Йога Таун

– Простите, – сказала я. Мне было неловко.

Она отказалась, и Лоу рассказывал ей о Коринне, пока ей не надоело и она не встала. Бортпроводник уговаривал Лоу вернуться на свое место, но тот втиснулся рядом со мной. Теперь я еще и о нем должна беспокоиться. Но я была рада, что он все же поехал, пусть и против желания. Потому что между мной и Коринной лежало не только расстояние в четыре тысячи миль, но и дистанция в пятьдесят с лишним лет, которую я должна была преодолеть, чтобы найти ее. И единственное, что могло сократить эту дистанцию, была история Лоу. Мне стало ясно, что кое-что я не понимаю. Потому что они не хотели мне рассказывать или потому что я не хотела знать, чтобы сохранить наш идеальный мир.

* * *

Было время, когда истории помогали навести в мире порядок. В детстве мне на ночь всегда читал Лоу, а не Коринна. Та считала сказки мещанством. А Лоу нравилось додумывать что-то от себя. Сказки братьев Гримм я узнала сначала в версии Лоу, а только потом в оригинале. Белоснежка и семь гномов превращались в кантри-бэнд, Золушку звали Cinderella [35] , а на ее балу танцевали персонажи из песен Дилана: «Наполеон в лохмотьях», «Дипломат, который носил на плече сиамскую кошку» и «Коринна, Коринна», которая после полуночи со звонарем из Нотр-Дама подметала «Улицу Опустошения». Позднее, научившись читать, я была страшно разочарована. Не Лоу, а скучными братьями Гримм. С тех пор я знала, что ко всем рассказам папы нужно относиться осторожно или, во всяком случае, с юмором.

35

Американская хард-рок-группа.

* * *

Потом Коринне захотелось свободы. Мне было лет тринадцать. Достаточно взрослая, чтобы все понимать, но слишком юная, чтобы осознать. Они стояли в гостиной у стереосистемы и как раз делили пластинки, когда я вошла. Коринна сказала мне что-то вроде: «Я переезжаю, но буду жить недалеко, ты в любое время можешь прийти ко мне». Лишь увидев белое как мел лицо Лоу, я поняла, что случилось что-то плохое.

– Почему? – спросил он ее почти с мольбой.

– Сам знаешь, – ответила Коринна.

– Мы можем все обсудить.

– Мы двое – да. Но мы не одни. Рядом всегда есть третий.

Я испугалась, решив, будто я виновата, что они не могут поговорить друг с другом.

– Нет, ты ни при чем, – сказал Лоу и ласково погладил меня по голове. Мне было неприятно. Возникло чувство, что я не имею права здесь находиться.

– А кто? – спросила я, и Лоу посмотрел на Коринну тем странным взглядом, который всегда появлялся у него, когда они хотели поговорить о взрослых вещах. Коринна в ответ на этот взгляд промолчала, как молчала только тогда, когда он так смотрел. В остальных случаях она не лезла за словом в карман. Но в этот раз от меня было не отделаться.

– Кто третий? – спросила я, будучи достаточно взрослой, чтобы понимать: иногда бывает больше двух человек.

– Никто, – ответила Коринна и сообщила Лоу, что он может оставить себе «Битлз», если отдаст ей «Дорз». Не дожидаясь ответа, она сняла пластинки с полки и положила в открытую сумку, стоявшую рядом на греческом ковре. Я до сих пор помню лицо Джима Моррисона на обложке, ангельское и угрюмое, словно он бесстыдно пялился на меня.

* * *

Вечером, когда мы с Лоу остались одни, он разрешил мне смотреть телевизор сколько захочу. Но мне совсем не хотелось. Я хотела знать, кем был этот «никто». А Лоу, который наводил порядок в коллекции пластинок, не проронил больше ни слова. Затем он, словно желая отвлечь меня, сказал, что пора спать и что он почитает мне. Но я не хотела слушать истории.

Потом, лежа в своей комнате, я слышала сквозь прикрытую дверь, как он наигрывал на гитаре песню, которую Коринна забрала с собой.

This is the end, beautiful friendThis is the end, my only friendThe end of our elaborate plansThe end of everything that stands [36] .

Мне представилось, что он не один в комнате. Что с ним «никто», его beautiful friend.

36

Это конец, мой прекрасный друг,

Это конец, мой единственный друг,

Это конец всех наших планов,

Это конец всего, что есть. (англ).

Джим Моррисон, The End.

И захотелось, чтобы у меня тоже был кто-то подобный.

* * *

Самолет накренился. В иллюминаторе был виден унылый городской пейзаж.

– Снимки из вашего путешествия с собой? – спросила я Лоу.

– Нет.

– Ты же обещал взять их.

– Я везде искал… Не помню, где они.

– Ты же ничего не выбрасываешь!

– Может, их Коринна прихватила.

Или он их и не искал. Я вспомнила, что уже в юности видела эти снимки. А потом забыла, как многое, что кажется неважным, потому что важным становится другое. Я подумала о пустом месте на стене в доме Коринны. Она не спрятала воспоминания, как Лоу. Она дала им место. Я была уверена, что ту фотографию она взяла с собой. Вопрос в том, почему именно фотографию с Марией. Хотела отыскать ее? Если да, то почему именно ее, первую любовь Лоу?

– Та фотография с двумя девушками… кто тогда фотографировал?

– Какая фотография?

– Которая исчезла.

– А-а. Там все время кто-то что-то снимал. У меня был даже снимок с битлами, вот бы найти его…

– Ты был влюблен в Коринну?

– В нее все были влюблены.

Я почувствовала, что мне не пробиться. Нужно было искать другой путь. Я откинулась на спинку кресла и повернулась к нему:

– Ладно, Лоу. Расскажи про Марию.

Глава 10

Все, что ему было нужно, это руль под ладонью и дорога под четырьмя колесами.

Джек Керуак

Тропа хиппи, 1968 год

Для начала нужно сказать, что снимок Марии и Коринны был сделан вовсе не в Индии. Водопад, похожий на райский, они обнаружили на сельской дороге. В Каппадокии. А может, в Иране. Или в Афганистане. Пейзажи расплывались, бесконечные улицы, названия городов. Большой Арарат, куда пристал Ноев ковчег, цветущие сады Исфахана, разрушенные дворцы Персеполиса. Высокие облака, ленивые полуденные часы, вид сквозь ветровое стекло, словно заезженная экскурсия в синемаскопе, под рев мотора и проникновенный голос Марка. Его грива трепетала на встречном ветру, а он распевал «Солнечный свет твоей любви» [37] , отбивая такт на руле. Дороги через богом забытые места, которые выглядели так, словно там никогда не ступала нога человека. Кусты, чертополох, шакалы. Жаркие дни и звонкие, холодные ночи. «Пенелопа» держалась стойко. Иногда Лоу высовывал голову в окно и смотрел, как «вращаются колеса» [38] . Это зрелище завораживало. И когда ночью он закрывал глаза, колеса продолжали крутиться в голове. Тогда, чтобы наконец уснуть, он рассчитывал, сколько оборотов они сделают по пути в Индию, сотни тысяч, миллионы.

37

Sunshine of Your Love (1967) – песня группы Cream с альбома Disraeli Gears.

38

Намек на песню Джона Леннона «Наблюдая за колесами» (Watching the Wheels) с его последнего альбома Double Fantasy (1980).

* * *

Коринна и Мария принадлежали к разным стихиям. Земля и огонь. Фотография, на которой они выглядели лучшими подругами, получилась случайно. Возможно, Марк как раз рассмешил их. Потом сунул Лоу в руки портативный фотоаппарат и прыгнул в воду. «Бомбочкой», совершенно голый. Он не стеснялся, в отличие от Лоу, который всегда был несколько скованным. Голым Марк выглядел еще красивее. Мускулистый, как греческий бог. И все же с Коринной ничего не получалось. Никто не делал первого шага. Возможно, существовал закон, согласно которому юный бог и юная богиня не могут быть вместе. Кто-то из них должен стать человеком, но ни он, ни она не хотели этого.

* * *

Когда Лоу наконец вошел в воду, ему тяжело было не сравнивать тела Марии и Коринны. У Марии грудь была женственнее, но Коринна излучала больше огня. Мария стояла под водопадом, прислушиваясь, тогда как Коринна радостно вскрикивала. Лоу показалось, что они находятся в разных водах.

* * *

После купания они насухо вытерли друг друга, затем парни отправились искать дрова для костра.

Марк толкнул Лоу в бок:

– Come on, ты ведь ее тоже хочешь!