Йога Таун
Шрифт:
Я повернула ключ в замке. Заперто было на два оборота. Лоу протиснулся вперед, словно от этого что-то зависело. Он скользнул в темный, остывший дом и принялся искать выключатель. Я представила себе, как Коринна сейчас выйдет из ванной в халате и с бокалом, улыбнется, и мы сразу почувствуем себя идиотами. Под ногами поскрипывал паркет. Когда Коринна сделала ремонт, дом эпохи грюндерства [7] утратил тяжеловесность. Светлые цвета, тщательно подобранная мебель в стиле классического модерна, ничего лишнего. Много пространства и воздуха. Но я все равно не переставала задаваться вопросом, есть ли здесь место для мужчины. Секрет хороших отношений, заявила однажды Коринна, в отдельных квартирах.
7
Период
На стенах висели изысканные работы Коринны. Здесь, вдали от городской суеты, она занялась рисованием. Мандалы, лабиринты. Симметрия, прямые линии. Я пыталась найти хоть какую-то подсказку. Что-то, что объяснило бы ее уход. Белый кашемировый пуловер, небрежно брошенный на диван, открытый фотоальбом. На странице черно-белый снимок: безголовый манекен в смокинге. Словно пустая человеческая оболочка. Это была книга The Americans ее любимого фотохудожника Роберта Франка. Коринна часто бывала в США, а друзья из Нью-Йорка прилетали к ней на дни рождения через Атлантику. Шумные вечеринки, сотни гостей со всего мира. Сейчас в доме стояла тишина, словно на списанном атлантическом пароходе, покинутом пассажирами. Я всегда чувствовала некий разрыв между личностью Коринны и ее светской жизнью: если Лоу был отшельником, который не может оставаться один, то Коринна – общественным животным, не желавшим ни от кого зависеть. Семидесятый день рождения стал для нее поворотной точкой. Она вообще-то понимала, что люди, привыкшие суетиться вокруг нее, разочаровываются, узнав, что им, в сущности, очень легко найти замену. Но о том, что с ней тоже может произойти нечто подобное, ей удавалось не думать. Я хотела помочь ей, но не знала как. Мне тогда пришла в голову мысль, которая сейчас подтвердилась: все считали, что хорошо знают Коринну, потому что она была такой самобытной, но никто не знал ее по-настоящему. По правде говоря, Коринну и не интересовало, знают ее или нет. Она была яркой и заметной, не прилагая никаких усилий, поэтому оставляла в тени многих звезд, у которых брала интервью. Камера останавливалась на ее лице, даже если она «просто слушала», и это лицо было интереснее, чем заурядные мысли, которыми делились гости ее программы. Наблюдать за невысказанными мыслями Коринны было увлекательнее. Долгое время это служило основой ее успеха, а потом стало причиной замены. Виноват был не возраст, а интеллект. У преемницы, с которой Коринна никогда не хотела говорить, было все, чего недоставало Коринне: невыразительная болтушка, забавная, но постоянно заискивавшая, пытавшаяся острить, увлеченная только собой. Но в основе стиля лежит манера держаться, а в основе манеры держаться – опыт. Манера держаться и достоинство – не одно и то же, как многие полагают. Достоинством может обладать кто угодно.
Мы обшарили кухню. Мусорное ведро пустое, холодильник заполнен наполовину, овощи заплесневели. Внезапный телефонный звонок вырвал меня из раздумий. Звонили на стационарный телефон. Кто может звонить так поздно? Вдруг она? Вдруг она знает, что мы здесь?
– Алло.
В трубке слышалось чье-то дыхание. Затем старческий женский голос спросил:
– Это кто?
– А это кто? – поинтересовалась я в ответ.
– Моя фамилия Киршнер. Живу рядом. Я увидела свет…
– А, понятно. Я дочь Коринны.
– Боже мой, а я уж подумала… Где она?
– Ну, мы просто пришли проверить, все ли в порядке.
Лоу отдернул штору и украдкой выглянул в сад.
– Ваша мать просила меня позаботиться о кошке. На выходных. А прошло уже три недели! Я такого и не припомню, она же всегда была очень ответственной…
Лоу поманил меня к себе. Снаружи у садовой калитки стояла женщина в пальто и говорила по мобильному телефону.
– Я вижу вас в окне, – сообщила соседка. – Можно мне зайти на минутку?
Лоу покачал головой.
– Скажите, а мама вам не звонила и не писала? – спросила я в свою очередь.
– Нет. А вам?
– Тоже нет.
– Думаете, с ней что-то случилось?
– Нет. Все нормально. Я позвоню, ладно? Спокойной ночи.
Я положила трубку. Лоу задернул штору. Он был признателен, что обошлось без посторонних, и я тоже. Словно
мы стыдились чего-то, что происходило между нами. И сами не знали, чего же мы стыдимся.– Может, посмотрим ее письма? – предложила я.
– Не надо.
Я положила письма на секретер в гостиной. Там все еще стоял открытый ноутбук Коринны, будто она просто вышла прогуляться. Я включила его. Запаролен.
– Ты случайно не знаешь ее пароль?
Я обернулась и увидела, что Лоу стоит на коленях перед музыкальным центром. Он удивленно поднял обложку пластинки. «Белый альбом».
– Она забыла выключить проигрыватель.
Синий огонек усилителя одиноко светился. Лоу поднял крышку проигрывателя и задумался. Потом он резко поднялся, решительно подошел к письмам и просмотрел их. Просьба о пожертвовании от «Врачей без границ». Выпуск Arte-Magazin. И письмо из банка.
Он разорвал конверт:
– Прочти. Я очки не взял.
Это была последняя выписка с банковского счета Коринны. Списания за электричество и интернет, обычные скучные вещи, которые меня не интересовали. И вдруг – снятие наличных. В гамбургском филиале, три недели назад.
– Она сняла пятьдесят тысяч евро.
– Что, черт возьми…
В голове заметались страшные мысли. Шантаж, мошенники и все в таком роде. Я заставила себя рассуждать здраво. Может, она купила машину. И поехала на Балтийское море.
Лоу разорвал следующий конверт:
– Читай!
Это была выписка с карточного счета. Я пробежала глазами несколько строчек.
– Да читай же!
Товары из «БиоМаркет», косметика, лекарства, ужин в ресторане, одежда, книги. Ничего особенного. И вдруг в самом конце:
– Люфтганза. Билет за 1960 евро.
– Куда?
– Не написано.
Лоу вырвал бумаги у меня из рук. Полистал, пытаясь расшифровать напечатанный текст, и вдруг остолбенел.
– Вот черт!
Я посмотрела на листок, который он держал в руке, и увидела последнюю строчку на последней странице:
40 000 RS Deposit, Avis Car Rental, Delhi IGI Airport.
– Индия?!
Лоу уставился на лежавшую на полу белую обложку, словно та могла ответить на мой вопрос. У меня возникло ощущение, что он знает больше, чем говорит.
Это было уже знакомое ощущение. Индия была нашей семейной легендой. И запретной темой. Год моего рождения, 1968-й. Лоу и Коринна были хиппи, отправились в Индию, познакомились там с «Битлз», а когда вернулись домой, родилась я. Можно сказать, это был миф о рождении нашей семьи. Но хоть история на первый взгляд и выглядела чудесной, на ней всегда лежала мрачная тень. Одну часть истории Лоу любил приукрашивать – Джон, Пол, Джордж и Ринго с цветочными гирляндами на шее в поисках просветления, а другой части – Марка, младшего брата Лоу, – лучше было не касаться. Они отправились в Индию вместе, но вернулся только Лоу. Лоу и Коринна больше никогда не ездили в Индию. Об индийской культуре они всегда говорили как о чем-то очень родном, словно она была частью нас. В то же время Индия оставалась ящиком Пандоры, который нельзя открывать, если не хочешь, чтобы тебя укусила живущая там змея.
И теперь у меня возникло тревожное чувство, что исчезновение Коринны не случайность. На занятиях йогой я рассказывала ученикам, что карма есть закон причины и следствия. Все, что происходит, имеет причину в прошлом и влияет на будущее.
– Что ей делать в Индии? – спросила я.
– А я откуда знаю?
Я просмотрела остальные письма. Вскрыла одно, потому что в глаза бросилось имя отправителя:
Психоанализ и психотерапия
К. м. н. Фридлинда Остервальд
Песталоцциштрассе, 11
10625 Берлин
Это был счет. За неделю сеансов. Сверху наклейка, желтый стикер: «Всего наилучшего, до среды. Ф. О.».
Счет был трехнедельной давности.
В конверте лежало что-то еще, я вытащила – рецепт.
– Что это? – спросил Лоу.
Я попыталась разобрать название лекарства и загуглила его.
СИОСЗ. Селективные ингибиторы обратного захвата серотонина. Входит в группу антидепрессантов третьего поколения.