Язычник

– Возвысить хочешь?

– Не я, боги такой совет дали. Черни знамя нужно, прапор, ну, как у князя.

– А если князь или наместник его дружину нашлет?

– Э, где князь! Во Владимире сидит, о сборе налогов и податей думает. Если и пошлет гридей из младших, так числом малым. Одолеешь!

И такая убежденность в словах волхва была, что поверил ему Илья.

– Как мне людей твоих найти, Борг?

– А зачем их искать? Они тебя сами в нужный момент найдут. Да ты и сам поймешь, когда надобен будешь. А пока с девицей красной развлекайся.

– Понял. Ты одно мне скажи, волхв, – как ты о появлении моем узнал и имя угадал?

– Полнолуние было, Макошь слова утешительные сказала – воин к тебе придет.

Волхв достал из складок длинной рубахи серебряное зеркало, небольшое – с ладонь, и круглое, дохнул на него и к Илье поворотил. Илья оторопел: в зеркале был он, как сейчас – в шлеме, со щитом, с мечом на поясе. Волхв дохнул на зеркало еще раз, и изображение померкло.

Если бы Илья не был знаком с планшетниками да со смартфонами, увиденное произвело бы на него сильнейшее впечатление.

Наверное, волхв ждал именно этого и был слегка разочарован. Но Илья даже не удивился.

– Волхв, ты угадал: я из другого мира, и такие зеркальца там у многих.

– Потом ты расскажешь мне о своем мире, – попросил его волхв, – а сейчас ступай.

Илья вернулся к девушке.

– Идем в Суздаль, Марья. И не бойся ничего, отныне я твой защитник.

Илья направился по тропинке в город – путь был ему знаком. Он обратил внимание, что его девушка боса и обходит корни деревьев. Неужели даже лапти, в коих ходило большинство селян, дать ей не могли?

Когда они отошли подальше, Илья попросил:

– Дорога до Суздаля дальняя, поведай о себе.

– Сирота я, – отвечала та. – Мама два года как умерла, а тятя еще раньше сгинул на отхожих промыслах, я его и не помню. У дальней родни проживала, всю работу делала.

– Сколько же лет тебе?

– Семнадцать. Замуж пора, да не берет никто. Вот и решила родня меня волхву отдать, в жертву принести.

Марья не удержалась и всплакнула, а Илья скрипнул зубами от ярости. По местным меркам Марья в девках уже засиделась, на Руси того времени замуж отдавали в пятнадцать-шестнадцать лет. А волхв тоже хорош, готов был уже убить девушку за благоволение богов. Не вмешайся Илья, не подойди вовремя – не встретились бы они с Марьей.

С язычеством, с богами древними, забытыми, с обрядами Илья знаком раньше не был. И сегодня не то чтобы шокирован был, а в первый раз почувствовал, некое неприятие того, что должно было свершиться. Негоже отбирать жизнь у одного, чтобы другим лучше, слаще жилось, что это за обряды такие варварские, дикие?

В Суздаль они пришли к вечеру. Ни знакомых, ни друзей у Ильи тут не было, и потому, выспросив дорогу, он отправился на постоялый двор.

К его удовольствию, на постоялом дворе не только комнаты свободные оказались, но еще и баня готовая.

Баню топили не каждый день – слишком долгая это процедура. Воды из колодца наносить надо, в котле ее согреть. Обычно ее готовили к субботе, к банному дню или по желанию постояльца – в любой другой день, но за отдельную плату.

Илья несколько дней не мылся, переходы большие делал, потел. Тело просило помывки, в своем времени он привык каждый день принимать душ.

Оставив меч, шлем и щит в снятой на постой комнате, Илья отправился в баню. Марья увязалась за ним, и зазорного в этом ничего не было. Издавна на Руси в бане семьями мылись – и мужчины и женщины.

О чем пожалел Илья – так это о чистом белье. Старое, что на нем было, пропотело все, пропылилось. Ладно, будет день – будет и пища. Завтра с утра он отправится на торг и купит все необходимое, тем более что у Марьи ситуация была похожей.

В предбаннике он разделся в углу – все-таки присутствие девушки смущало. И дня ведь не знакомы, толком друг друга не знают, не целовались ни разу, а уже обнажаются – все-таки Илья привык к другим отношениям с противоположным полом.

Но Марья повела себя просто. Баня есть баня, место для помывки. Она скинула с себя поневу, исподнюю рубашку и осталась голиком – трусов и лифчиков здешние женщины не знали. Она же первой и пошла в помывочную. Илья отправился следом за ней.

В здешней бане он был в первый раз. Сказать, что здесь он не мылся ни разу, нельзя – в реке, ручье мылся. Но вода в них была холодная, а о мыле и мочалке даже заикаться нельзя.

В помывочной было жарко и влажно. Илья старался не пялиться на фигурку Марьи, тело которой матово светилось в полумраке.

Марья ковшиком зачерпнула что-то из деревянной бадьи у входа и вылила на себя маслянистую жидкость.

– Щелок, – пояснила она, – грязь хорошо смывает.

Как понял Илья, в бадейке было что-то вроде мыльного раствора, и облился этой жидкостью. Если бы не Марья, сам бы он ни за что не додумался.

Марья сняла со стены мочалку из мягкого лыка, облилась из ковша теплой водой и стала тереть себя мочалкой. Илья, как обезьянка, повторял ее действия. Смешно, цивилизованный человек, а примитивным действиям учиться должен, как будто он туземец из дикой страны.

После того как он прошелся мочалкой по телу и обмылся теплой водой из котла, почувствовал, как дышит чистая кожа.

– Ложись на полку, – скомандовала ему Марья, и Илья послушно улегся.

Девушка полила его щелоком, докрасна растерла мочалкой спину и смыла все теплой водой. Илья блаженствовал.

– А теперь ты мне. – Марья улеглась на полку.

Блин, лучше бы она этого не делала! Вид не столько спины, сколько того, что ниже, сильно отвлекал Илью. Округлые прелести девушки манили его и возбуждали, все-таки женщины давно у него не было. Пересилив себя, он намылил щелоком и натер мочалкой спину Марье.

– Ой, ты как медведь, дырки мне на спине протрешь! – охнула она.

Илья рассмотрел ее: тело девичье, нежное, а руки рабочие, с загрубевшей кожей, на пятках – натоптыши. Вздохнул тихонько про себя: досталось девке, как рабочая лошадь была. Мало того, что не пожалел никто сироту, так еще и на заклание отдали.

Потом они зашли в парную. Марья плеснула на раскаленные камни кипятка, и тесная парная наполнилась горячим паром.

– Ложись на полку, – опять скомандовала Марья. Сама же взяла из бадьи распаренные березовые веники и стала водить ими над телом Ильи. Он почувствовал, как по спине пошли волны горячего воздуха. И так хорошо ему стало, примлел даже. И вдруг – удар: это Марья начала веником его шлепать, охаживать.

К телу стали липнуть мокрые листочки, запахло березой. Ух, красота! Потом они поменялись местами.