Йога Таун

Глава 5

На парковке в Загребе Марк по дешевке продал «мерседес». Два подозрительных типа скрутили номера и сунули Марку ворох купюр. Лоу стоял рядом, испытывая смешанные чувства. Ему было не по себе, когда он думал об отце, которому они даже открытки не отправили, но бесповоротность этого момента опьяняла его. Теперь все мосты, связывавшие их с домом, были сожжены.

Эту английскую парочку они встретили совершенно случайно. Те возвращались из Катманду и возились на дороге со своим микроавтобусом. У них были длинные волосы, застиранная хлопковая одежда и изношенные сандалии. Лоу и Марк помогли им, и когда двигатель запустился, Марк спросил, зачем им, собственно, нужна эта колымага. Англичане были так вымотаны и так хотели домой, что отдали им «фольксваген» почти даром. Он был наполовину белый, наполовину оранжевый, с протекающим складным верхом и явно обладал магической силой, ибо только чудом мог преодолеть путь до Катманду и обратно. Корпус машины был весь во вмятинах и царапинах, запаска отсутствовала, а двигатель пищал, словно там свили гнездо мыши. Зато на зеркале в салоне покачивался ловец снов, а вместо задних сидений было устроено спальное место. Руль был справа, то есть отлично подходил для левостороннего движения в Индии, а ветровое стекло открывалось. Имелись даже часы – сломанные, правда. А еще постельное белье в цветочек, занавески и ящик с инструментами. Тридцать четыре лошадиные силы и максимальная скорость в 100 км/ч – в зависимости от загруженности и направления ветра. Настоящий дом на колесах, пропахший травкой, кулинарным жиром и пачули.

– Ее зовут «Пенелопа», – сказали англичане. – Не меняйте имя.

– Почему?

– Уж поверьте. Это волшебный автобус.

– Почему тогда вы его продаете?

– Секрет.

Лоу рассчитывал, что денег, которые они сэкономят на хостелах, должно хватить до Индии. Даже с учетом того, что они пока не решили, куда ехать: Гоа, Катманду, а может, даже Бангкок. Англичане продали им в придачу снаряжение для кемпинга – газовую горелку, пластиковые тарелки, перочинный нож, два спальных мешка и стопку потрепанных карт. А еще остатки спагетти, консервированные помидоры и три коврика. Все, что дома им самим не понадобится. И афганскую коноплю.

Ее они выкурили вместе.

– Как там в Катманду?

– Холодновато.

Англичане, избавившись от барахла, отправились ловить попутку, и Лоу показалось, что они рады, что скоро будут спать в своих английских кроватях. Было ощущение, что путешествие вышло из-под контроля. Но вслух об этом не говорили. Мария посчитала, что у автобуса скверная карма, и окурила его ладаном.

После этого в салоне пахло как в соборе Святого Петра в Рождество.

* * *

С «Пенелопы», волшебного автобуса, началась история с любительницами автостопа. Места было предостаточно, а на каждой автостоянке тусовались фрики с рюкзаками. На югославской автостраде можно было встретить кого угодно: искателей смысла жизни, мечтателей и бездомных с Запада. Денег у них не было, зато имелись идеалы. Они узнавали друг друга по одежде, прическам, встречались, как старые друзья, и прощались, как безымянные кочевники.

Еще увидимся.

Автобусы с хиппи считались идеальными попутками, потому что машины гастарбайтеров были загружены чемоданами и детьми, а командировочные презирали бродячих бездельников. Марк, и раньше притягивавший женщин, теперь еще оказался крутым обладателем оранжевого «фольксвагена». Он охотно подбирал автостопщиков, и это всегда были не попутчики, а попутчицы. Которые потом спали с Марком на матрасе. Вот только у «Пенелопы» был один недостаток: два человека помещались отлично, на спальном месте сзади, три еще кое-как, но тогда уже речь о чем-то большем не заходила. Но четверо вообще никак. Кому-то приходилось спать в палатке. Это было вовсе не так романтично, как казалось. Особенно когда ветер, дождь или слякоть. Пару раз Марк с кисками, как он называл их, согласился на палатку, но на третий заявил: «Теперь ваша очередь! У Джесси насморк». Лоу и Мария отправились в палаточную ссылку.

Марии, отвечавшей за быт, постоянно приходилось готовить на одну-две порции больше, а Лоу мыл посуду, пока Марк с киской сидели у костра. Лоу жалел неудачников. Выброшенные, искалеченные души, которые, словно птицы со сломанными крыльями, приземлялись на порог, чтобы согреться… и остаться. Ночами Лоу и Мария лежали без сна и слушали, как Марк и киска – то одна, то другая – жизнерадостно спариваются. А когда на следующий день киска ехала, прижавшись к плечу Марка, Марии приходилось перебираться назад, где ее укачивало. Страдала она молча – как рыба, вытащенная из воды. Лоу чувствовал, что она жалеет, что поехала, а он жалел, что взял ее с собой. Как-то в Греции, когда они стояли в свете неоновых огней у автомойки, он отвел Марка в сторону:

– Мария переживает. Из-за твоих девиц.

Марк рассмеялся и свернул сигарету.

– Ревнуешь?

– Нет! Но так больше продолжаться не может.

– Знаешь что? Вы с Марией – парочка пожилых супругов.

– Почему это?

– Вы как новая аранжировка хорошей песни. Когда-то у вас была химия, а теперь…

Марк закурил и нагло посмотрел Лоу в глаза. Он провоцировал и понимал, что Лоу знает, что он прав. Мария, которая, казалось, чувствовала недосказанное, проронила тем же вечером:

– Я для вас обуза.

Марк обнял ее, опередив Лоу:

– Брось, Мария. Мы вместе свалили и вместе поедем дальше. Ты ведь мне как сестра, слышишь?

Лоу не понравилось сравнение, ведь тогда Мария становилась и его сестрой.

Но на Марию объятие Марка, казалось, подействовало благотворно. Она высказала ему все свои претензии, и они сошлись на правиле: попутчиц можно брать, но каждая остается только на ночь. Утром пусть убираются. К удивлению Лоу, Марк согласился. Может, из любви к разнообразию, а может, потому что некоторые девицы грузили его своими проблемами больше, чем ему хотелось.

* * *

Расставания давались ему легко, легче, чем женщинам, которые оставались на обочине ждать следующей попутки.

Еще увидимся!

Так установился новый негласный закон: не прощаться – никаких привязанностей, никаких сантиментов, никто никому ничего не должен. Свобода превыше всего.

* * *

Следующие дни прошли спокойно. Они словно скользили на доске для серфинга по бесконечной волне к краю Европы. 31 декабря они стояли у Галатского моста в Стамбуле, откуда отправлялись паромы через Босфор. В воздухе плыла музыка, толпы людей прогуливались по набережной – погода весенняя. Они были не одни – у паромного причала сгрудились автобусы из Парижа, Рима и Амстердама. Стамбул был игольным ушком, где нужно было решить, переправляются ли они в Азию или возвращаются домой.

* * *

Пока Лоу занимался «Пенелопой», а Марк пытался раздобыть травку, Мария из кафе позвонила матери. Хотела ее успокоить, но мать набросилась с упреками. Когда все трое снова встретились возле автобуса, Мария рыдала. Лоу сказал, что это она зря. Не надо оглядываться. Но Мария тосковала по дому. Не по матери, а по ощущению дома. Над Босфором дул резкий ветер, и она прятала лицо в меховом воротнике дубленки Марка.

– Ну же, Мария, – сказал Марк и показал ей большой целлофановый пакет с травой, спрятанный под курткой.

Она лишь затрясла головой. Лоу оглянулся – нет ли поблизости полицейских.

– Слушай, спрячь это!

Марк рассмеялся.

– Ты хочешь домой? – спросил он у Марии.

– Я не знаю.

– Come on [22] , Мария! Все только начинается!

– Оставь ее, – попросил Лоу.

– Тоже домой захотелось?

– Давай сначала поедим.

– Лоу, ты лузер!

Марк забарабанил ладонями по автобусу, ухмыльнулся Лоу и запел:

22

Ну же (англ.).

О лузер Лоу,О лузер Лоу,Baby I love you,О лузер Лоу.

Лоу узнал песню. Creedence Clearwater Revival [23] . Он насмешливо улыбнулся Марку. Мария вытерла слезы с зареванного лица. Лоу попытался взглядом дать Марку понять, чтобы он перестал. Но Марк только разошелся. Он изучал металл ладонями: где получаются низкие и высокие тона, как звучат пустоты, шайбы, хром. Потом повернулся к Марии, опустился на колени и забарабанил по колесным колпакам:

23

Американская группа, один из символов американской рок-музыки 1960-х, упоминается песня Suziе Q, написанная Дэйвом Хокинсом в 1957 г., но ставшая знаменитой в исполнении Creedence.