedley's death, of George's reconcilement with his grandfather Osborne, of the way in which the widow took on at leaving him, and of other particulars of her life.	Хозяин и хозяйка дома провели почтенного майора в комнату Седли (где Доббин помнил все предметы обстановки, от старого, отделанного бронзой фортепьяно работы Стотарда, когда-то блиставшего нарядной полировкой, до экранов и миниатюрного гипсового надгробного памятника, в центре которого тикали золотые часы мистера Седли). И там, усадив гостя в пустое кресло жильца, отец, мать и дочь, прерывая свой рассказ бесчисленными восклицаниями и отступлениями, поведали майору Доббину все, что мы уже знаем, но чего он еще не знал, а именно: о смерти миссис Седли, о примирении Джорджа с дедушкой Осборном, о том, как вдова горевала, расставаясь с сыном, и о разных других событиях, касавшихся Эмилии.
Twice or thrice he was going to ask about the marriage question, but his heart failed him.	Несколько раз Доббин порывался спросить о ее планах, но у него не хватало духу.
He did not care to lay it bare to these people.	Он не мог решиться открыть свое сердце перед этими людьми.

Finally, he was informed that Mrs. O. was gone to walk with her pa in Kensington Gardens, whither she always went with the old gentleman (who was very weak and peevish now, and led her a sad life, though she behaved to him like an angel, to be sure), of a fine afternoon, after dinner.	Наконец ему сообщили, что миссис Осборн отправилась гулять со своим папашей в Кенсингтонский сад, куда они всегда ходят после обеда в хорошую погоду (он стал теперь очень слабым и ворчливым, дочери с ним нелегко, хотя она заботится о нем, как ангел, ей-богу!).
"I'm very much pressed for time," the Major said, "and have business to-night of importance.	– Я сейчас очень тороплюсь, - сказал майор, - у меня на вечер есть важные дела.
I should like to see Mrs. Osborne tho'.	Но мне бы хотелось повидать миссис Осборн.
Suppose Miss Polly would come with me and show me the way?"	Может быть, мисс Мэри проводит меня и покажет дорогу?
Miss Polly was charmed and astonished at this proposal.	Мисс Мэри и удивилась и обрадовалась такому предложению.
She knew the way.	Дорога ей известна.
She would show Major Dobbin.	Она проводит майора Доббина.
She had often been with Mr. Sedley when Mrs. O. was gone--was gone Russell Square way--and knew the bench where he liked to sit.	Она сама часто гуляет с мистером Седли, когда миссис Осборн уходит... уходит на Рассел-сквер. Ей известна и скамейка, на которой любит сидеть старый джентльмен.
She bounced away to her apartment and appeared presently in her best bonnet and her mamma's yellow shawl and large pebble brooch, of which she assumed the loan in order to make herself a worthy companion for the Major.	Девушка убежала к себе и очень скоро вернулась в самой своей красивой шляпке и желтой шали миссис Клеп, заколотой большой агатовой брошью, - то и другое она позаимствовала, чтобы быть достойной спутницей майору.
That officer, then, in his blue frock-coat and buckskin gloves, gave the young lady his arm, and they walked away very gaily.	И вот наш офицер, облаченный в синий фрак, натянул замшевые перчатки, подал юной особе руку, и они очень весело пустились в путь.
He was glad to have a friend at hand for the scene which he dreaded somehow.	Доббин был рад, что около него есть друг, он побаивался предстоящего свидания.
He asked a thousand more questions from his companion about Amelia: his kind heart grieved to think that she should have had to part with her son.	Он засыпал свою спутницу вопросами об Эмилии. Его доброе сердце печалилось при мысли, что миссис Осборн пришлось расстаться с сыном.
How did she bear it?	Как она перенесла разлуку?
Did she see him often?	Часто ли она его видает?
Was Mr. Sedley pretty comfortable now in a worldly point of view?	Есть ли теперь у мистера Седли все необходимое?
Polly answered all these questions of Major Sugarplums to the very best of her power.	Мэри отвечала, как умела, на все эти вопросы "майора Пряника".
And in the midst of their walk an incident occurred which, though very simple in its nature, was productive of the greatest delight to Major Dobbin.	Но тут случилось одно обстоятельство, само по себе совершенно пустяковое, но тем не менее приведшее майора Доббина в величайший восторг.