Яромира. Украденная княжна

* Князю Харальду — Ярослав говорит на славянском, поэтому конунг стал князем.

* Харальд Сигурдович — опять же, на славянском Харальд Сигурдссон стал Сигурдовичем.

* Варяжский хирд — хирд название варяжской дружины.

* Серпень — август.

* Одесную — сидеть справа. Самое почетное место за столом, справа от князя.

Княжеская дочка I

Яромира ушам своим не поверила, когда посреди ночи услышала тихий, знакомый стук. Раз, другой, третий. Кто-то снаружи кидал камушки в бревенчатый сруб терема, прямо рядом с небольшим оконцем в ее горнице.

После сытой, пьяной трапезы в честь дорогих гостей терем крепко спал. И был лишь один человек, у которого хватило бы духу на такое безумство.

Когда Яромира выглянула наружу, то увидела, что прямо под ее горницей, на княжеском подворье стоял Вячко — сын воеводы Будимира. Запрокинув голову, он терпеливо ждал, всматриваясь наверх, и расцвел широкой улыбкой, когда заметил встрепанную княжну.

Яромира тотчас постучала костяшками пальцев себя по лбу и, высунувшись из оконца, огляделась. Но вокруг не было ни души; лишь от гридницы доносились приглушенные, пьяные голоса. Многие кмети остались за столами, когда княжеская семья ушла с пира.

— Вячко! — яростным шепотом позвала Яромира. — Ты последний разум отбил, никак?..

— Мирошка! — отозвался восторженный, чуть захмелевший кметь. — Спустись! Мне сказать тебе надобно!

— Что сказать? — княжна покачала головой и скрестила на груди руки. — Вчера мы все сказали!

Еще седмицу назад Яромира маялась и сомневалась из-за грядущего сватовства да свадьбы с княжичем Воидрагом. Привыкла она, что Вечеслав, Вячко, с малых лет таскался за ней всюду, молчаливый, верный и безнадежно влюбленный в княжну. Пока отец не дозволил ей упражняться на мечах с Чеславой, именно Вячко понемногу, потихоньку учил ее, вопреки строгому запрету и князя, и воеводы Будимира.

Он ходил с Яромирой и ее старшей сестрой в лес собирать землянику; он терпеливо ждал, пока те плели венки и пускали их по реке; носил за ними тяжелые лукошки; сопровождал на торг; следовал по пятам бесшумной тенью.

Яромира так привыкла к нему, что не мыслила и жизни без верного Вячко рядом с собой.

Но были вещи гораздо важнее ее привычек. Матушка была права: ей пора взрослеть. Их детская дружба да влюбленность молодого кметя ни к чему не могли привести и ничем хорошим не могли закончиться. Яромира — княжеская дочь. Ей надлежало выйти замуж за того, на кого укажет батюшка. А Вячко — кметь в дружине князя Ярослава, ее отца. Ему надлежало исполнять то, в чем он клялся кровью: служить и почитать.

Все это как-то улеглось у нее в голове за последние дни, а совместная трапеза с отцом и матушкой накануне приезда сватов и княжича Воидрага окончательно укрепила Яромиру в ее непростом решении. Может, и была она самую малость влюблена в Вячко. Он был хорош собой: красив, высок, силен. И смотрел на нее, не отводя взгляда.

Так что ж с того, что влюблена?..

Мало ли таких глупых, влюбленных девок на свете.

В конце концов, и они поступают так, как им велят.

И потому накануне Яромира разыскала Вечеслава на подворье и выложила ему все, что надумала.

И вот нынче, после пира в честь княжича Воидрага, Вячко пришел к ней под горницу и кидал камушки в бревенчатый сруб. Он так делал издавна. Их старая детская игра, переросшая во взрослую забаву.

— Мирошка! — чуть громче и требовательнее позвал Вечеслав, и Яромира обеспокоенно завертела головой. — Выдь! А то шуметь буду.

Княжна, задохнувшись от возмущения, свела на переносице брови и вздернула нос. Вячко был, верно, малость пьян. Еще на пиру она приметила, как тот прикладывался к кубку. С него станется, и впрямь шум поднимет. А все подворье полно гостями, что приехали вместе со сватами и княжичем Воидрагом. Не хватало еще, чтобы они Вечеслава заприметили, под окошком горницы княжны!

Нехотя, скрепя сердце, Яромира натянула одежу потеплее поверх ночной рубахи и задула горевший в горнице светец, а потом подошла к оконцу и высунулась из него по пояс, опираясь на резные ставни. Вячко просиял улыбкой и поднял руки, изготовившись ловить княжну. Прыгать было невысокого, и, по правде сказать, так из терема ускользала Яромира уже не раз и не два.

Потому что приставленные матушкой к горнице кмети ее позабавили. Через дверь покидать терем она всяко не собиралась.

Ее же горница оконцем выходила на заднее подворье, подальше от ворот и зорких глаз стражников. С этой стороны терема по вечерам и, тем паче, ночам никто особо не ходил, и потому отлучки княжны до сих пор не были кем-то замечены.

Вячко, поймав Яромиру, не спешил отпускать, и она сама отвела в сторону его руки и отступила. В нос ударил слабый запах хмеля, и княжна нахмурилась, но кметь поднял перед собой ладони и шагнул назад.

— Не пьян я, не пьян, Мирошка. Не страшись.

— Я и не страшусь! — Яромира фыркнула и тряхнула косой, которую едва успела заплести.

Вечеслав вздохнул. Глядеть на красавицу-княжну ему было больно.

— Чего тебе? — поторопила она, озираясь по сторонам. — Давеча ведь согласился ты со мной!

— Попробуй с тобой не согласись… — Вячко пробубнил себе под нос и развел руками. — Да я вот… помыслил, в последний разочек, а, Мирошка? Пойдем, поглядим, как солнце встает. На наш пригорок.

Яромира захлопала глазами, не разумея, шутит тот али всерьез говорит? Какое еще «пойдем, поглядим, как солнце встает»? Не будет больше этого никогда. Ни восхода солнца, ни пригорка, на который они тайком пробирались, ничего не будет.

Уедет она с чужим человеком в чужое княжество… Станет женой того, кого два раза всего лишь встречала.

Яромире сделалось себя жаль, и она шумно втянула носом воздух. Вестимо, она себя уговаривала сама да слушала, что отец с матерью говорили. Но было ей тяжело. Вот так сразу от всего отказаться, уехать из родимого терема на чужую сторону… Все позабыть, все бросить.

Вечеслав глядел на нее умоляюще и пронзительно, сверху вниз, и княжну вдруг тронула его просьба, которую сперва она сочла величайшей глупостью.

Ведь и впрямь принял ее вчерашние слова Вячко. Принял, как должное. Не сказал ничего поперек. Он и сам давно ведал, что покусился на то, чем не мог обладать.

Яромира вздохнула. Сердце ее разрывалось на две части. Одна, которой правил долг, требовала немедля прогнать наглого кметя и воротиться в горницу. Но вторая… вторая оплакивала незавидную девичью долю и жалела княжну, которая собой не могла распорядиться.

И вторая часть одержала верх.

— А лошадь? — деловито осведомилась Яромира, закусив губу.

— Уж вывел да привязал на опушке, — Вячко просиял улыбкой, и на одно краткое мгновение княжне показалось, что выглянуло солнце в ту безлунную ночь. — Мы споро, Мирошка. Еще до восхода тебя в терем верну, — пообещал он, окрыленный, и Яромира закусила губу, чтобы не улыбнуться.