Ящики незнакомца. Наезжающей камерой

СЕЛЕСТЕН. Селестен.

ИОЛАНДА. Как? Селестен здесь? (Смеется.) Дурачок, комнаты прислуги с другой стороны.

СЕЛЕСТЕН. Вот как? Извини.

ИОЛАНДА. Минутку, Селестен! Я ведь несу ответственность за девушек, которые живут в моем доме. Подойди-ка сюда, да так, чтобы никто тебя не видел.

СЕЛЕСТЕН. Может, погасить свет? Так будет вернее.

ИОЛАНДА. Ты прав. (Делает Вид, что Выключает свет. Освещение остается прежним.) Я в полной темноте. Можешь подойти. (Селестен поднимается на сцену.) Селестен, скажи правду. Ты пришел к Элен?

СЕЛЕСТЕН. Нет. Я пришел сюда ради тебя, Иоланда. Иоланда, я люблю тебя!

ИОЛАНДА. Что? Ты хочешь сказать… (Селестен обнимает ее и впивается долгим поцелуем в ее губы. Она отталкивает его и бьет по щеке.) Селестен, ты сошел с ума!

СЕЛЕСТЕН (удаляясь). Это правда, я сошел с ума. (Выходит через кулисы.)

ИОЛАНДА. Я не сержусь на тебя. Я ничего не скажу Жан-Пьеру.

БОРДЕР. Иоланда нервно меряет шагами балкон, сжимая обеими руками вздымающуюся от ударов сердца грудь, потом вдруг останавливается, пораженная мыслью, которая никогда раньше не приходила ей в голову.

ИОЛАНДА. Мужчина. Сын заводских вахтеров — мужчина. Господи, куда идет мир? Однако этот поцелуй… (Кричит.) Ах, этот поцелуй!

 Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

 Та же декорация. На стуле справа сидит Эрнестина в платье с золотым люрексом с разрезом на бедре.

БОРДЕР. Мы в Париже, в ресторане «Небосвод», знаменитом ночном заведении на Елисейских полях, которое посещают аристократы да всякая мишура в смокингах, пытающаяся ухватить хоть что-нибудь с барского стола. В блеске позолоты и мигающем свете мы видим князя Кардобана, банкира Якобштейна, судовладельца Дюмона-Леруа, Дебору Уорнер — самую дорогую кинозвезду в мире, Дугласа Мак-Фаргала — техасского нефтяного короля, а там, дальше, у парадной лестницы, знаменитую Диамантину — пышногрудую гермафродитку, парижская слава которой относится к числу наиболее оспариваемых. Час ночи. Веселье в самом разгаре. Шампанское течет рекой. Люди танцуют, веселятся, Князь Кардобан приглашает на танец высокую Дебору Уорнер. Это может означать прелюдию к большому событию. Журналисты лихорадочно делают записи. Танцующих ослепляют вспышки репортеров. Негритянский оркестр в бешеном темпе играет «ча-ча-ча».

 Играет на гармошке «Мальбрук в поход собрался». В это время в глубине зала появляется Жан-Пьер. Медленно идет вперед, как бы пробираясь через толпу, то отступая, то извиняясь улыбкой, осматриваясь по сторонам.

БОРДЕР. Оркестр так гремит, что не слышно, о чем они говорят. Красивая девушка, которую Жан-Пьер только что случайно встретил, это Эрнестина — сестра Селестена. В ее родном городке считали, что она работает программисткой в Париже. Да уж, точно программистка! Это платье с золотым люрексом с разрезом во все бедро — вы поняли? Да, господа, это шлюха. Ах, вот и танго наконец. Будет меньше шума.

ЭРНЕСТИНА(танцует с Жан-Пьером). А знаешь, ты совсем не изменился. Как хорошо, что ты сегодня оказался здесь.

ЖАН-ПЬЕР. А ты изменилась, Эрнестина. Ты невероятно похорошела.

ЭРНЕСТИНА. Не называй меня Эрнестиной, это не совсем удобно. Тут меня зовут Глорией.

БОРДЕР. Если господам будет угодно… освободилось два места.

ЭРНЕСТИНА. Благодарю, Этьен. (Жан-Пьеру). Садись на диванчик. Да, мне так хочется. (Жан-Пьер садится. Эрнестина берет стул справа и усаживается напротив.) Подумать только, десять лет прошло, как мы виделись. Да, да я уехала десять лет тому назад.

ЖАН-ПЬЕР. Как летит время. Та помнишь, как вы с Селестеном приходили играть в сад по четвергам?

ЭРНЕСТИНА. Бедный Селестен. Вряд ли кто может представить себе, как он ко мне относился. Ах! Он меня очень любил. Но теперь…

ЖАН-ПЬЕР (с наслаждением). Ты помнишь, как Иоланда держала тебя за ноги, а я плевал между ягодиц?

ЭРНЕСТИНА. Как не помнить! А тот день, когда ты лишил меня девственности в прачечной? Иоланда сторожила у двери. Ты об этом хоть когда-нибудь думаешь?

ЖАН-ПЬЕР. Конечно, думаю.

ЭРНЕСТИНА. Мне тогда еще не было пятнадцати.

ЖАН-ПЬЕР. Что поделаешь. Рано или поздно это должно было случиться. А раз так, то лучше уж со мной, чем с кем-то другим.

ЭРНЕСТИНА. А Иоланда, она была девственницей, когда выходила замуж?

ЖАН-ПЬЕР. Разумеется! Как ты могла подумать?..

ЭРНЕСТИНА. В самом деле, как я могла подумать такое. Для богатых девственность наверняка имеет какой-то смысл. Она удачно вышла замуж?

ЖАН-ПЬЕР. Да, она овдовела.

ЭРНЕСТИНА. Лучше и быть не может. Деньги, уважение, спокойствие… В общем, жизнь, о которой все мечтают. (Вздыхает.) Что ты обо мне подумаешь после того, как увидел меня здесь?

ЖАН-ПЬЕР. О, я достаточно знаю жизнь, чтобы ничему не удивляться.

ЭРНЕСТИНА. Ты сильнее меня. Мне самой случается иногда удивляться, что я здесь. Правда, эти мысли одолевают меня лишь на какой-то миг… Смотри-ка, это Дебора Уорнер. Она уходит?

ЖАН-ПЬЕР. Кинозвезда? Где? Которая?

ЭРНЕСТИНА. Высокая, рыжая, там, у лестницы. Похожа на трубу. И рожа, как у камбалы. Но все равно, я хотела бы иметь такие же бабки, как она. Можно даже меньше. Каких-нибудь семь-восемь миллионов. Я тогда сразу бы вернулась на родину. Купила бы лавочку на улице Генерала Грошю, наняла бы продавщицу и покрикивала на нее. Пожертвовала бы что-нибудь на благотворительные дела господина кюре. Но этому не бывать ни завтра, ни послезавтра.

ЖАН-ПЬЕР. Потанцуем?

 Эрнестина ставит стул рядом с плетеным креслом и идет танцевать с Жан-Пьером. Они удаляются в глубь сцены под звуки мелодии «Мальбрук в поход собрался». Выходят. В кресло садится Иоланда.

БОРДЕР. Пока ее брат танцует в «Небосводе» с Эрнестиной, Иоланда спит в своей кровати неоготического стиля, но сон ее не крепкий, несмотря на принятое успокоительное. Сейчас ей снится, что она прогуливается по голой степи. Вокруг нее, сколько хватает глаз, только серая редкая трава. Она поворачивает голову и вдруг видит посреди степи дверь. Она бежит к ней, открывает ее, и перед ней — Леонард Эрманго. Она закрывает дверь и хочет вернуться назад, но перед ней возникает Селестен. Она снова входит в дверь, возвращается, опять входит. И всякий раз натыкается на кого-то из них двоих. Обессилевшая от этих метаний, она чувствует, что вот-вот свалится. Послушайте, как она стонет.