Язверь

Чем выше они поднимались, тем сильнее хотелось вернуться обратно. Гера искренне пожалела, что поддалась на уговоры того, кто, в отличие от нее, зевал и лениво разглядывал выставочные павильоны. Наверное, в метро он специально говорил странные вещи, чтобы вызвать к себе интерес. Вот такие оригинальные «фортеля» иногда выделывают горожане, чтобы познакомиться с девушкой. Впрочем, в интернете она встречала и другие занимательные способы.

И все же Гере нравились глаза незнакомца — темно-карие, невозмутимые, в которых душу не так-то просто увидеть. Нравилась брутальность мужского лица, несмотря на странное выражение; как будто их встреча ему неинтересна совсем, а ее присутствие — лишь способ разрядить обстановку.

«Да он настоящий флегматик!» — в течение часа Гера дважды изменила мнение о человеке.

— Значит, вы так и не расскажете мне…

— Не нужно так громко, — резко перебил он ее, — они могут быть рядом. Лучше поднимемся выше.

— Рядом? Они?

Она огляделась. И сразу же поняла, что «попала», как «попадает» турист, купивший билет не в то направление.

Ее визави не был ни флегматиком, ни сангвиником. Он просто душевно больной человек, и она стала его добровольной заложницей. Теперь остается одно — не раздражать собеседника.

— Если они узнают, кто мы на самом деле, случится беда. Ты же не хочешь, чтобы нас выследили?

— Кого это — вас? — тихо спросила она.

— Нас, лемургов.

«Лемургов…», — повторила она еле слышно, — «полный абзац!».

Словечко новое для Геры, и она наивно решила, что возникло оно в среде столичных «мажоров». Действительно, звучало вполне естественно: «мажор»-«лемург». С определенным налетом маргинальной «совковости».

— Можно еще раз, я не ослышалась? — решила она уточнить.

Он не отреагировал на просьбу, обескуражив встречным вопросом:

— У тебя ведь был контакт с лемургом?

— Понятия не имею! — опешила Гера.

— Ты же с ним целовалась. Поэтому пахнешь так.

— Как это — так?

— Как лемург.

Разговор затягивался. Гера разнервничалась, и ладони, которые отогревались в манжетах колючего свитера, за пару секунд окоченели. Раньше ей не приходилось сталкиваться с одержимыми. Кто знает, что от него ожидать? И как ей вести себя? Если разговор пойдет в том же ключе, она неправильно отреагирует, и это вызовет у безумного гнев. Нет, все же лучше не лезть на рожон и отмолчаться.

Эх, она отдала бы все деньги, лежащие в кошельке, чтобы исчезнуть отсюда. Но выйти из колеса обозрения на ходу равносильно самоубийству.

— Вы уверены, что я, как и вы, лемург?

— Не сомневаюсь. Хотя, если будешь меняться, можешь стать скамом — сильной и хитрой особью.

— Насколько сильной и хитрой?

— В экстремальных условиях ты это поймешь.

— Думаете, я буду меняться?

Лемург пожал плечами и равнодушно ответил:

— Возможно. Мы не отслеживаем. У нас тоже бардак, как и везде. Да и времени прошло всего ничего. Года четыре, не больше.

На скулах лемурга заиграли упругие желваки, он сразу как-то изменился в лице. По напряжению, по внезапной его настороженности Гера поняла, что вот-вот случится нечто из ряда вон выходящее.

Кабинка прекратила набирать высоту и на максимальном подъеме на время зависла. Москва распростерлась по обе стороны от колеса впечатляющим панорамным видом. Останкинская телебашня, гостиница «Космос», монумент «Рабочий и колхозница», здания комплекса ВДНХ — все известные с детства «приметы» Москвы просматривались как на ладони.

В другой компании Гера с удовольствием предалась бы разглядыванию, но не сегодня. Тот, кто находился рядом с ней, мог в любой момент преподнести новый сюрприз. Сейчас главное — быть предельно внимательной.

— Не пересказывай наш разговор никому, — «лемург» смотрел на нее широко распахнутыми глазами ребенка.

— Это так важно?

— Другим ни к чему знать, кто ты на самом деле.

Гера вздохнула:

— Ладно, не проболтаюсь.

Он отвернулся, чтобы перевести взгляд на что-то за пределами кабинки. Она проследила за этим взглядом, но ничего выдающегося не заметила. Ниже пролетала стая ворон, и одна из птиц закаркала низким, простуженным тембром. Но его определенно не интересовали вороны. Он всматривался в нечто близкое, несуществующее.

— Пора прощаться, — «лемург» отодвинул фиксатор, слегка раскачав кабинку, — надеюсь, в будущем встретимся. Когда проявятся способности.

— Как — прощаться? Вы что — уходите?

Если он вздумал отсюда прыгать, то не нужно ему мешать по одной лишь причине: они в разных весовых категориях. А вдруг в последний момент он захочет ее схватить, ведь для чего-то он притащился на это чертово колесо?

Мужчина встал на сиденье и, словно атлет перед прыжком, затоптался на месте, а потом шагнул в пустоту. Именно так прыгают из самолета спортсмены-парашютисты — дерзко, презрев опасность. Только Гера не заметила у «лемурга» за спиной ни парашюта, ни какой-то другой страховки.

Она вскрикнула и с силой прижалась к фиксатору-поручню.

Секунду назад в кабинке, раскачивая ее, находился вполне осязаемый человек. Человек настолько реальный, что и неглубокие морщинки у глаз, и рыжеватая щетина на скулах, и шрам от «ветрянки» на верхней губе вовсе не казались Гере галлюцинацией. И вот теперь этого человека словно стерло из бытия. Будто он растворился не в загазованном московском воздухе, а в другом измерении.

И только след рифленой подошвы на кресле свидетельствовал, что она не свихнулась.

Людей в ближних кабинках не было, значит, за ними не наблюдали. Шумная компания школьников, подсевших в колесо обозрения позже, к «соседям» интереса не проявляла. В тот миг, когда «лемург» перешел в «нематериальное» состояние, они, похоже, так же бойко трепались.

Колесо продолжало вращаться, кабинка двигалась вниз. Вот уже кроны деревьев взлетели над головой. Какой-то мужчина, наверное, контролер, схватился за спинку соседнего кресла, откинул удерживающий Геру фиксатор:

— Дочка, тебя того… замутило? Руку давай!

Она «вынырнула» из беспамятства, оперлась о подставленное плечо, шагнула наружу.

— С непривычки слегка укачало. Так высоко! И еще там был… парень без парашюта.

Он отпустил Герину руку, взглянул с растерянностью:

— О чем это ты?

Похоже, мужчина даже не понял, что посадил кого-то в кабинку вместе со странной девушкой. Может быть, его отвлекли беспокойные старшеклассники. Так или иначе, Гере пришлось быстро с ним распрощаться, чтобы проследовать к выходу.