Юбер аллес (бета-версия)

Он прикрыл глаза и сосредоточился на вкусовых ощущениях.

Третья и четвёртая заварка снова смягчили восприятие, пятая резко взбодрила. Каждый раз после своего обычного вопроса девушка окунала кисть в свою чашку и что-то рисовала на бумаге.

После шестой - умиротворяющей -порции Власов почувствовал, что больше не хочет пить. Он решительно отодвинул чашечку в сторону.

– Вы правильно поняли, почтенный господин, - китаянка заговорила совсем тихо, - гадание закончено. Вот это, - она продемонстрировала ему листок бумаги, - гексаграмма "И Цзин", "Книги Перемен".

На бумаге красовался столбик из бледных - то ли синих, то ли чёрных - линий, прямых и прерванных, одна над другой.

Власов покопался в памяти, и решил, что бумага пропитана солями железа или чем-то подобным. Он опять вспомнил детство: в райхсюгендовском летнем лагере их учили делать чернила из чернильных орешков, по древнему дойчскому рецепту двенадцатого века. Тогда же им рассказывали про дубильные вещества. Но достаточно ли в чае таннина, чтобы дать такую реакцию? Фридрих обратил внимание на то, что некоторые линии получились совсем бледными.

– "Книга Перемен" описывает шестьдесят четыре ситуации, в которые может попасть человек, - тихо струился голос китаянки.
– Этим ситуациям соответствуют гексаграммы, лю ши сы гуа, то есть фигуры из шести линий. Линии бывают прямыми и прерванными, что соответствует энергиям Ян или Инь...

– Двоичный код, - перебил Власов. Он слышал про эту гадательную систему, хотя никогда этим специально не интересовался.
– Но ведь, кажется, эти линии определяют, кидая монетки?

– Или перебирая стебли тысячелистника, - кивнула китаянка.
– Но на самом деле линии можно получить любым способом. Сейчас мы их получили при помощи чая. Каждая заварка оказывала на вас своё действие - обостряло или гармонизировало ваше видение мира. Я спрашивала вас об ощущениях, и, в соответствии с ними, рисовала линии, описывающие ту ситуацию, в которой вы сейчас находитесь.

– И что же получилось?
– осведомился Фридрих, не скрывая иронии.
– Меня ждут какие-нибудь опасности?

– Именно, - серьёзно ответила девушка.
– Ваша духовная ситуация соответствует двадцать девятой гексаграмме Книги Перемен, она называется Си Кань, Двойная Бездна, или Двойная Опасность. В греческой мифологии ей соответствует Сцилла и Харибда, два морских чудовища, живущие по сторонам узкого пролива, между которыми нужно провести свой корабль. Другими словами, пройти по лезвию бритвы. Согласно стратагемам, это ситуация благородного мужа, попавшего в окружение низких людей, причём они таковы и сверху, и снизу... Заметьте, некоторые черты проявились на бумаге сильнее, некоторые слабее. Самая яркая черта - пятая... Давайте теперь рассмотрим составляющие. Си Кань состоит из двух триграмм, каждая обозначает воду. Это две водяные бездны. В Торе сказано...

– Простите, - Власов поднял бровь, - Тора - это ведь, кажется, юдская мистика?

– Все мистические традиции имеют свои соответствия, - заявила китаянка. Её голос стал чуть твёрже: как будто внутрь горлышка попала сухая горошинка.
– Бог начал материальное творение с того, что отделил воду от воды. Это был второй день творения, и в этот день возникли раздоры. Поэтому Бог не сказал об этом дне - "и увидел он, что это хорошо"... Вы - тот, кто должен предотвратить раздор...

Фридриха все больше раздражала вся эта цветистая чепуха. В конце концов, его, очевидно, позвали сюда не для разговоров о боге и предначертании. Разумеется, за словами об исходящей с двух сторон опасности и раздоре могли скрываться вполне конкретные намеки на ничуть не мистические обстоятельства. Но, в конце концов, он и без странной китаянки знал и о борьбе партийных фракций, и о трениях между членами Райхсраума, и о внешних угрозах... И предпочел бы получить более конкретную информацию.

– Знаете что, - решительно перебил он, почему-то догадываясь, что китаянка не обидится, - я думаю, что мы сэкономим время, если перейдем сразу к делу. Чай, конечно, превосходен, а все эти восточные учения интересны... с культурологической точки зрения, но я пришел сюда для серьезного разговора. С называнием вещей своими именами, насколько это возможно. Я должен говорить с вами? Или с кем-то еще?

– Знаменитая дойчская прямота, - улыбнулась девушка, и улыбка эта была куда более жесткой, чем можно ожидать от служительницы китайского чайного клуба.
– Хорошо. Я израильский офицер. Меня зовут Эстер Шляйм.

Власов, наконец, сообразил, что за акцент звучит в её речи.

– Шляйм, да, - продолжала она.
– По-русски будет "слизь". Мне нравится, как это звучит по-русски, это выразительнее. Потешная фамилия, правда? Когда-то ваш император, Иосиф...

– Император Остеррайха, - машинально поправил девушку Фридрих.
– Тогда это была ещё не Германия.

Женщина впервые посмотрела ему в лицо, и Власов увидел, что разрез глаз у неё не совсем не азиатский, а сами глаза - карие, с поволокой. Лицо оказалось тоже не девичьим: Власов понял, что женщина намного старше, чем ему показалось сначала.

– Император Остеррайха, - продолжила та после крохотной паузы, - приказал дать всем юде, проживающим на его землях, фамилии. Этим занимались специальные комиссии. Комиссии брали взятки, и если деньги были хорошие, то юде получал хорошую фамилию. А если денег было мало или совсем не было, фамилию давали смешную. Или оскорбительную. Это было всего лишь вымогательство. Но фамилии с тех пор остались. Когда моего отца завербовали визенталевцы, они с ним подробно поговорили и об этом тоже. Они хорошие психологи, - последние слова она произнесла с нескрываемой ненавистью.
– Вот только они ему не сказали, что, по их мнению, его дочь не юде, а шикса. Этого они ему решили не говорить. Очень тактично, не правда ли?

– Простите, - решился Власов, - но по вас не скажешь, что вы юде.

Эстер оскалила зубки. Фридрих заметил, как во рту собеседницы блеснула старомодная металлическая пломба.

– Я знаю, да. Китайцы сразу видят, что я нечистокровная, но для остальных я схожу за китайскую куколку. Моя мать была родом из Гуаньчжоу... Я говорю вам всё это затем, - оборвала себя она, - чтобы вы понимали: у меня есть личные счёты к визенталевцам. Я ненавижу этих скотов. Поэтому я делаю то, что я делаю.

Фридрих понял. Израильское расовое законодательство, скопированное с дойчских Нюрнбергских законов и Уложения о расовой чистоте от 1943 года, исходило из того, что любой потомок отца-юде или матери-юде признаётся юде. Визенталевцы же исходили из каких-то древних талмудических правил, согласно которым полноценными юде признаются только рождённые от матери-юде. Для таких полукровок предусматривался один выход - формальное принятие иудаизма, но и после этого на них всё равно смотрели косо. Власов мог себе представить, как визенталевцы относятся к людям с неполноценным, с их точки зрения, происхождением, да ещё и с такой экзотической внешностью, как у Эстер.