Юность Пикассо в Париже

И тут приятели неожиданно натолкнулись на худого молодого человека, который стоял на возвышении вроде небольшой сцены и, бурно жестикулируя, что-то кричал собравшимся зевакам. Молодого человека звали Альфредом Жарри, он был нескладным юнцом, чуть за двадцать, с ярко-рыжими усами и короткой стрижкой.

Не по годам развитый, блестящий студент, Жарри очаровывал своих однокашников бесконечными проказами.

Ходили слухи, что в пятнадцатилетием возрасте, во время учебы в лицее в Ренне он был заводилой в группе мальчиков, которые посвящали массу времени и энергии насмешкам над тучным, благонамеренным, но малосведущим учителем по имени Эбер.

Жарри и его однокашник Анри Морен написали пьесу под названием «Поляки». Они показывали ее с помощью марионеток в доме одного своего приятеля. Главный персонаж пьесы, папаша Убю, был увальнем с огромным животом, тремя зубами – каменным, железным и деревянным, – единственным ухом и уродливым туловищем. В более позднем фарсе Жарри, под названием «Король Убю» папаша Убю появляется снова и на сей раз превращается в одного из самых чудовищных и потрясающих героев французской литературы.

Жарри был умен и, сдав в возрасте семнадцати лет экзамен на степень бакалавра, приехал в Париж, чтобы поступить в Эколь нормаль. Туда его не приняли, но вскоре юноша обратил на себя внимание своими поэтическими произведениями. Сборник его стихов Les minutes de sable m'emorial [19] был издан в 1894 году.

В том же году умерли его родители, оставившие ему небольшое наследство, которое студент быстро растратил.

Тем временем Жарри обнаружил, какое удовольствие доставляет алкоголь. Он окрестил его «священным настоем», а абсент – «зеленой богиней». Ходили слухи, будто одно время он красил себе лицо зеленой краской, ездил в таком виде на велосипеде по городу и прославлял абсент – несомненно, находясь под одурманивающим воздействием этого напитка.

19

«Записки песка».

В ту минуту, когда Пабло и Карлос вошли в зал, Жарри, стоя на трибуне в выставочном зале, с жаром вещал о том, что официальное искусство – не что иное, как профанация. Молодые люди встревожились, увидев, как выступающий извлек из кармана своих длинных мешковатых брюк пистолет двадцать второго калибра и стал размахивать им.

– Оружие! – проговорил Карлос и, предвидя серьезную опасность, быстро оттолкнул Пабло назад.

Глаза Жарри остановились на Пабло. Он перестал вещать и обратился к толпе.

– Дражайшие друзья и глупцы, сейчас я покажу вам мою самую последнюю работу, которую я называю «живым искусством»!

Внезапно Жарри направил пистолет на ошеломленную толпу и начал беспорядочно стрелять в воздух. Пули попадали в стену прямо за Пабло и Карлосом. Люди, припадая к полу и визжа, отползали к укрытиям. А Жарри продолжал палить в воздух, пока не кончились патроны. В комнате повисла звенящая тишина.

Когда некоторые храбрецы наконец осмелились поднять голову, стараясь высмотреть, что же произошло, то люди увидели хохочущего Жарри, который перезаряжал пистолет. Но, слава богу, в этот момент на сцене появились жандармы. Они быстро скрутили безумца и уложили его на пол. Тот отвечал им обильным потоком ругани.

– Фашисты, ублюдки, – орал Жарри. – Свободу искусству!

Но блюстители порядка, не обращая на его крики внимания, надели на несчастного наручники и повели его, извивающегося и выкручивающего себе руки в попытках освободиться.

Пожилой господин, с которым испанцы уже познакомились, выпрямился, увидел Карлоса и злобно посмотрел на Пабло.

– Это, несомненно, еще один из ваших любимых современных художников?

Карлос, не обращая внимания на старика, обернулся к приятелю.

– Я считаю, сегодня мы уже достаточно всего насмотрелись. Давай-ка покинем этот сумасшедший дом.

– Боюсь, психов тут достаточно, – согласился Пабло. – Что ж, делать нечего.

Пабло покачал головой, закинул руку Карлосу на плечо, и они ушли.

Глава 16 Вечер у дона Луиса

Дон Луис, торгуя недвижимостью, сделал и для себя несколько приобретений в Париже, одно из которых особенно любил. То были обширные апартаменты на левом берегу Сены, в Латинском квартале, неподалеку от Сорбонны.

Латинский квартал всегда оживлен и полон студентов. Он славится своими бистро. Кроме того, здесь находится много высших учебных заведений. Дон Луис был очарован этим районом.

Латинский квартал пересекают бульвары Сен-Жермен и Сен-Мишель – две крупные артерии, от которых, как капилляры, разбегаются в разные стороны сотни извилистых улочек. Обсаженная деревьями площадь Сент-Андре-дез-Ар была местом встреч многих французских художников. Площадь окружали многоквартирные дома, уютные кафе и прекрасные рестораны.

Дон Луис устроил в своей роскошной гостиной небольшую вечеринку в честь дня рождения племянника. Он поставил перед Карлосом слоеный шоколадный торт, чтобы юноша задул свечи. Пабло, Макс, Анна, Хайме и еще несколько молодых испанцев, стоя неподалеку, смотрели, как виновник торжества выполняет эту приятную обязанность, и радовались.

– Ну что ж, Карлос, – сказал дон Луис, – давай посмотрим, сможешь ли ты задуть все свечи… Ах, но постой, сначала ты должен загадать желание!

– Чего же мне пожелать? У меня есть хорошие друзья, семья, Анна…

– А еще – много раскаленного воздуха в легких, – улыбнулся Пабло. – Давай, задувай свечи.

Карлос засмеялся, задул свечи, все захлопали и встали в кружок, ожидая, когда разрежут торт. И тут Карлос ласково взял руку Анны и, притянув девушку к себе, поцеловал ее в губы. Затем с гордым видом обратился к гостям:

– Я хочу сказать кое-что важное. Мы с Анной помолвлены.

Гости стали поздравлять счастливую молодую пару. А Пабло, отойдя в сторону, присоединился к Хайме и Максу. Все трое были явно обеспокоены новостью. Пабло и Макс переглянулись, их взгляды выражали сомнение. Макс склонился к уху Пабло и неодобрительно прошептал:

– Он шутит, наверное? Все знают, что она – шлюха. Вы можете что-нибудь сделать? Образумьте его!

– Я пытался, но он ничего и слышать не хочет.

Пабло подошел к Карлосу, который, стоя рядом с доном Луисом, резал торт. Анну окружили оживленно щебечущие подруги.

– Карлос, можно тебя на два слова?

Карлос обвил рукой талию Анны: он явно был на вершине блаженства. Анна с подозрением посмотрела на Пабло, хотя глаза ее сияли восторгом от своей победы.

– Что бы ты ни хотел сказать, все это может быть сказано и при мне, – заметила она с саркастической усмешкой.