Йога Таун
Шрифт:
– Нужно следовать инстинктам. Мы от них полностью отдалились.
– Но общество основано на контролировании инстинктов.
– Тогда это неправильное общество. Ну же, Лоу, давай смоемся. Вместе.
– Куда?
– В Индию.
– Почему в Индию?
– Научимся медитировать. Станем просветленными.
– Ха-ха-ха, ты – и вдруг монах? С чего бы это?
Марк сел и спокойно посмотрел Лоу в глаза. Он вдруг неожиданно повзрослел.
– Я хочу понять, почему Будда так улыбается.
Дверь распахнулась. Висевшие на потолке неоновые лампы высветили гневное лицо отца. Очки в роговой оправе, эспаньолка, воплощение безоружной добропорядочности. Додуматься до такого – наркотики в его доме, что за наглость! Он распахнул
Лоу отправился за отцом и нашел его в гостиной рядом с елкой, окутанной дождиком, отец сидел, согнувшись, в кресле и пытался справиться с гневом. Скорее не укоризненно, а взволнованно отец сказал, что просто не понимает, как Марк может портить себе жизнь.
– Когда я был в вашем возрасте, здесь все лежало в руинах. Не осталось ни одного целого дома. У нас не было ничего, кроме невообразимого чувства вины. Мы были последними отбросами среди всех народов. И мы не ныли, а восстанавливали разрушенную страну. Мы вкалывали, чтобы вам жилось лучше. А вы теперь таскаетесь по улицам, мечтаете все сломать и разрушаете мозг наркотиками. Неужели вы не понимаете, чем обладаете? Какое это бесценное преимущество – расти в мире и благополучии?
Лоу принялся объяснять, что они должны сами разобраться, какие ценности важны. Что не стоит стремиться к материальному благополучию, что капитализм отрывает людей от природы, а американский империализм угрожает миру во всем мире. Кончилось тем, что отец побагровел, вскочил и заорал, что нужно радоваться, раз американцы простили Германию, а если Лоу считает, что коммунизм лучше, то пусть и проваливает на ту сторону! Разговаривать было бессмысленно. Отцовская любовь оказалась погребена под грудой обвинений и самобичевания. В подвале Марк снова включил проигрыватель.
I am the Walrus.
Сочельник был испорчен. Лоу ночевал у Марии. О Марке не говорили. В два часа ночи они проснулись – кто-то бросал снежки в окно. Лоу отодвинул штору и выглянул на улицу. Перед домом стоял заснеженный черный «мерседес» отца. А рядом Марк в афганской дубленке. Желтой с красными цветами, как у Джона Леннона. Он швырял снежки и ухмылялся.
Лоу открыл окно:
– Что ты делаешь?
Марк помахал ключами от машины, открыл пассажирскую дверцу и театрально поклонился. Лоу в трусах сбежал по лестнице и распахнул входную дверь:
– Заходи, клоун!
Марк рассмеялся.
– Оденься! Или ты так поедешь?
– Куда?
– Как – куда? В Индию.
– Ты чокнулся?
– Старый буржуй!
Марк снял дубленку, накинул Лоу на плечи и потащил брата в машину.
Из дома выбежала Мария:
– Марк! Что ты делаешь?
– Прости. Я верну его в целости и сохранности.
Лоу вырвался.
– Садись скорей! – закричал Марк. – Пока папа не хватился.
– Брось свои шутки!
– Да какие шутки.
Лоу попытался выхватить ключи. Марк спрятал руку за спину. Он так и горел решимостью, явно не испытывая и намека на сомнение.
На улицу выбежала мама Марии в махровом халате поверх ночной рубашки:
– Мальчики, идите в дом! Вы же себя угробите!
Потом они все сидели в кухне. Мама Марии приготовила какао, и они всерьез обсуждали возможность поездки в Индию. Мама Марии, учительница географии, объясняла, что там малярия, тигровые питоны и проказа. Поэтому лучше остаться дома. Когда Марк вышел в туалет, она сняла трубку и позвонила отцу Лоу:
– Они у нас.
Марк, услышавший через дверь предательский звонок, ворвался в кухню и потребовал, чтобы Лоу решил, на чьей он стороне.
– Выбирай! Я и один поеду!
– Но послушай, Марк, такие вещи впопыхах не делаются. Это же…
– Твои вещи уже в багажнике.
Он выскочил из дома, не дожидаясь ответа. Лоу стоял в кухне словно парализованный. Мария выбежала на улицу и попыталась образумить Марка. Тот
выхватил из багажника дорожную сумку Лоу и швырнул на тротуар. Мария вернулась и сказала:– Поговори с ним. Только не ругай.
Лоу вышел на улицу. Они тихо поговорили. Затем Лоу вернулся и оделся.
– Прости, Мария.
Та ничего не поняла.
– Я не могу его бросить, – пояснил Лоу.
– А как же я?
Когда на углу показался отец, Марк и Лоу садились в машину. Мать Марии кричала. Мария выскочила из дома в наспех наброшенной куртке и прыгнула в «мерседес», пока мать не успела удержать ее.
– Езжай! – закричала Мария, ошарашенная собственной смелостью.
Марк нажал на газ. Машина, взвизгнув шинами, пронеслась мимо отца, который, словно помешанный, выскочил на мостовую и что-то кричал, но они уже ничего не слышали.
Никто не думал, что они и правда поедут в Индию. Во всяком случае, Лоу и Мария так не думали. И только Марк был исполнен решимости, как человек, которому нечего терять. Лоу порылся в дорожной сумке, лежавшей у него на коленях, – Марк все собрал: одежду, несессер, паспорт, который он взял, чтобы пересечь границу ГДР… и пластинки. Не хватало только проигрывателя.
Марк вел машину на юг, без всякой цели, просто чтобы увеличить расстояние между ними и отцом. И по пути определиться, чего же они хотят. Мария сомневалась, что она действительно нужна Лоу. А Лоу спрашивал себя, не поехала ли Мария с ними лишь потому, что боялась остаться одна. Он вспомнил, будто фильм о чужой жизни, как летом они слушали «Она покидает дом» [19] . Не подозревая, что за одну ночь станут героями этого фильма. Потом они спорили, в какую сторону ехать, не вернуться ли, и Марк скрутил косяк, который передавали по кругу. Когда рассвело, они остановились у бензоколонки, чтобы заправить машину, а сами стояли рядом и выдыхали облачка пара в морозный воздух. И Лоу внезапно охватило чувство счастья. Словно они были единственными цветными людьми в черно-белом кино. Немногочисленные в это время путешественники, закутанные в пальто, выглядели оглушенными рутиной зимнего утра и послерождественским похмельем, безрадостными и словно одеревенелыми. Лоу понял, какой уникальный шанс им выпал. Когда они отправились дальше, машину вел Лоу, и они запели «Мечтая о Калифорнии» [20] . А капелла, в три голоса, а Марк отбивал такт на приборной панели. Тогда они еще ничего не поняли, но спустя время Лоу думал, что тем утром они из городских детей превратились в хиппи, из сторонних наблюдателей – в адептов движения. Поток захватил и понес их.
19
She’s Leaving Home – песня Дж. Леннона и П. Маккартни с пластинки «Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера».
20
California Dreamin’ (1965) – песня американской группы Mamas and Papas.
Turn on, tune in, drop out [21] .
Путешествовать – значит быть свободным. Ощущать пульс жизни. Видеть смысл. А видеть смысл – значит быть кем-то. Вывод от противного звучал так: остановиться – значит быть никем. А этого Лоу хотел меньше всего. Суть была не в том, чтобы куда-то приехать. Или знать, когда вернешься. И вернешься ли вообще. Целью была сама дорога, бесконечная дорога – Индия была другим названием для целого мира, который ждал их.
21
«Включись, проникнись, выключись» – фраза идейного лидера контркультуры 1960-х Тимоти Лири, ставшая девизом хиппи.