Юность подарит первые шрамы

Саша поняла, что она может стать следующей жертвой неуправляемого гнева Никки, и заорала:

– Охрана!!!

Джел поспешила к парадным дверям, увидев, как охрана выносит на руках Никки, видимо не смирившуюся с тем, что ее решили выпроводить с вечеринки. Диана и Калли вышли следом.

– Если ты помял мое платье, я тебя кастрирую!

– Никки, что случилось? – спросила Джел.

– Никки устроила кровавый фейерверк, – сказала Калли, расслабившись и забыв из-за этого инцидента на некоторое время недавний разговор с Фрай.

А Никки все еще продолжала свою войну с доблестной охраной, что стояла у дверей и терпеливо ждала, когда же блондинка избавит их от своего присутствия. Никки показала средний палец тому, кто выволок ее из помещения, и добавила:

– М-да… Внешность Шрека и интеллект моллюска.

– Джел, Никки нам все рассказала. Мне так жаль, – сказала Диана, обнимая Джелвиру. – Прошу тебя, не расстраивайся.

Калли тоже поддержала подругу объятием, не найдя подходящих слов, чтобы утешить ее.

– Так, поехали в «Джиттс»? – предложила Никки. – У меня рука болит после удара, а водка и танцы – лучшие обезболивающие.

Джел взглянула на руку Дилэйн, заметила покрасневшие костяшки и поняла, что Калли не преувеличивала. Никки отомстила за нее. Теперь же лицо Джел украшала искренняя улыбка.

Девчонки, обнявшись, пошли к подъехавшему такси, но вдруг голос миссис О’Нилл, прозвучавший за их спинами, заставил их остановиться.

– Джелвира, вернись немедленно.

Подруги нехотя обернулись.

– Мам, ты знаешь, что произошло?

– Знаю. И если бы Никки не была дочерью моей подруги, я бы этого так просто не оставила, – строго сказала Йера. – Твоя компашка может идти куда хочет, но ты должна вернуться. Еще несколько изданий хотят взять у тебя интервью.

В иной ситуации и не в таком ужасном расположении духа Джел бы незамедлительно ринулась в сторону матери, сделала бы все, что та попросит, ведь ей казалось, что Йера наконец-то разглядела в ней потенциал и даже, возможно, в ее сердце зашевелилась крохотная частичка любви к младшей дочери. Но в данный момент Джел стояла, не шелохнувшись. Что бы Джел ни сделала, ей не удастся добиться от матери истинных, светлых чувств. Йера использует ее, как и Закари. Давно следовало бы понять, что ее сердце – бесплодная земля, любовь в ней не приживется.

– Джел, ты хочешь подставить меня?

– …Поехали, девочки.

Четверка вновь развернулась и направилась к такси. Никки держала одну руку Джел, Диана другую, Калли шептала ей, какая она умничка и как гордится ею. Джел улыбалась со слезами на глазах и убеждала себя в том, что она в некотором роде счастливый человек. Большинство людей одиноки во всех смыслах этого слова, а Джел повезло. Господь лишил ее материнской любви, но подарил верных друзей, что всегда спасали ее и заставляли любить эту жизнь, несмотря ни на что.

* * *

Любовь – недуг. Моя душа больна Томительной, неутолимой жаждой. Того же яда требует она, Который отравил ее однажды. Мой разум-врач любовь мою лечил. Она отвергла травы и коренья, И бедный лекарь выбился из сил И нас покинул, потеряв терпенье. Отныне мой недуг неизлечим. Душа ни в чем покоя не находит. Покинутые разумом моим, И чувства и слова по воле бродят. И долго мне, лишенному ума, Казался раем ад, а светом – тьма! [3]

3

В. Шекспир «Сонеты» // «Сонет 147», 1609, в пер. С. Маршака.

Одноклассницы слушали Диану, разинув рты, так бесподобно она прочла свой любимый сонет Шекспира. Слова классика были ей очень близки, особенно сейчас.

– Замечательно, Диана, – сказал Джераб. Все это время он стоял позади нее, у доски. Диана почувствовала, как его дыхание коснулось ее затылка, когда Джераб приблизился к ней, чтобы обойти и сесть за свой стол. Ох, в этот момент ей так хотелось остановить его, крепко вцепиться в его пиджак, поцеловать без спроса. Душа требовала страсти и безумия, но реальность, увы, была сурова. Все чувства и желания приходилось ампутировать, стоило им только подать признаки жизни.

На уроках еще можно было как-то выжить, но вот на первом совещании учителей, на котором присутствовала Диана, так как Главной леди было позволено принимать участие в решении насущных вопросов вместе с руководством школы и учителями, – было совсем тяжко. Джераб сел рядом с ней. Он будто бы нарочно положил свою руку рядом с ее так, чтобы их кисти слегка соприкасались мизинцами. Пока Голди вещала, а все остальные ей внимали, Диана страдала из-за жгучего желания соединить их с Джерабом ладони, переплести пальцы. Да, со стороны это кажется смешным, но ведь достаточно вспомнить нас самих в период прогрессирующей влюбленности. На этом этапе кажется, что ты уж совсем не можешь обойтись без похитителя своего сердца. Хочется разделить с ним каждую секунду, прикасаться к нему, исследовать его, каждое мгновение делиться с ним своими чувствами и взлетать до небес, получая абсолютную взаимность.

Но Диане и Джерабу не суждено было полноценно прожить этот нежнейший, самый приятный этап их отношений, когда влюбленные через каждое прикосновение, каждое объятие, каждый поцелуй и сладкое слово создают, сплетают свой мир, принадлежащий только им двоим. Поэтому приходилось «общаться» лишь осторожными переглядываниями, как бы случайными касаниями друг друга, быстро исчезающими улыбками, что появлялись, когда Диана и Джераб случайно сталкивались в коридоре, принуждая себя тут же пройти мимо, чтобы порыв их сердец, бьющихся в одном ритме, не рассекретил их запретную связь.

Встречами в секретном месте Дианы тоже нельзя было злоупотреблять. Пара боялась, что когда-нибудь одного из них заметят и проследят за ним. Но когда они все же встречались, то проводили это долгожданное, драгоценное время с пользой. Сначала они набрасывались друг на друга и целовались до тех пор, пока их челюсти не смыкались от усталости. После они просто обнимались, лежа на колючем, ароматном сене, молчали и слушали спокойное дыхание друг друга. Приятно было думать, что в этот момент он – целиком ее, а она – его. Можно было никого не бояться, не стесняться и, отойдя от скромных физических ласк, перейти к душевной беседе. Эту часть их встреч они обожали больше всего. Джераб всегда был серьезен, прямолинеен, но при этом тактичен. Диана постепенно перенимала у него эти золотые качества, редактировала свою личность, становилась взрослее и мудрее. Джераб тоже извлекал выгоду из их общения. Диана всегда веселила его своими саркастичными, красноречивыми шутками, от которых она не могла удержаться даже во время очень серьезных или чересчур откровенных разговоров. Легкость, наивность и особая девичья мудрость смягчали нрав Джераба, лелеяли его ороговевшую душу.

– Что ты решила насчет скачек? – спросил однажды Джераб.

– …С ними все кончено.

– Мне кажется, ты совершаешь ошибку. Ты ведь не привыкла сдаваться, Диана? Спорт – это твоя жизнь, а ты – его легенда.

– Без Деймоса я – никто.

– Ты ведь можешь найти другого хорошего жеребца. Разве это проблема?

– Даже если у меня будет целый табун хороших жеребцов, я не вернусь. У меня есть один очень серьезный недостаток, я – однолюб. Я полюбила Деймоса всем сердцем и буду верна ему до последнего.