Юг в огне

Востропятов наклонил голову в знак понимания.

– Приложим все усилия, Владимир Ильич, - сказал он, - чтобы оправдать вашу уверенность. Вы можете не сомневаться в том, что лучшая, передовая часть трудового казачества встанет на защиту советской власти, но... запнулся Востропятов.

– Что вы хотите сказать?
– вопросительно взглянул на него Ленин.

– Вы извините меня, товарищ председатель Совнаркома, - нерешительно проговорил Востропятов.
– Мы уполномочены от имени фронтового казачества заявить вам, что казаки ждут от Совета Народных Комиссаров льгот для себя...

Ленин недоумевающе оглянул казаков.

– О каких же льготах идет речь?
– спросил он и, не дожидаясь ответа, сказал: - Ведь Совнарком уже отменил обязательную воинскую повинность казаков. Отменил и обязанность казаков приобретать за свой счет обмундирование и снаряжение, когда их призывают на военную службу*. В ближайшее время Совет Народных Комиссаров разрешит земельный вопрос в казачьих областях на основе советской программы. Все это надо широко разъяснить казачьему населению в целях привлечения его на борьбу с калединцами и прочими контрреволюционерами.

_______________

* До революции каждый казак, призываемый на военную службу,

обязан был за свой счет справить строевого коня с седлом,

обмундирование, снаряжение и оружие - пику, шашку, за исключением

винтовки.

Казаки внимательно слушали Ленина и все, что он говорил им, записывали в блокноты для того, чтобы об этом рассказать у себя, на Дону.

* * *

Когда казаки остались одни в гостинице "Астория", где их поместили, они долго и восторженно обсуждали свою встречу с Лениным.

– Никогда этого не забуду!
– говорил Прохор.
– Какой же товарищ Ленин хороший, простой, обходительный!..

– А ведь какой великий человек!
– подхватывал Востропятов.
– А у нас какой-нибудь есаулишко уже нос задирает, задается... Говорят, все великие люди просты в обхождении...

– Товарищи!
– вспомнил о чем-то Прохор.
– Вот довелось нам от имени всего донского казачества побеседовать с товарищем Лениным. Сколько он порассказал!.. Как приедем на Дон, обо всем мы должны отчитаться перед казаками... А вот кое-что у нас не с порядке...

– О чем это ты?
– спросил Востропятов.

– А вот о чем, - ответил Прохор.
– Как мы будем отчитываться о таком деле: сейчас в Петрограде находятся три наших казачьих полка: первый, четвертый и четырнадцатый. Зачем они здесь? Там они нам могут большую помощь оказать в разгроме контрреволюции...

– Правильно надумал, - согласился Востропятов.
– Полки эти революционные. Они, действительно, могут нам здорово помочь.

– Верно толкуете, - согласился и Захаров.
– Полки надо направить на Дон. Доложим обо всем этом товарищу Ленину. Он поможет.

– И это правильно, - кивнул Востропятов.

– Я предлагаю созвать завтра митинг полков и поговорить с казаками, предложил Прохор.

– Ладно, - согласился Захаров.
– Так и сделаем. А сейчас - спать.

...Казаки жили в Петрограде неделю. За это время им еще раз пришлось увидеться с Лениным. Они разрешили все вопросы, которые ставили перед правительством. Все казачьи полки, находившиеся в Петрограде, решено было возвратить на Дон завершать революцию.

Прохор Ермаков и Востропятов возвращались к себе, в Каменскую, веселые и довольные. Захаров же остался работать в Петрограде. Его избрали членом казачьей секции при ВЦИКе.

XIX

Когда Буденный с дедом Трофимом подъезжал к Платовской, где-то на западе, во мгле ночи, вспыхивали зарницы и глухо рокотали артиллерия.

– Слышишь, гудет?
– неодобрительно покачал головой дед Трофим.

Буденный промолчал. Поблагодарив старика, он слез с саней и, не заходя домой, направился в станичный ревком узнать, каково положение в станице. Но в ревкоме никого не было. Всюду в комнатах царил беспорядок, полы усеяны рваной бумагой. Видимо, все бежали отсюда второпях.

По тихим, пустынным улицам Буденный пошел домой. Родители не спали. Они с тревогой прислушивались к раскатам артиллерийской стрельбы.

– Чего вы не спите?
– входя в хату, спросил у них Буденный.

– Какой уж тут сон?
– плача, проговорила мать.
– Такого страха с отцом пережили - и не приведи боже.

– Чего ж вы так боялись?

– Да как же, сынок, весь день из пушек палят... Вот-вот белые в станицу войдут. Измываться же они будут... А тут наш Емельяша к Никифорову в отряд поступил.

– Ну и правильно сделал, - сказал Буденный.

– Как так - правильно?
– всплеснула руками Мелания Никитична.
– Ведь его там и убить могут... А ведь он только со службы пришел...

– Молодец Емельян! Если б, мамаша, он к красным не ушел, то его белые б могли забрать... А кто это спит?

На сундуке бежал волосатый парень.

– Ай не признаешь?
– радостно спросил отец.

Семен нагнулся над спящим. Тот, приоткрыв веки, улыбнулся:

– Здорово, братушка!

– Дениска?!
– обрадованно вскричал Семен, сжав в объятиях брата. Ах, чертушка ты этакий!.. Когда же прибыл?

– На другой день после твоего отъезда в Великокняжескую... Это, выходит, значит... пятнадцатого февраля...

Юноша встал с сундука, подсел к брату. Семен любовно глядел на него.

– Ишь ведь ты какой стал, - с изумлением сказал он.
– Вырос на войне... Ну как, Дениска, пришлось и тебе хлебнуть горячего?..

– Ну а как же, - вздохнул юноша.
– Пришлось, Сема, повидать всяких страхов.

За станицей все слышнее ухали пушки, низенькие оконца хаты при каждом ударе тоненько звякали.

– Господи Исусе!
– перекрестилась Мелания Никитична.
– Целый день и ночь, без перерыва, так и стреляют, так и стреляют... Сколько теперь понабили народу, матерь божья... Цел ли наш Емельяша?..

По улице пробарабанил дробный перестук копыт мчавшейся лошади. Под окном топот оборвался. Мелания Никитична прильнула к стеклу, всматриваясь в темь ночной улицы.

– Господи!
– вскрикнула она обрадованно, бросаясь к двери.
– Никак, Емельяша?!