Йотунхеймские змеи

– Не хочешь отдавать магию? Тогда я предложу тебе иную цену, но это будет мое последнее слово.

– Говори, какое! Я готов платить любую цену, кроме своей магии!

Ас гордо выпрямился и скрестил руки на груди. На душе скребли кошки или змеи… Что она еще может такого потребовать дорогого?

– Хорошо, йотун. Магия больше не является ценой за кинжал, и ты сам это сказал. Не забывай, - Рататоск склонила голову на другой бок.
– Тогда в обмен на кинжал я заберу твою семью. Царя Одина, принца Тора и царицу Фригг. Их души залечат рану Иггдрасиля. Они ведь не так дороги тебе, как твоя магия, верно?

Локи застыл на месте, боясь шевельнуться. Один, мать, Тор… Как она может просить его о таком?

– Почему ты так удивлен, ледяной принц? Они ТВОЯ семья, не правда ли? Пусть не родные по крови, но не они ли вырастили тебя, как сына? А значит, я могу потребовать их жизни, как нечто важное для тебя. Как нечто, принадлежащее тебе.

– Нет…

Обычно богатое красноречие сейчас не решалось приходить на помощь. Его семья.

Конечно, они все ему теперь никто, раз уж он не то что не родной, но еще и йотунский сын. И конечно, он был готов хоть сейчас устроить Одину хорошую встряску интересным разговором. И конечно, Тор частенько бесил его своими выходками и тем, что вечно во всем был первым, оставляя не-брата с носом на втором месте. И конечно, мать тоже была не святой, раз знала и не сказала. Но все-таки он не мог желать им смерти. Как бы там ни было, Один забрал его из Йотунхейма и воспитывал, как принца. Тор пусть и был туповатым и заносчивым, но он не сбежал тут же, когда увидел, кто Локи на самом деле. И мать… Тор, Один - они больше не были ему родными, но Фригг продолжала оставаться матерью. Самым любимым и родным человеком. Он не мог отдать ее жизнь за чертов кинжал. Такая плата слишком высока…

– А что… что если я откажусь платить тебе, получив кинжал?

– Это невозможно. Как только мы заключим сделку и кинжал окажется у тебя в руках, твоя семья умрет. Их души растворятся в жизненной волшебной энергии Иггдрасиля.

Локи задумался на секунду и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Рататоск оборвала его.

– Не думай, что ты можешь обхитрить меня, ледяной принц. Сделка будет выполнена строго по договору. Точность слов ничего не будет значить. Ты можешь не произнести ни звука. Ведь сделку я заключаю не с твоим языком, а с твоей душой.

Это его разозлило. Какой смысл идти сюда, если проклятый ясень предлагает невыполнимые сделки! Локи нечем расплатиться с белкой! У него нет ничего такого, что он мог бы ей отдать.

– Это нечестно!

– В чем тут нечестность? Ты получаешь частичку мирового древа - сильнейшее оружие во всех мирах, и ты должен заплатить за него высокую цену. Ничто нельзя получить даром. Почти ничто…

Локи, который начал ходить туда-сюда, от злости пиная мелкие куски облупившейся глины под ногами, остановился.

– И что же можно получить даром?

– Шанс, возможность.

– То есть?
– колдун снова подошел к белке и склонился над ней, чтобы смотреть в ее черные поблескивающие глаза.

– Например, шанс прожить жизнь заново, - Рататоск бросила короткий взгляд в сторону ручья.
– Это источник не только вечной молодости древа, но и постоянного обновления, возрождения. Испивший из него может прожить свою жизнь сначала. Другая судьба, другая история. Норны берегут его, чтобы тысячи желающих не перепутали нити своих судеб. Но ты, по воле самих жриц судьбы, попал сюда и можешь сделать выбор. Заплатить за кинжал или испить из источника и переписать свою судьбу. А можешь просто уйти обратно ни с чем.

Локи вернулся к ручью и опустился на корточки рядом с небольшим руслом. Вода весело журчала по кочкам и камням, отправляясь в черную туманную пустыню.

Источник новой жизни. Ас осторожно опустил пальцы в воду. Приятная прохлада омыла кожу, напоминая о том, как ему захотелось пить, когда он пришел сюда. Один глоток, и все исчезнет. Не надо решать судьбу мироздания, не надо делать тяжелого выбора, не надо возвращаться обратно с пустыми руками и ловить разочарованный взгляд сначала Тора, потом Одина. Больше никаких семейных тайн, никакой лжи, никаких асов, которые косятся на него за что-нибудь новенькое сегодня. Никакой сжигающей душу зависти к старшему брату, обиды. Он больше не будет ни приемным асом, ни отвергнутым йотуном. Что-то совершенно новое. Да!

Мысли о другой жизни заставили его улыбнуться. Другая судьба! Он был бы счастлив оставить эту жизнь и прожить историю заново! У него была бы нормальная семья, друзья. И он был бы однозначно единственным ребенком в семье. Или у него могли быть младшие братья, но никак не старшие. И у него однозначно было бы много магических сил, и трон бы принадлежал только ему. Его бы уважали и безоговорочно подчинялись. Ну а он бы, так и быть, был благосклонен ко всему этому стаду…

«- Ты хочешь управлять ими, как стадом?

– Ну да!»

Злой, полный отчаяния голос Тора ворвался в воспоминание и стер с лица улыбку. Разрушенный мидгардский город…

«Люди, что они могут? Гореть…»

Труп Лафея…

Мертвые йотуны в полуразрушенном ледяном мире.

Горы трупов в Мидгарде.

Оседающий на пол агент ЩИТа.

Тор. Его взгляд… Полный горечи и отчаянной злости. Его слова… острые, как горящие стрелы.

А что если… его другая жизнь будет такой? Сейчас у него был Тор. А у того Локи не было никого. И ничего в душе, кроме злости и обиды, гонящих его лишь вперед, без оглядки, разрушая все на своем пути. К непонятной цели в облаках в виде золотого трона. Трона для пастуха…

А вдруг бы он снова родился сыном Лафея, но Один не забрал его в Асгард? Какой бы тогда была его жизнь? И была ли вообще?

Локи вскочил на ноги и отшатнулся прочь от ручья. Это место… Это древо, ручей, белка - все здесь было ужасным и внушало лишь одно желание: сбежать прочь! Они все просили невозможного и предлагали отвратительное. Радужные представления о другой жизни разбились в прах о тяжелые воспоминания. Готовность платить за оружие ценой жизни своей семьи даже не появилась на свет. Трусливое бегство ни с чем - вот его единственный выход! Вернуться и смотреть, как все девять миров разрушаются лишь потому, что он не смог пожертвовать тремя людьми. Единственными родными людьми, пусть не по крови, но все же.

Рататоск не отрывала от него внимательного взгляда, наблюдая за тем, как на лице принца появляется злое отчаяние. Как он обхватывает себя руками, впиваясь до боли в плечи. Как мечутся мысли в его голове и колотится сердце.

– Почему ты не можешь отдать мне кинжал просто так! Ведь я делаю это, чтобы спасти все миры!

– Потому что Иггдрасилю нет дела до всех миров. Будучи уничтоженным до самых корней, распавшись в труху или пепел, он вновь возродится, чтобы дать жизнь новым мирам и новым существам.

В голосе Рататоск слышалось холодное равнодушие, будто она говорила о чем-то обыденном. Будто каждый день видит, как распадаются миры и погибают все их обитатели. А может, так оно и было? Или этому существу просто было глубоко наплевать на всех, кто жил там, на ветвях. Ведь она, вечная спутница ясеня, не погибнет…

– Я не желаю заключать с тобой такую сделку, ясно?! Ты ничего не получишь!

Белка защелкала зубами и, сделав странный кивок, снова запрыгнула на ствол.

– Значит, тебе пора возвращаться обратно, ледяной принц! Удачи!