Юность подарит первые шрамы

– Гэйлорд настучал?

– Он сказал, что тебе нездоровится, – ответила Леда. – Ну конечно, какое уж тут здоровье, если это заменяет тебе завтрак, обед и ужин. – Леда с отвращением указала на пустые бутылки.

– Если я не ошибаюсь, у тебя был такой же рацион, когда ты разводилась.

– Да, это правда. Но я разводилась с человеком, с которым была в браке пять лет. Рассел был моей первой, и, скорее всего, единственной любовью. Не смей его сравнивать с Гаспаром и мою боль со своей.

– Почему же? – Кармэл села в кресло и закурила.

– Неужели у тебя с ним было все серьезно?

– Я надеялась, что будет. Гаспар был первым, и, скорее всего, единственным мужчиной, который подарил мне надежду.

Леде так хотелось быть непреклонной, даже отстраненной, но…стоило ей взглянуть в глаза матери – боль плескалась в ее холодных слезах, – весь ее замысел тут же потерпел крах.

– Леда, я так виновата перед тобой! Теперь я понимаю, что ты чувствовала, когда застала Рассела с другой. Как же это тяжело!.. Мне так плохо, Леда. Я не знаю, что с этим делать. Большая часть жизни прожита, а я до сих пор не могу найти в ней смысл, все еще не научилась разбираться в людях, доверяюсь каждому встречному, в любовь верю… Зачем? Счастье обходит меня стороной, у него нет ко мне маршрута.

– Мама… ну что за мысли у тебя такие? У тебя все было бы хорошо, если бы Никки в очередной раз не захотела привлечь твое внимание.

– Нет. Она хотела сделать мне больно. И у нее это получилось. Теперь Гаспар под стражей, а я не знаю, как жить дальше.

– Подожди, Гаспар под стражей?!

– А ты думала, я оставлю это безнаказанным? Он приставал к твоей несовершеннолетней сестре!

– Но ведь Никки сама его спровоцировала.

– Он – взрослый мужчина. Он должен был думать головой, а не тем, что хотел вставить в мою дочь.

Леда совсем запуталась в своих чувствах. Она жалела Гаспара, еще больше зауважала Кармэл, которая поступила как настоящая мать, заступилась за своего ребенка. И еще Леда теперь испытывала презрение к Никки, ведь из-за нее пострадало столько людей.

– Ты говорила с Никки, после того что произошло?

– Нет и не собираюсь, – резко ответила Кармэл.

– Мама, ты ведь понимаешь, что ее действия напрямую зависят от твоего отношения к ней?

– Да полно тебе, Леда! Все я понимаю. Мать я – ужасная. Но… вот когда я смотрю на тебя, поражаюсь. Как мне – МНЕ! – удалось вырастить такого прекрасного человека, как ты? Ты такая мудрая, сильная… Я восхищаюсь тобой! – Леда расплылась в улыбке. Мать говорила о ней с такой теплотой, что любовь к ней, долгие годы находившаяся в замороженном состоянии, стала оттаивать. – А Клара? Это же маленький лучик света. Я знаю, что она вырастет хорошим человеком. Я буду гордиться ею. Да я уже горжусь ею!.. И тут я вспоминаю про Никки… И чувствую, как моя кровь превращается в лед.

– Но почему?..

– Не знаю. Ты тоже это чувствуешь и тоже не знаешь, почему так происходит. Что не так с Никки… Может, дело в ее отце?

– Ты никогда не говорила о нем.

– Это очень… очень неприятный человек. Я ненавижу себя за то, что связалась с ним. Он – само зло. А Никки – не что иное, как творение зла.

– Мама, ну зачем ты так? Ведь есть в ней что-то хорошее. Мы с Кларой это чувствуем и любим ее за это.

– Да, ты права. В ней есть что-то хорошее. Я пыталась ее полюбить. Правда пыталась. И каждый раз, когда Никки чувствовала, что я тянусь к ней, но при этом продолжаю уделять тебе и Кларе внимание, – в ней просыпалось то, за что я ее так ненавижу. Она всегда жаловалась на тебя, ябедничала. Ты знала?

– Нет, но я не удивлена. Все младшие сестры так поступают.

– Никки так поступала, потому что хотела быть одной-единственной, а вы были помехой. Помнишь тот случай с Кларой, когда она якобы упала, да так сильно, что у нее треснула челюсть?

– Ты хочешь сказать, что…

– Да, Никки ее ударила, а та ведь всего-навсего похвасталась какой-то новой игрушкой. Клара не сразу призналась мне. Она сказала, что Никки раз сто перед ней извинилась, и та ее простила. Ну что с нее взять? Клара ведь совсем маленькая была, доверчивая.

– Почему ты мне не рассказала об этом?!

– Потому что ты бы заступилась за Клару, и Никки непременно отомстила бы тебе. Я еще переживаю за ее подруг. Бедные девочки не представляют, с кем дружат на самом деле. Никки балует их подарками, на остров возит, развлекает, искушает, подобно дьяволу, а чуть что пойдет не по ее, она тут же накажет свою жертву. Я, может, не особо разбираюсь в жизни, но одно знаю точно: некоторых детей просто невозможно любить, и это не из-за того, что их матери – бессердечные, а потому, что у этих детей нет сердца.

В начале беседы с матерью Леда была намерена выбросить все бутылки, что еще были полны вином, но теперь… после всего, что ей довелось услышать, Леда хотела выпить все запасы спиртного Кармэл. Ей необходимо было забыться, утихомирить разбушевавшиеся чувства. Большую часть своей жизни Леда только и делала, что опекала Никки, защищала ее, помогала ей и закрывала глаза на все, что та творила. Какой же дурой Леда чувствовала себя теперь. Никки пользовалась, ловко манипулировала ею. У нее действительно не было сердца. Любить такого человека, как Никки, так же противоестественно, как получать удовольствие от гангрены, пожирающей твою плоть.

Леда твердо решила: Никки должна ответить за все. И есть только один человек на этом свете, который способен наказать ее сестру так, как она того заслуживает.

* * *

Обычный школьный день стал поистине знаменательным. Ученицы спокойно обедали, болтали о насущном, но вдруг все почти синхронно замерли и притихли.

– Элеттра вернулась, – прошептала Джел.

Эл и Рэми сели за свой столик, даже не подозревая, что появление первой вызвало широкий резонанс. Были те, кто искренне жалел Элеттру. Лицо ее до сих пор было изуродовано гигантской гематомой. Если бы все увидели, в каком состоянии находятся ее туловище и конечности, то никто не смог бы сдержать слез. Хотя, может, я ошибаюсь… Ведь подавляющей части учениц было только в радость наблюдать за тем, как Элеттра мучается. Как она медленно переставляет ноги, морщится от боли практически после каждого вдоха. Большинство придерживалось того мнения, что Эл понесла достойное наказание за свою ложь про Диану и Джераба, что прибавилась к остальным ее грехам. Диана восстановила свой авторитет, и Эл ни капельки не сомневалась в том, что Брандт готовится нанести ей очередной удар.

– Мое воображение не подвело меня. Она выглядит так, как я мечтала, – улыбнулась Никки.

Калли посмотрела на довольные лица подруг и почувствовала, как еда, недавно проглоченная, встала комом. Тошно ей было находиться среди этих черствых людей. Калли резко встала из-за стола и направилась к Элеттре и Рэми. Ученицы тут же переключили свое внимание на нее. Все следили за Калли с таким интересом, будто смотрели остросюжетный сериал.

– Привет… – обратилась Калли к Элеттре.

Эл еле-еле встала, подошла к Калли и обняла ее. Та не растерялась и ответила взаимностью. Для всех это объятие стало шоком.

– Не думала, что тебя так быстро выпишут.

– Тетя Аделайн похлопотала. Я убедила ее, что мне уже лучше и я не могу пропустить конец семестра. К тому же здесь Леда Дилэйн, она поможет мне выполнять все необходимые рекомендации врачей, будет следить за моим состоянием.

– А что твой отец? – шепотом спросила Калли.

– Он уехал в столицу по работе. – Экстренная командировка гарантировала, что Бронсон на некоторое время забудет про дочь и Арджи. Обязанности, сопутствовавшие высокой должности, всегда вынуждали мистера Кинга забывать обо всем, что окружало и волновало его. Но ведь он вернется… и начнется новый круг ада.