Юг в огне

– Не следовало бы нам отбиваться от железной дороги, - буркнул Лагутин.
– Тут все время в движении красногвардейские части. В случае чего, они нам всегда помогут. А вот там, в глуби, надеяться уже не на кого.

– А на фронтовиков?
– спросил Подтелков.

– А разве ты, Федор Григорьевич, не видел, какие они тут фронтовики стали?
– сказал Востропятов.
– Чуть было из-за плетня тебя не подстрелили...

– Да ведь это ж контрреволюционеры стреляли, - возразил Подтелков.

– А контрреволюционеров разве из числа фронтовиков нет?
– спросил Мрыхин.

Подтелков промолчал.

– Я думаю, что пока нужно держаться железной дороги, - сказал Кривошлыков.

– Чудаки, - пожал плечами Подтелков.
– Не понимаю, чего вы трусите? Ну, раз возражаете, то ладно, пойдем пока по линии железной дороги...

Поезд продвигался к Царицыну. Но Подтелков на этом не успокоился. Он снова завел разговор о том, что лучше бы в северные округа идти походным порядком.

– Ведь пока мы дошли б до места назначения, до Усть-Медведицы и Урюпинской, то собрали бы целую армию фронтовиков, - говорил он. Революционных фронтовиков из казачьей бедноты да иногородних по станицам много. Все они пошли бы за нами.

– А оружье где для них возьмем?
– спросил Востропятов.

– Ого, брат!
– усмехнулся Подтелков.
– Оружия по станицам и хуторам хоть завались. Каждый фронтовик принес с собой по винтовке, а некоторые так притащили даже пулеметы... Я уж не говорю о шашках. Их в каждом дворе по две, по три.

Однажды, когда поезд остановился на разъезде Грачи, Подтелков отдал приказ экспедиции разгружаться.

– Отсюда пойдем походным порядком, - сказал он.

* * *

Когда по составу экспедиции разнеслась весть о разгрузке, к Подтелкову подошли Лагутин с Востропятовым.

– Смотри, Федор, как бы нам ошибку не допустить, - сказал Лагутин. Зря торопишься.

– Ничего, - проговорил Подтелков.
– Я все продумал. Ничего страшного нет... Все-таки мы большего достигнем, если пойдем походным порядком...

– Ладно, посмотрим, - пожал плечами Лагутин.

По дороге, мимо поезда, дымя пылью, мчались два всадника в кожаных тужурках.

– А ведь это, кажись, Щаденко?
– всматриваясь во всадников, сказал Востропятов.
– Товарищ Щаденко!..
– крикнул он.
– Заезжай к нам!

Всадники повернули к вагонам. Один из них действительно оказался Щаденко.

– О, старые знакомые!
– закричал он весело.
– Все донское правительство. Какими судьбами сюда попали, товарищи?
– соскочив с лошади, спросил он, здороваясь с каждым за руку.

Лагутин рассказал ему о цели поездки экспедиции в северные округа.

– Это правильно, - одобрил Щаденко.
– В Усть-Медведицком округе и на Хопре много революционных казаков и иногородних. Там можно собрать несколько полков. А что вы здесь остановились?

– Да вот Подтелков вздумал тут разгружаться, - сказал Лагутин. Отсюда хочет идти в Усть-Медведицкий округ походным порядком. Мы же не советуем ему этого делать...

– Ведь рискованно же здесь идти, - вступил в разговор и Мрыхин. Сюда мы пробивались с боями, а как пойдем пешим порядком, так и вовсе придется на каждом шагу отбиваться от белых банд.

Щаденко задумался.

– Это, пожалуй, верно, - сказал он.
– Мне с моим отрядом все время приходится иметь схватки с белыми. А не лучше ли вам, товарищ Подтелков, ехать через Царицын на Серебряково или Филоново? А то так прямо через станцию Алексиково на Урюпинскую... Этот путь был бы более безопасным...

– Слишком долго ехать, - ответил Подтелков.
– А нам надо спешить... Пока не поздно, надо собрать полки да двинуть против донской контрреволюции. А ежели поедем на Филоново или Урюпинскую, так время упустим и контрреволюционеры весь Дон под свою власть заберут...

– Смотрите сами, - пожал плечами Щаденко.
– Вам виднее.

Попрощавшись, он уехал.

Наняв в поселке несколько подвод, Подтелков погрузил на них имущество экспедиции и приказал трогаться в путь. Часть казаков шла пешком.

В слободе Николаево-Березовской комиссия попыталась было еще раз провести мобилизацию фронтовиков. Но на собрание явились только старики да женщины с детьми. Ни один фронтовик не пришел на вызов.

– Где ж ваша молодежь?
– допытывался у стариков Подтел ков.
– Куда подевались мужчины, солдаты?

– А бог их знает, де вони девались, - потупляли глаза старики. Разве ж вони кажут нам. Ныне хлопцы своим умом-разумом норовят жить.

И чем дальше продвигалась экспедиция в глубь казачьей области, тем враждебнее к ней относилось население. При приближении отряда Подтелкова жители прятались.

Подтелков был мрачен и молчалив. Он убеждался в том, что напрасно не послушался совета Щаденко и других товарищей. Надо бы поездом ехать до Серебряково или Филоново. В тех местах крепко установилась советская власть, и успех экспедиции был бы обеспечен.

К вечеру девятого мая экспедиция выехала на территорию Усть-Медведицкого округа. Подтелков несколько оживился. Ведь это был тот округ, который являлся целью их путешествия. Проехать еще каких-нибудь, быть может, пятьдесят-шестьдесят километров, и там, твердо был убежден Подтелков, совсем другие люди, все переменится. В родной станице Усть-Хоперской кто не знает Подтелкова?

Подъезжали к хутору Рубашкину.

Лагутин выделил трех казаков и на запасной подводе, запряженной парой бойких лошадей, отправил их вперед в хутор.

Они поскакали и вскоре скрылись за бугром.

Съезжая с пригорка в хутор, казаки заметили, как из другого конца поселка стремительно выскочили десятка два груженных тачанок и повозок и помчались прочь от хутора.

– Что это они?
– недоумевающе спросил Прохор.

– Гуляют, должно, - ответил казак.
– Ныне же пасха.

Но когда въехали в хутор, то убедились, что дело тут не в гулянии и не в пасхе. При приближении экспедиции хуторяне всполошились... Нагружая тачанки и телеги шубами, перинами, самоварами и прочим домашним скарбом, сажая наверх возов ребятишек и стариков, хлеща лошадей кнутами, они мчались из хутора, как угорелые. И сейчас хутор был почти пуст.