Юбер аллес (бета-версия)

– Я их ненавижу, - повторила молодая женщина.
– Их всех. И особенно этого...
– она сказала что-то непонятное на иврите.

– Простите?
– не понял Власов.

– Я назвала его - "бен зона". Сын шлюхи. Вы знаете, о ком я. Кажется, вы знаете о нем не так уж мало... особенно для человека, до сих пор остающегося в живых, - она снова улыбнулась своей недоброй улыбкой.
– И я хочу расспросить вас об этом. Потом я расскажу то, что знаю я.

Фридрих выразительно повёл бровью в сторону старой Берты, которая откровенно вглядывалась в лица говорящих.

Девушка что-то сказала старухе на иврите. Та сделала недовольное лицо, но встала, отошла на два шага от столика и демонстративно уселась на оранжевый пуфик спиной к собеседникам.

– Она работает и на ваших тоже?
– на всякий случай поинтересовался Власов.

Китаянка кивнула.

– Старая Берта работает на всех, кто ей платит... Давайте, наконец, о Зайне. И о Борисове. Борисов был на мне.

Власову потребовалось секунды полторы, чтобы понять фразу.

– Значит, это вы за него отвечали. И вы...
– он не закончил фразу.

– Да. Я его упустила, - признала Эстер.
– Я глупо, бездарно упустила его. А ведь я была уверена, что рано или поздно Зайн к нему придёт. Я была уверена, да. Эти шлимазлы из АМАН, эти тупые вояки - что они умеют? Они много лет держали его в тюрьме, и что же?

– А кого представляете вы?
– решил внести ясность Фридрих.

– МОССАД. Это такая маленькая служба, её создали недавно. Может быть, вы знаете.

Власов подумал и вспомнил про какую-то израильскую "службу информации и особых операций", или что-то вроде этого. По сравнению со знаменитой на весь мир "Агаф Модиин", израильской военной разведкой, эта организация ничем особенным не прославилась. Впрочем, на сей счёт не стоило заблуждаться: юде, даже израильские, просто обожали всё запутывать и прятать концы в воду. Но, во всяком случае, в сферу профессиональных интересов Власова эта контора пока не попадала.

– МОССАД был создан во время Фолшпиля, - пояснила израильтянка.
– Для самых... как это сказать по-русски? Деликатных заданий, - вспомнила она.

– Вы очень хорошо говорите по-русски, - заметил Власов.

– Нет, всё ещё плохо, - безапелляционно заявила женщина.
– Я иногда забываю слова. Я полиглот, но некоторые слова я иногда забываю. Но тот клуц из АМАН, что допрашивал Борисова, знал русский ещё хуже меня. Тогда бы он понял...
– она замолчала.

– Что именно?
– Фридрих опять почувствовал, что ноги затекают.

– Давайте так. Вы мне расскажете, что успели накопать. А потом я вам отвечу на вопросы. И расскажу то, чего вы не знаете... Да, - добавила она, уловив колебания Власова, - ваше руководство не удосужилось проинформировать нас, что Зайн в России. Хотя могло бы, учитывая опыт прошлого сотрудничества... Но теперь какие-то полномочия у вас есть? Иначе вы бы не пришли сюда. Я, в свою очередь, получила от своего руководства все полномочия. Можете считать, что инициатива контакта исходит от нас, если вам так проще. В конце концов, это в общих интересах. Ну что, перейдем, наконец, к делу, как вы сказали?

– Хорошо, - кивнул Власов. Напутствие Мюллера оказалось кстати.

Далее последовало то, что Фридрих не мог назвать иначе как допросом - быстрым и профессиональным. Вопросы сыпались один за другим - иногда логичные, иногда совсем непонятные. Фридрих старался отвечать честно и точно, выполняя свою часть соглашения - даже когда вопросы не касались непосредственно Зайна. В частности, Эстер заинтересовалась последней добычей Власова - розовым целленхёрером с записью разговора со Спаде.

– Зайн легко снюхивается с наркоторговцами, - объяснила она.
– Этот Спаде вполне может быть связан с некоторыми его делами. Хотя, насколько мне известно, Спаде юдофоб... Хоть что-то в нём осталось нормального, да? Вы ведь так подумали?
– израильтянка сделала вид, что шутит, но в глазах блеснула злость.

– У него не было никаких причин быть ещё и юдофилом, - возразил Власов.
– Хотя и ярко выраженным юдофобом - тоже.

– Нет, он тяжёлый юдофоб. Однако, если дела идут скверно, можно связаться хоь с чёртом, не говоря уже о юде-террористе...

– Не думаю, что между ними есть связь, - заметил Власов.
– Всё, что могло бы связывать эти две фигуры - тема наркотиков. Точнее, штрик. Но Спаде, насколько я знаю, не занимается штриком.

– Не всё так просто. Берта потом вам расскажет кое-что, - туманно заметила Эстер.
– Но сначала я вам хочу кое-что рассказать. Кажется, я поняла, почему Зайн убил Борисова.

– Вы уверены?..
– начал было Фридрих, но женщина махнула рукой.

– Не притворяйтесь. И вы, и я - мы оба знаем, кто его убил. И как.

– Я примерно представляю себе "как"...
– начал было Власов.

– А я знаю точно. Я работала со штриком. Скорее всего, - офицер Шляйм опять показала зубы, - Зайн просто отдал ему приказ. Допустим, вывел на крышу, а потом... ну, скажем... велел прочесть длинное стихотворение и после этого спрыгнуть вниз. Даже не так: просто закрыть глаза и пойти вперёд. Подштрикованный человек исполняет такие команды безропотно. А за то время, пока тот читал стихи, Зайн успел скрыться.

– Но почему он в таком случае не приказал ему, скажем, вскрыть себе вены в ванной?
– заинтересовался Фридрих.
– Тогда бы тело нашли гораздо позже.

– Нет, это могло бы не сработать. Во-первых, человек, даже под препаратами, всё-таки не может убить себя. Такие приказы обычно не срабатывают. Конечно, он мог уложить его в ванну и вскрыть ему вены. Но для того, чтобы жертва вела себя смирно, нужно слишком много наркотика. Он захлебнулся бы в воде. Так или иначе, это было бы обычным убийством. А Зайн не мог убить Борисова.

– Почему?
– осведомился Власов.

– Борисов когда-то принадлежал к личной организации Зайна, так называемой Бригаде... Он носил кличку Каф. Это такая буква нашего алфавита. Эти люди были связаны между собой... очень тесно, - последние слова женщина выговорила с видимым усилием, как будто признавалась в чём-то неприятном.
– И Зайн когда-то обещал всем своим соратникам, что он никогда сам не пожертвует жизнью любого из них, даже если это будет необходимо для дела. А Зайн всегда исполняет свои обещания. Ну, то есть по-своему исполняет.

Власов задумчиво кивнул.

– Но дело не только в этом. Зайн мстителен, но не настолько, чтобы рисковать своей миссией здесь ради какого-то Борисова. У него был другой интерес. Практический. Я уверена, что он не просто убил его. Он его допрашивал.

– И что же такого мог знать этот Борисов?
– Власову захотелось попросить ещё чая, но он понимал, что сейчас не время.

– Не знал. А имел, - поправила его Эстер.
– Я прочла все протоколы допросов этого человека. Борисов просидел в тюрьме шесть лет, и его допрашивали постоянно, практически каждый день. Из него вытащили очень много всего. Но кое-что они всё-таки упустили. Просто не придали значения некоторым его оговоркам и околичностям. Потому что они интересовались только его работой на Визенталя и прочими такими вещами. Потом мы стали разбираться, но было уже поздно. Мы - это МОССАД, - сочла нужным добавить она.
– Так вот, Борисов был замешан в одной старой истории. Когда он был ещё в России, до эмиграции... Точнее сказать, до бегства. Так вот, он бежал не один. И этот второй человек оставил в России какую-то вещь. Очень ценную. И представляющую интерес для Зайна лично.